Летние дни в замке Оберн (ЛП)

Она подняла руки, сдаваясь.

– Прекрасно! Тогда можно! Но только с охраной и недалеко.

– Вернусь через несколько минут, – сказала я Элисандре и выбежала из комнаты.

Таким вот образом нам после обеда удалось выехать из замка по южной дороге – мне,

сестре и Родерику. День был превосходный. Вчерашний дождь наполнил воздух

прохладой и свежестью, дул легкий ветерок. Я так рвалась из замка, что сразу же пустила

лошадь в хороший галоп, вынудив Элисандру и гвардейца либо подстроиться под мою

скорость, либо дать бешеному волку меня съесть. Ни времени, ни дыхания на беседы не

было, пока мы не проскакали несколько верст от замка, и я наконец не почувствовала, что

освобождаюсь от оков заточения.

– Ну не чудесный ли день! – вскричала я, осадив лошадь, и вскинула руки. Элисандра и

Родерик поравнялись со мной и стали по обе стороны. Элисандра выглядела немного

растрепанной, но безмятежной. На губах Родерика играла неизменная полуулыбка.

– И будет еще чудеснее, когда ты вывалишься из седла и сломаешь свою глупую шею, –

согласился он. – Прекрасный день, чтобы повести в замок хромую лошадь с разбившейся

девчонкой на спине.

– Ты не обязан защищать меня от падения, – напомнила я ему. – Только от волков.

48

49

– Ага, я с удовольствием объясню разницу регенту, когда притащу твое покалеченное

тело назад ко двору.

Элисандра неожиданно взорвалась от смеха.

– Вижу, ты уже научился разговаривать с моей сестрицей, – сказала она. – Большинству

так и не удается овладеть этим искусством.

Он повернулся к ней с легкой ухмылкой:

– Ну, я четыре дня слушал, как с ней общается лорд Джексон, и подражаю его речи.

Элисандра посмотрела на Родерика с интересом.

– Ах! Ты тот гвардеец, который сопровождал их на охоте за алиорами. Кори все уши

прожужжала о твоей любезности и мастерстве.

– Вовсе нет, – перебила я. – А если и да, то сейчас возьму свои слова назад, если ты,

Родерик, снова не станешь любезным.

– Я буду любезным, – спокойно ответил он, – до тех пор, пока ты не свалишься с

лошади. Тогда мне будет не до веселья.

– Поедем, – сказала Элисандра, понукая лошадь подъехать ко мне поближе. – Скачи как

леди. Знаю, ты можешь.

Следующий час мы ехали гораздо спокойнее. Дамы во главе, Родерик чуть позади. Мы с

Элисандрой болтали о пустяках, сплетничали о придворных, гадали, когда вернется

Джексон, подсчитывали, сколько дней осталось до моего возвращения к бабушке. Я

скучала по бабуле и своей жизни в деревне, но мысль оставить Элисандру, как всегда,

разрывала сердце.

– Может, тебе удастся вернуться в этом году зимой, – предположила сестра. – Тогда

разлука не будет долгой.

– Быть может, – согласилась я без надежды. Я помнила долгие пререкания Джексона и

бабушки, когда они заключали свою сделку, и не видела признаков того, что в этой сделке

что-нибудь изменится. – Или ты можешь навестить меня, как говорила.

Она тихо рассмеялась. Я знала, что это столь же маловероятно, но мы обе

притворялись.

– У меня же есть карта, – сказала Элисандра, ведь я сделала по одной для нее и Кента

после нашего последнего разговора на эту тему. – Она очень подробная. Возможно, одним

ясным морозным днем я возьму лошадь и проеду весь путь от замка Оберн до деревни

Саути в Котсуолде.

– Ну, одевайся тепло, – заметила я. – Дорога займет три дня.

Мы обе рассмеялись, и разговор перетек в другое русло. Скоро должен был приехать

известный художник, который пробудет в замке несколько недель, запечатлевая лица всей

знати. Он должен был написать портрет Элисандры.

– Я спросила лорда Мэттью, – сказала сестра, – и он ответил, что я могу попросить

художника сделать мне твой небольшой портрет. Так что подумай, в каком платье хочешь

позировать, потому что он будет здесь через три дня.

