Ангелы не умирают

– Ты действительно так прониклась его геройством? Или меня пытаешься убедить в нём? – раздражённо откинула со лба волосы Линда.

Мередит вздохнула. Пытаться в чём-то переубедить Линду бесполезно. Она упертая как мул, как осёл, как целое стадо тех и других.

– Ты убеждена, что я попала в переплёт, потому что была с Элленджайтом. Я пытаюсь сказать тебе правду – без них бы я не выжила.

– Хорошо. Я поняла. Давай закроем эту тему, ладно? Очень может быть, что в этот раз ты не ошибаешься, но в остальном я права. Мередит, нужно держаться от этих людей подальше. Я не могу себе этого позволить, потому что они мне платят за то, чтобы я на них работала. Но тебе дружба с Катрин не оплачивается…

– Катрин – не Альберт. Они даже не похожи. Почему я должна избегать её?

– Потому что она связана с этими проклятыми Элленджайтами! И не спорь со мной.

– Хорошо, – легко согласилась Мередит, скрещивая руки на груди, – не буду спорить. Лучше расскажи, почему день сегодня начался для тебя замечательно?

– Что? Ах, это. Мистер Калхаун сделал мне предложение.

У Мередит округлились глаза:

– Правда? И что ты ему сказала?

– Сказала «да».

Мередит рассмеялась:

– Даже не отвлекаясь на все эти «мне нужно подумать»?

– Что тут думать? Во-первых, мы с утра до вечера заняты вместе одним делом и у нас много общих интересов, во-вторых, мне двадцать шесть и пока предложений руки и сердца от мужчины, равного мне по интеллекту и положению, сыпались на меня не часто, в-третьих, он мне нравится.

– В-третьих? – фыркнула саркастично Мередит. – Он тебе нравится только в-третьих?

Линда явно непонимающе смотрела на раздосадованную младшую сестрёнку.

– Что я не так сказала? Да, он мне подходит, и он мне нравится. И скорее всего, я выйду за него замуж, если ничего к плохому не изменится.

Мередит вздохнула:

– Ну, если ты действительно этого хочешь, почему бы и нет? Просто ты всегда так повязана делами и долгом, что лучшая часть твоей жизни проходит мимо тебя. Мистер Калхаун мне кажется стоящим молодым человеком, но то ли ты не умеешь говорить о чувствах, то ли действительно ничего не чувствуешь, только… только вот первая твоя фраза о человеке, с которым у вас будут романтические отношения звучит «мы заняты одним и тем же делом».

– А что не так?

– Да нет, всё так. Просто… просто очень надеюсь, что, когда придёт мой черёд выходить замуж, будущий муж найдёт другую причину жениться. Общее дело лучше оставлять на работе.

– Ты найдешь себе мужа исходя их своих склонностей, а ищу из своих.

 – Логично, – кивнула Мередит. – Ладно, Линда. Поезжай домой. Уже поздно, ты наверняка устала, а ехать до дома теперь придётся кружным путём – моста-то больше нет?

– Но ты…

– Со мной будет всё в порядке при условии, что я не стану переживать за тебя.

– Хорошо, – тяжело вздохнула Линда. – Ты права. Нужно ехать домой.

В лице её что-то жалобно дрогнуло, как будто сквозь маску просвечивал натуральный лик.

– Я могла потерять тебя сегодня. Об этом даже думать больно.

– Ну и не думай, – обняла старшую сестру Мередит. – Какой смысл пугать себя тем, что не случилось.

Линда тоже сжала плечи младшей сестрёнки до боли:

– Очень прошу, держись ты от этих выродков подальше. Этот Альберт, он гнилой, Мередит. Настоящая тёмная лошадка.

– Очень может быть. Только и тёмные лошадки не все опасны, если уметь ими правильно пользоваться. Успокойся, Линда. Я не замечала в обращенных на меня взглядах никакой заинтересованности. Я ему не интересна. А Катрин я не брошу, потому что она очень одинокий человечек.

– Твоя одинокая и несчастная Катрин самый богатый человек в мире!

– Но что толку в деньгах, если нет ни одного человека, который относился бы к тебе по-человечески. Вот тебе есть дела до её денег, ты ими и занимайся. А для меня Катрин просто чудесный добрый человечек, с которым у меня много общего. А если Альберт такой, каким ты его рисуешь, это только ещё один аргумент быть рядом.

