Ангелы не умирают

– Тогда ты просто дура.

– На самом деле нет. Уже одно то, что ты всё это мне сейчас говоришь, способно внушить надежду.

Катрин говорила правду. Если до этого момента она планировала тихо отойти в сторону, то теперь её охватило неистовое желание бороться.

Почему нет? Если бы не было шанса, соперница перед ней бы сейчас не стояла и не сыпала сквозь зубы угрозами.

– Надежду на что? – Синтия агрессивно наступала, но Катрин не была намерена ей уступать. – Кто ты такая, чтобы мне мешать? Ты хочешь противопоставить мгновенную прихоть связи, длящейся дольше, чем способно представить твоё воображение? Девочка, ты раскрываешь рот на кусок, который тебе не проглотить.

– Откуда ты можешь это знать? Я, как и ты, Элленджайт. И пусть тебя не смущает мой обманчиво кроткий вид. Возможно, я не смогу до конца постоять за себя, но я, однозначно, буду пытаться.

– Прежде чем пытаться, нужно для начала определиться с целью, которую хочешь достичь. Готова ли ты всю жизнь быть второй? Или, может быть даже первой, но никогда – единственной? Всю жизнь делить того, кого любишь. Помимо меня, его постоянной тени, будут другие, вспыхивающие, словно звездочки, бабочки-однодневки. Он и сам-то едва запомнит их имена или лица. Но ты будешь знать – они были.

Синтия вздохнула, зябко поведя плечами. Ничего удивительного. Её эффектная куртка как-то не производила впечатления тёплой и комфортной. Слишком много для комфорта на ней было острых заклёпок.

– Я знаю, Катрин, у тебя нет причин меня слушать. Ты видишь во мне врага, но на самом деле я не хочу тебе зла. В моём отношении нет ничего личного – имею ввиду ту маленькую сцену в склепе. Просто я хотела получить Альберта, а ты была моим лотерейном билетом. Тебе удалось выжить? Отлично. Я не против. Теперь самое время отойти в сторону. Чтобы ты там себе не придумывала, ты не такая как мы, он и я. Жизнь с нами превратится для тебя в ад.

Катрин в упор посмотрела на эту пантеру, которая не пойми с какой радости решила прикинуться пушистой кошечкой. Да за кого она её держит? Неужели и впрямь думает, что можно купиться на сладенький сироп в её голоске? Фальшивая злобная стерва.

– Я не собираюсь жить с тобой. Я на порог тебя не пущу.

– Придётся. Не может же брат перестать знаться с родной сестрой? – издевательски засмеялась Синтия. – Увидимся, Катрин. Думаю, скорее, чем тебе бы хотелось.

Поспешное отступление Синтии объяснялось появлением Альберта. Они почти столкнулись, обменявшись взглядами.

– Не нервничай, братец. Я уже ухожу. И ничего плохого я твоей невесте не сделала, – мурлыкнула Синтия, посмеиваясь.

Круто повернувшись на тонких высоких шпильках, направилась в сторону огромного, агрессивно сверкающего в отсвете фонарей, джипа. Катрин так и подмывало толкнуть бесовку в спину. Но, естественно, она этого не сделала.

– Тебе лучше было бы подождать меня в больнице. Здесь слишком холодно, – передёрнул плечом Альберт, распахивая перед Катрин дверь в нутро автомобиля.

В салоне было не теплее. Пока мотор не прогреется, придётся терпеть.

– Далеко отсюда до отеля?

– Мы не поедим в отель. У нас есть дом.

– Нет у меня дома, – буркнула Катрин, поглубже запуская руки в карманы куртки.

Альберт скользнул по ней взглядом:

– Есть. Ты просто пока ещё к нему не привыкла. Но он ждёт.

– Я…

– Не спорь. Я ещё утром распорядился перевести вещи и всё подготовить к нашему приезду. В доме уже хозяйничает прислуга. Та протопили комнаты и накрывают на стол.

– С трудом представляю, что смогу проглотить хоть кусочек.

– Сможешь, – заверила её Альберт.

Катрин чувствовала себя вымотанной и уставшей. Меньше всего ей хотелось выяснять отношения, ковырять болячки. Но, с другой стороны, если она не заговорит о Синтии сейчас, не обсудит то, что случилось в последние дни, потом обсуждать станет поздно. Как бы само собой сложится, что Катрин с Альбертом помирились, а раз они помирились, значит, Катрин согласна закрыть глаза на то, что происходит между Альбертом и Синтией. Чего она делать не при каких обстоятельствах не собиралась.

