Ангелы не умирают

– Согласен, – кивнул Альберт.

– Тогда скажи мне, чего ты ждешь от нашего союза?

Альберт вздохнул, поменяв положение в кресле. Он выглядел то ли раздосадованным, то ли озабоченным.

– Для меня странно обсуждать такие вещи словно контракт. Как-то все это слишком прямо, по-деловому, в лоб.

– А для меня неприемлемо и мучительно теряться в догадках, мучиться подозрениями и переживаниями. Может быть это и не романтично. Я не сильна в романтике, в искусстве флирта и обольщения. Во всём том, что у твоей Синтии сто очков вперёд.

– Оставь уже Синтию в покое!

– Это пусть она оставит меня в покое! Я не искала её общества ни тогда, ни сейчас. Я не угрожала ей. Не переходила дорогу. Не говорила колкости. Не ко мне, а к ней следовало обратить эту фразу. Чему ты улыбаешься? – раздосадовано воскликнула Катрин.

– Ты закатываешь мне сцену ревности? Я правильно всё понимаю?

– И это смешно?

– Вот умница, даже отпираться не стала? Катрин, но для начала ты бы хоть поцеловалась со мной для приличия, что ли? А то предъявляешь права, избегая обязанностей.

– С твоей стороны это выглядит так? А с моей по-другому. Прежде чем взять на себя обязанности, я хочу понять, какие права… – Катрин вдруг осеклась на полуслове, замолчав, понимая, что говорит совсем не то, что следует, а главное, вовсе не то, что чувствует.

Права? Обязанности? Её заботит совсем не это.

– Альберт, я… я не хочу любить того, кто никогда меня не полюбит. Не хочу изводить себя пустой ревностью, исходить злостью. У меня одно сердце, и я хочу подарить его тому, кому оно может принести если не счастье, так хотя бы радость и покой. Мне нужен мой дом. Мой! Не роскошный, не полный прислуги и дорогой мебели – просто место, где мне будет хорошо, даже если дом этот будет в одно маленькое окошко.

Синтия сегодня наговорила много ерунды, но одно она сказала совершенно правильно – я не сложный человек. У меня всё просто. Любить одно, увлекаться другим, хотеть чего-то третьего – мне это непонятно. Я хочу то, что я люблю. И отдам себя этому всю, без остатка. Не делясь на половинки, четвертушку и восьмушки.

– Почему ты сейчас мне это говоришь? Что ты хочешь услышать взамен?

– Правда! Я хочу услышать от тебя, что я для тебя друг, средство, пустое место. Чем суровее и отрезвляющее это прозвучит, тем лучше! Я не хочу надежды…

– Но ты для меня не пустое место, Катрин. И не средство обогащения и выживания. И верю, ты прекрасно это знаешь.

– Не знаю!

– Так чувствуешь, – перебил ей Альберт, поднимаясь. – Не можешь не чувствовать, – сказал он, приближаясь.

Катрин сжалась, как голубка перед ястребом.

– Ты хочешь правды? Изволь. Не я возвожу между нами барьер. Не я боюсь любить. Не я кутаюсь в свое одиночество, как в плед. Чего ты боишься?

– Я не хочу, чтобы ты разбил мне сердце.

– Каким образом я могу это сделать?

– Позволишь мне поверить, что мы можем быть вместе, а сам уйдёшь к своей Синтии. Или не уйдёшь, а будет ходить, время от времени, что ничуть не лучше, а даже хуже!

– Отлично. Представь, что я не позволю поверить тебе ни во что, соберу сейчас вещи и уйду. Тебе будет лучше.

Катрин моргнула, уставившись на Альберта в недоумении. Пытаясь понять, насколько серьёзно он это говорит.

Судя по выражению лица, вполне себе.

– Ты не можешь уйти, – нерешительно проговорила Катрин.

– Почему? Потому что мне так нужны твои деньги? А если ты ошибаешься? Если они не так уж много значат, как ты воображаешь? Хочешь знать, какое значение имеет для меня твой легат?

Катрин кивнула.

– Это семья. Вернее, то, что от неё осталось. Когда-то Элленджайты были силой, с которой приходилось считаться. Вместе, ты и я, мы сможем это возродить. Я надеюсь. Ты сильная, ответственная, чистая. Ты станешь мне хорошей женой и матерью моим детям. Хранительница очага, хозяйка Кристалл-Холла. Никто другой не сможет тебя заменить. Ты – моё будущее. Ты то, чему я буду служить. Ради чего стану жить.

– Служить ты будешь мне. А страсть и огонь отнесёшь Синтии?

