Light (СИ)

Хосок уходит молча, тихо прикрывая за собой дверь. Он улыбается чему-то. То ли тому, что Сокджин не стал ничего отрицать, то ли собственной смелости. А еще он вспоминает, как Тэхён пришел к нему вчера вечером, и как они впервые за очень долгое время поговорили. Спокойно, честно, ничего не утаивая. Хосок все же надеялся, что сохранит свое счастье для себя самого, хоть ненадолго, хоть на еще чуть-чуть, но он не успел.

Где-то Чон слышал про закон равноценного обмена.

«Если хочешь получить что-то — отдай что-то равное взамен»

Хосок хотел бы дать Тэхёну жизнь. Не продлить на какой-то малый срок, нет. Дать. Но ценой чего? Ценой чего, если из-за этого убито уже несколько людей? Ответ напрашивается сам собой, на самом деле.

Либо Хосок, либо Намджун.

Другого больше не дано.

*

В физкультурном зале Чонгук, кажется, впервые сидит на скамейке, а не бегает вокруг. С мячом или без — ему было все равно. С мячом он чеканил по две минуты, по три, собирая вокруг удивленных парней и визжащих девушек, которые, к слову, раздражали абсолютно все, до единой. Без мяча он просто разминал мышцы, вставая где-нибудь за белой линией, которой очерчен весь зал. А сейчас он просто сидит. Сидит и смотрит куда-то, не понимая, как вляпался во что-то подобное.

— И чего это мы такие задумчивые? Чонгук, иди перед девчонками выпендривайся, чего расселся! — Чимин ободряюще похлопал того по спине, заливаясь беззаботным смехом. Как дитя малое. Что он там сказал? Перед девчонками?

— На больное, сука, — прошипел он сквозь сжатые зубы.

Чимин стал немного проще относиться к Чонгуку, но осадок в душе все же где-то остался. Черный такой, который затмевает свет самого Пака. Его сила освещает, лечит. Да. Но не собственные раны. Все же, в детстве они были друзьями, да и сам Пак не считает Чонгука плохим человеком, ведь знает, сколько всего младшему пришлось пережить. А его связь с Тэхёном — еще одна очередная неудача.

— Ой, прости, — Чимин убрал руку со спины Чонгука. — У тебя там синяк, что ли?

— Синячище. На всю спину. Голу… Светло-синее, блять! — Чонгук схватился за голову, пытаясь перестать думать не о том, но не получается. У него краснеют щеки, а сам он больше похож на маленького ребенка, который только-только про половую жизнь узнал: смущенно, неверяще, даже чуть удивленно. Господи, где же Юнги? Он бы ему такого лечения прописал, мама не горюй…

Чимин улыбается как-то совершенно мягко, понимающе. А потом вновь хлопает Чонгука по спине. Тот аж подскакивает.

— Ничего, у него точно такой же, — Чимин кивает куда-то в сторону, а Чонгук прослеживает это движение взглядом.

Тэхён.

Он стоит в стороне, совершенно один. К нему не подходит никто, как и он сам — даже ни на кого не смотрит. Но тут-то у Чона сперло воздух в легких.

Тэхён не улыбается.

Стоит, опустив голову, смотрит куда-то в пол и, кажется, еле трясется. Брови нахмурены, глаза закрыты, будто он спит, но плотно поджатые губы выдают его с потрохами. Что случилось?

Чонгук уже встал, собираясь подойти к нему.

— Осторожно! — крикнул Чимин, вероятно, Чонгуку, но тот среагировать не успел.

В правое ухо прилетело мячом. В голове словно зазвенело, Чонгука откинуло к стене. Он не удержался на ногах.

— Чангюн, ты совсем одурел?!

Вокруг слышались какие-то шорохи, какие-то голоса, будто из-под толщи воды. Единственное, что Чонгук смог понять — так это то, что его отвели в медпункт и прямо сейчас он сидел перед Сокджином и прикладывал к правому уху пакет с сухим льдом.

Правое ухо почти ничего не слышало. Не мудрено — ударили не одной ведь рукой. Да и не рукой даже.

— Ты, малой, притягиваешь к себе неприятности, словно магнит, — проговаривает он, разливая кипяток по чашкам. — То Тэхён, то мяч в ухо…

— Тэхён не неприятность, — отчеканил он ровным голосом. — И, хён, когда вы перестанете пить эту гадость? — Чонгук ткнул пальцем в один из использованных чайных пакетиков.