Я восприняла вести с некоторым сомнением.

– Я должна буду сидеть замерев? Не шевелясь и не разговаривая?

Она улыбнулась.

– Полагаю, да.

– И как долго?

– Не знаю. Час или два.

– Трудно представить, – вздохнула я.

Элисандра взорвалась от смеха.

– Вот почему я хочу портрет! Доказать, что ты можешь сидеть спокойно! – Она

угомонилась и принялась уговаривать: – Но ты же сделаешь это, да? Ради меня?

– Сделаю, конечно, – ответила я. – Ну, то есть попытаюсь.

49

50

Я хотела было спросить, можно ли и мне ее миниатюру, но знала, что работа живописца

стоит дорого, а денег у меня не было. В любом случае подобная роскошь была доступна

только богатым и именитым. Я же буду полагаться на собственную память, чтобы

удержать облик Элисандры в сердце.

Мы катались еще час, потом повернули к замку. За все это время мы так и не заметили

следов бешеного волка.

– Мне кажется, чудовища Анжеле просто померещились, – заметила я. – Мы ничего

такого не видели.

– Ну, она видела только одного, и это было к северу от замка, – сказала Элисандра. –

Волк мог снова вернуться в леса.

– Не думаю, что нам понадобится эскорт для завтрашней прогулки.

– А я думаю, понадобится, – мягко, но твердо возразила она. – До тех пор, пока волка не

убьют или не найдут мертвым.

Я оглянулась на Родерика, который все время молча следовал за нами на достаточном

расстоянии и не слышал ни слова нашей беседы. Он поймал мой взгляд и улыбнулся, но

приближаться не стал.

– Но этот эскорт нам не нужен, – громко сказала я через плечо. – Нам хочется кого-то

более забавного.

– Мне же лучше, – отозвался он. – Пусть кто-то другой за тобой присматривает.

Я фыркнула и ударом пяток послала лошадь вперед, желая доказать, что не устала под

конец долгой прогулки. Я слышала, как Элисандра зовет меня с мягким укором в голосе,

но лишь подстегнула свою верховую, напоследок желая насладиться галопом. Мы ехали

по равнине, и быть начеку причин не было, но моя бедная лошадь угодила ногой в

сусличью нору и дернулась вперед. Я же перелетела через ее голову в вихре юбок, рук и

ног.

Следующее, что я осознала, – боль. Боль и далекие голоса. Голова, нога, спина, ребра

слева – все было в огне и протестующе раскалывалось. Кто-то выпрямлял мне руки –

медленно, бережно; я чувствовала, как чьи-то пальцы ощупывают меня.

– Руки не сломаны. Если она не свернула шею, то должна быть в порядке. И, кажется, у

нее дрожат веки.

Голос принадлежал Родерику, к нему немедленно присоединилась Элисандра:

– Кори? Ты меня слышишь? Кори? Ты в порядке?

Голос звучал очень испуганно. Я никогда не слышала Элисандру в таком волнении.

Потребовалось огромное усилие, но я открыла глаза и увидела ее лицо, склонившееся

надо мной.

– Думаю, да, – прошептала я. – Что я натворила?

На лице сестры отразилось невероятное облегчение. Она нагнулась и нежно поцеловала

меня в щеку.

– Ты свалилась с лошади, глупышка, – весело поддразнила она, но даже через боль я

расслышала фальшь. Элисандра все еще была до ужаса напугана, но решительно

настроена не показывать это. – И это после того, как обещала Родерику обратное.

– Я не думаю, что ты серьезно пострадала, – снова заговорил Родерик. – Скорее, сильно

ударилась. Сесть сможешь? Или с тобой действительно что-то не так?

Я метнула на него яростный взгляд и с трудом села, хотя пришлось тяжело опереться на

руку Элисандры, когда я выпрямилась. Голова была пудовая, зрение плыло – мне казалось,

что меня может вырвать.

– Это не моя вина, – отчеканила я. – Лошадь споткнулась или еще что-то случилось.

– И твоим следующим вопросом должен быть «а лошадь цела?» – подсказал Родерик. –

Поскольку ты не хочешь, чтобы она сломала ногу из-за твоего небрежного обращения.