Челюсть и кулаки у Альберта сжались одновременно. Он мотнул головой, словно отгоняя навязчивый видения.

– Я не позволю Синтии отравлять тебе жизнь.

– Я останусь на свету. Она будет в тени?

– Катрин! Чего ты от меня хочешь?! Я не отрекусь от своей сестры.

– Так она и сказала.

– Я не говорю, что наши… наши отношения будут продолжаться. Конечно, этого не может быть.

Голос Альберта звучал, как натянутая струна. Не фальшиво, но с каким-то надломом.

– Её ты любишь. А меня всего лишь хочешь любить…

– Катрин, остановись. Я просто не понимаю, что мне сделать, чтобы ты наконец услышала меня и поняла. Дай мне шанс – нам обоим. Если у нас ничего не получится ты всегда сможешь сделать то, что делаешь сейчас – уйти.  Думаешь, ты проявляешь этим силу? Но это не так. Уйти всегда легче, чем любить, а отталкивать проще, чем прощать. Но тебе прощать меня пока не за что. Я не предавал, не лгал.

– Хочешь сказать, что с момента воскрешения держишь целибат?

– Если у меня и были любовники, я не считаю это изменой, Катрин. И вообще, ты ставишь меня в положение, в котором я всё время в чём-то оправдываюсь. По-твоему, это правильно?

Она медленно покачала головой.

– Дай нам обоим время, Кэтти. Просто дай нам время.

С этими словами Альберт, обняв Катрин за плечи, привлёк её на мгновение к себе и запечатлел на лбу почти отеческий поцелуй.

9. Альберт. Самоубийцы попадают в ад

Мне понравилось просыпаться в собственном доме. Обожаю чувствовать себя хозяином. За окном вновь падал снег. На этот раз густыми и белыми хлопьями.

Пока смотришь на такой из окна он кажется уютным. Но колёса на дорогах превращают белизну в грязь и в мутные воду.

Однако не стоит себя расстраивать просящимися с голову аллегориями. На душе впервые со дня (а уж если быть точным – с ночи) встречи с Синтией было спокойно.

Я сошёл с ума, раз действительно готов поверить, что наши отношения с любимой сестричкой способны держаться в принятых обществом рамках? Жениться на Катрин, обзавестись бизнес-центром для себя, медицинской клиникой – для неё, взять в рамки и крепко держать в руках Рэя Кинга, не на шутку разгулявшегося со своей уличной бандой без соответствующего-то воспитания и присмотра. Восстановить былую Ангельскую империю. Завести детей. Конечно, после полунаучного-полумистического воскрешения не факт что на такие подвиги я способен. Но помечтать-то можно?

Все идеи казались увлекательными. Стоящими реализации.

И только одно стояло между планом и воплощением – Синтия.

Вряд ли сестричке понравится моё видение будущего. Не за тем она потратила столько усилий, чтобы отдать меня Катрин.

– Доброго утра, – раздалось с порога.

В отеле Катрин обычно носила джинсы и свитера. Сейчас на ней был очаровательный халат темно-вишневого цвета с золотистым орнаментом. Мне казалось, выглядит она очаровательно. Её не портили даже тёмные круги, залегшие под глазами. Тут ничего не поделаешь. Предыдущая ночь, увы, стала не самой приятной в нашей жизни.

– Доброго утра, – улыбнулся я ей. – Как спалось на новом месте?

– Кошмары, – передёрнула она плечами. – Но они пришли бы ко мне в любом месте после того, что пришлось пережить. Странно только, что это Мередит оставили в больнице, а меня – нет. Мне казалось, она отлично держится.

– Тот, кто большую часть времени отлично держится чаще всего и удивляют людей неожиданными болезнями. Или, не приведи господь, внезапной кончиной – блеснул я глубокими познаниями в жизни.

– Я должна навестить её.

– Ты должна отдыхать, – отрезал я.

– Мередит нужно внимание, – попыталась возразить Катрин.

– Тогда сам к ней съезжу. Клянусь одарить её стольким вниманием, что мало не покажется, – ухмыльнулся я.

Но под строгим взыскательным взглядом Катрин пришлось тут же скроить серьёзную мину.

– Обещаю быть паинькой. Буду само почтение, уважение и забота. Ты останешься мной довольна. Мередит – тоже. Обещаю так же позаботиться о том, чтобы в клинике Мередит было комфортно. О её здоровье персонал будет радеть со всевозможным рвением. Не поверишь, но деньги способны творить с людьми настоящие чудеса. Их магическое воздействие в этом мире не сравнится ни с чем.