Не то что бы Чонгуку не нравился чай, но просто после зеленого чая в этих пакетиках у него вяжет язык, а пить хочется еще сильнее.

— Заваривать чайник у меня нет времени, — Сокджин равнодушно пожал плечами. — Не хочешь – не пей, я не заставляю.

Чонгук молча сделал глоток. Пить ему действительно хотелось. Но с каждым сделанным глотком в ухе что-то начинало нещадно пульсировать, болеть.

Он вышел из медкабинета через каких-то полчаса. Не смертельно – и то хорошо. Тэхён ждал его за дверью, кажется, уже давно. Ух, ё…

— Все хорошо?

Чонгук кивнул. На лице старшего снова была улыбка, но неужели ему тогда показалось?

— Пойдем, пары уже закончились, — Тэхён пошел вперед, оставляя Чонгука позади.

Ему хотелось догнать его, дотянуться, но он все еще стоял, даже не шевелясь. А нужно ли? Конечно нужно, что за вопрос вообще?

Но хочет ли этого Тэхён?

Чонгуку, если честно, сейчас на это все равно. Поэтому он догоняет старшего, вставая с ним вровень. Но тот сразу замирает, как видит в метрах семи от них открывающуюся дверь, из которой выходит Хосок.

Чонгук смотрит на профиль Тэхёна и не может отвести глаза, Тэхён же смотрит прямо на Хосока, провожая того взглядом. У Чонгука такое чувство, что старший сейчас сорвется с места и побежит вперед, как только что бежал он сам. Но плевать.

На все плевать…

Чонгук поднимает руку и как бы невзначай проводит ею по воздуху. Ветер приятно обволакивает лицо, но этого мало. Поэтому, дернув в этот раз рукой немного резче, Чонгук зачесал свои волосы назад. Порыв. На секунду перехватило дыхание. С лица Тэхёна ветром было убрано несколько прядей, а сам парень блаженно прикрыл глаза. Чонгук все еще не мог оторвать от него взгляда.

Не хотелось даже.

— Чонгук, что ты делаешь? — Тэхён усмехнулся.

— Я? — он скептически поднял бровь. — То, что хочется.

Тэхёну бы глупую улыбку сдержать, но он попросту не может. У него сердце от беспокойства скачет по какой-то непонятной причине; он чувствует, будто скоро случится что-то очень плохое. Всем своим существом чувствует.

— Тэхён? — Чонгук словно вынимает того из глубокой черной пропасти, сквозь которую даже свет нельзя разглядеть. А вот Чонгука — можно. Еще как можно… — Что случилось?

Он задал конкретный и вполне понятный вопрос, вот только Тэхён не знал, как на него ответить.

Когда старший стоял в физкультурном зале, сверля взглядом пол, он думал. Почему-то о Хосоке и почему-то о том, что он вряд ли оценил, когда Тэхён убежал на всех парах спустя часа четыре после того, как они вновь восстановили когда-то давно утерянную связь.

Но так боялся, что Чонгук может неправильно понять.

— Ничего-ничего, — потрепал младшего по волосам, а тот лишь уставился на него непонимающе. Как это «ничего»? Чон слепой, что ли?

Но он не станет настаивать. Просто будет надеяться на то, что не случилось ничего глобального. Чонгук думает, что с Тэхёном по-другому нельзя. Он считает его упертым донельзя, и нисколько не ошибается в выводах.

Тэхён посмотрел на пустующий коридор, где совсем недавно был Хосок. Может, ему правда показалось? Лишь бы он не натворил ничего.

— Тэхён, — неожиданно раздалось из-за спины.

Тэхён с Чонгуком так и подпрыгнули на месте. Сзади стоял Чимин. У него взгляд какой-то виноватый, потухший и совершенно пустой.

— Нельзя же так пугать…

— Чонгук, не ной, — Тэхён дал ему легкий подзатыльник, не забывая, что младшему совсем недавно нехило так прилетело в ухо. Но боль все равно еще чувствовалась слишком остро, поэтому Чон чуть зашипел сквозь сжатые зубы, прикладывая ладонь к уху. — Королева драмы.

— Но это правда больно.

— Не смертельно.

— Но больно, — младший, словно довольный кот, улыбался, даже не понимая, чему именно. Просто расплылся в улыбке и пытался не замечать в глазах напротив беспокойство.

— Чонгук! — не выдержал Ким, смотря на покрасневшее ухо и на ладонь, которая это самое ухо прикрывала. Что же он ему вечно больно-то делает?