– Я…

– Не пытайся мене переубедить, Линда. Катрин мой друг. И пока она не совершит поступка, заставившего меня в ней разочароваться, другом она мне и останется. Приобретёт ли завтра она ещё один миллион в наследство или утратит последний доллар – мне не это в ней важно. Её сумасшедший жених, её вредная красавица кузина, проклятое прошлое её семьи – всё не её заслуга и не её вина. Это всё не она сама. Я дружу с Катрин Клойс. Про неё ты что-то плохое сказать можешь?

– Нет.

– Тема закрыта, – улыбнулась Мередит, снова потянувшись к сестре за поцелуем. – Я люблю тебя, Линда. Очень-очень сильно. Я буду считаться с твоим мнением всегда. Но только если это мнение не будет идти вразрез со здравым смыслом.

– Ты невыносима. Но я тоже тебя люблю.

Линда вышла, помахав рукой у порога на прощание.

Мередит ответила ей тем же.

Линда ушла.

Но долго в одиночестве Мередит не пробыла.

Свет, по-прежнему падающий из коридора, загородила тень. На этот раз силуэт был мужской.

– Кто здесь? – испуганно приподнялась на локтях Мередит.

Час был явно не для визитов.

Она с замиранием сердца наблюдала за тем, как фигура, качнувшись, перешагнула порог, приближаясь.

Широкие плечи, длинные ноги, темная шапка волос.

– Не пугайся. Я просто решил зайти, – раздался низкий хрипловатый голос. – Узнать, как ты себя чувствуешь?

– Ливиан? – не веря своим глазам, протянула Мередит. – Что ты здесь делаешь? Как прошёл? Час слишком уж неурочный, – со смешком, на сей раз скорее нервным, чем весёлым, закончила она.

– Я в этой больнице, увы, частый гость. Меня здесь, как говорится, каждая собака знает.

– Ты мог бы прийти и завтра.

Уголки губ скривились, не в усмешке, скорее нервно:

– Мне хотелось бы выглядеть романтиком, прилетевшим на крыльях любви и дружбы. Но на самом деле я узнал о том, что ты здесь, не до того, а после, как приехал.

Мередит натянула одеяло под подбородок. Не из скромности, здешние рубашки были верхом целомудрия. Их крой и расцветка у кого угодно отобьют греховные мысли.

Просто ей всё ещё было холодно.

– Никак не согреюсь после ванн в заливе, – передёрнула она плечами.

– Мне жаль, что ты оказалась в ненужном месте в ненужный час. Это, наверное, и в самом деле было страшно.

– Благодарю бога, что я была в то мгновение не одна. Иначе, наверное, не выжила бы.

Тень скрывала лицо ночного посетителя. Мередит могла видеть лишь общие очертания, но не выражения его лица.

– Можно присесть? – вежливо поинтересовался Ливиан, подойдя к стулу, на котором совсем недавно сидела Линда.

– Садись. Возражений не имею.

Ливиан сел.

Свет за его спиной окутывал фигуру тёплым мягким сиянием.

– Дай мне руку.

– Зачем? – насторожилась Мередит, но руку уже протянула.

– Хочу проверить нет ли у тебя жара.

Мередит вздрогнула, когда ладонь Ливиана обернулась вокруг её тонких пальчиков. По спине поползли мурашки, не леденящие, напротив – горячие, прогоняющие холод и жуткие видения.

– Чему ты улыбаешься?

– Ты видишь моё лицо? Я твоё – нет.

– Удивительно, правда? – лица Ливиана Мередит по-прежнему видеть не могла, зато слышала улыбку в его голосе. – С учетом того, что ты, в отличие от меня, сидишь лицом к свету?

– Видок у меня, наверное, такой, что лучше нам с тобой местами поменяться, – смущенно потянулась Мередит к взлохмаченным кудряшкам свободной рукой.

Ту, которую держал в своей Ливиан она отнимать и не думала.

– С учетом обстоятельств и расцветки хламиды, в которую тебя впихнули, лучше выглядеть нельзя, – заверил он её.

– Это ту меня сейчас успокоить пытаешься? Или критику на дизайн больничных рубашек наводишь?

– Просто констатирую факт. Жара у тебя нет. И простуды не предвидится. Просто переохлаждение. И его бы могло не быть, если бы сразу в одеяло укуталась. Чего ты, конечно же, не сделала?