Альберт вёл машину так ровно и мягко, печка, наконец, нагрела воздух. Тянуло в сон.

– Приехали, – вырвал из полудрёмы тихий голос.

Дом во мраке походил на корабль средних размеров. Светились окна на первом этаже. На втором в некоторых будто поймали отсвет. Наверное, камин?

– Идём, – позвал Альберт.

Катрин подчинилась зовущему её голосу. А что ещё оставалось делать?

Она переступила порог большого особняка, не чувствуя к белокаменному исполину ни симпатии, ни отторжения. Сложно представить, что когда-нибудь может прийти время, и эти ступени, перила, эстампы на стенах могут стать ей родными.

Тепло охватило иззябшие руки, обнимая за плечи ласково и расслабляюще.

Альберт взял за руку и потянул за собой вглубь дома.

Теперь он выглядел куда более жилым и обитаемым, чем в прошлый раз. Чувствовалось присутствие людей, но они, словно невидимки, были не видны.

– Я распорядился, чтобы нас не ждали, ложились спать, – пояснил Альберт, правильно прочитав вопрос в глазах Катрин.

– Когда же ты успел? – подивилась она.

– По телефону. Это недолго.

Он упал в одно из мягких светлых кресел, окруживших кофейный столик.

– Мне хотелось, чтобы этот вечер запомнился нам чем-то особенным. Правда говорят, с желаниями нужно поосторожнее. Обыденным день не назовёшь, это верно, но я как-то иначе представлял себе его события. Ты так и будешь стоять? – откинув упрямую светлую прядь со лба, разражённое тряхнул головой Альберт.

– Боюсь, если сяду, встать уже не смогу. Усну прямо в гостиной.

– О чём вы говорили с Синтией?

Вопрос прозвучал с неожиданностью выстрела. Почти так же резко.

– Она тебе угрожала? – допытывался он.

Катрин вздохнула:

– Нет. То, что делала Синтия, нельзя назвать открытой угрозой. Давила на психику. Говорила, в общем, в данной ситуации очевидные вещи.

– В чём их очевидность? – уточнила Альберт.

Катрин посмотрела ему в лицо.

– Ты собираешься поставить точку в ваших отношениях с Синтией? – задала она прямой вопрос. – Я понимаю, после всего, через что мы прошли сегодня, говорить об этом сейчас неуместно. Я и не настаиваю на немедленном ответе. Но я не хочу притворяться. Для меня вопрос принципиальный и он встанет ребром: либо я – либо она. Синтия предполагает, что она вне конкуренции. Её легко понять, учитывая обстоятельства. За ней прошлое, вы в чём-то похожи. А я не уверена, что мне вообще есть что тебе предложить. Кроме твоих денег, разумеется, это всегда пригодится. А вообще, если говорить на чистоту, мне непонятно, как такая умная Синтия допустила, чтобы наследницей оказалась не она?

– Синтия здесь не причём. Ей приходится играть по правилам, что написаны не ею. Сложно притворяться моложе чем ты есть из столетия в столетие. Это накладывает определённого рода ограничения.

Катрин поморщилась:

– Мне безразличны трудности Синтии. Если они и вызывают во мне что-то, то только злорадство. Твоя драгоценная сестрица мне не нравится, Альберт.

– Чего не отнять у неё, так это искусства внушать ненависть другим женщинам. Наверное, это особенность компенсирует талант внушать страсть мужчинам.

Катрин фыркнула:

– Это ты, типа, сейчас на место меня так поставил? Вроде как «на завидуй, не ревнуй, не пытайся достичь недостижимого»? Отвечу на это просто – трудно проникнуться симпатией и сочувствием к человеку, знакомство с которым началось с его попытки тебя прикончить. Мне не нравится роль жертвы, что вы упрямо пытаетесь мне навязывать – Синтия с ненавистью, ты – с жалостью.

– Я не считаю тебя жертвой, Катрин.

– А кем ты меня считаешь? – вскинулась она. – Я никак не пойму, какой ярлык повесить на наши отношения.

Альберт посмотрел на неё снизу-вверх:

– А ярлык вешать обязательно?

– Ярлык – нет, но определиться бы не мешало. Кто мы? Что нас связывает? Необходимость? Обстоятельства? Какие обязательства мы имеем друг против другом? Я согласилась стать твоей невестой с тем, чтобы в дальнейшем сделаться фиктивной женой. Если мы только друзья и ничего больше я хочу услышать это от тебя, здесь и сейчас. Я готова играть по твоим правилам, но считаю, что не только вправе – заслуживаю узнать их. Я требую честности и уважения в обмен на такую же честность и уважение.