To Stop (СИ)

Хруст. Шум. Хруст. Треск поваленных деревьев. Гарканье разлетающихся птиц.

И бо-о-о-оль.

“О, тени Одина, что же это… — Иккинг, не до конца проснувшийся и не осознающий сам себя, попытался унять зуд на шее, которую с передней стороны распорола ветка, то ли сжимая края неглубокой раны, то ли пытаясь почесать это место. Головой крутить не хотелось — трещала точно так же, как недавно несколько сваленных деревьев. — Брат, ты в порядке? Слышишь меня, всё хорошо?”

Под ногами немного сырая земля, трава, царапающие кожу ладоней сучья и листья. Всадник встал, отряхивая свою одежду от возможного мусора, и начал озираться по сторонам до тех пор, пока не нашёл Беззубика.

Беззубика, который выглядел крайне раздосадованным. Иккинг посмотрел на Ночную фурию. Тот посмотрел на Иккинга. И, раздражёно фыркнув, повернулся боком, с явно выраженной злостью помахал сломанным элероном — пара спиц сломалась, основание порвалось, — а затем начал ждать внятных объяснений. Этот дракон был иногда такой язвой.

— Ну, починим мы его, ничего особого не случится, — Хэддок посмотрел в сторону (предположительно) их деревни и попытался оценить расстояние.

У них было несколько запасных хвостов с собой. Да, несколько, один для манёвров, а другой для полётов, близких к воде. Последний раз вот так нагло они ломали хвост года два назад, чувство опасности давно покинуло, да и что могло бы случиться в ненаселённых живыми существами местах, тем более с их опытом.

— Теперь до деревни топать пешком минут двадцать, — Беззубик демонстративно отвернулся и пошёл в сторону деревни, постоянно задевая то ствол дерева, то какую-то ветку, потому что по неведомой причине лес в этом месте был слишком густым. — Хотя, если кое-кто не спал бы без задних ног, не прошло бы 50 ударов сердца, как мы уже были дома, — Ночная фурия не переставал тихо ворчать, выражая своё раздражение клацаньем зубов, что со стороны для незнакомого существа наверняка выглядело довольно ужасающе. Иккингу хотелось смеяться.

— Ну, извини, братец, — юноша примирительно улыбнулся и потрепал по голове обиженного, за что получил удар слуховым отросток по руке. — Кстати, а как ты смог управлять хвостом во время всего путешествия, пока я спал? Я уверен, что где-то на маршруте точно были крутые повороты, которые механическому хвосту пока не осилить… — Иккинг попытался серьёзно посмотреть на брата, мол, выкладывай, но игру в гляделки прервала не вовремя появившаяся ветка.

— Секрет, — как само собой разумеющееся ответил Беззубик уже с более спокойной интонацией и зашагал быстрее.

Ночная фурия после нескольких фраз общения пытался не смотреть в сторону своего всадника, пока до того не дойдёт, что чёрная чешуя на шее и ладонях весьма заметна даже под самый вечер.

Как-то раз, во время очередных посиделок перед костром ночью, Плевака рассказывал историю о древних временах, о полулюдях, которые ещё не знали, как должны обращаться в свой вид, у которых не было подручных средств и которые не выполняли условия обращения, о том, что становилось с телами обращённых, если процесс пробуждения древней магии прервать. Рассказывал вместо ужасов. Все пугались до того, что в кошмарах видели посланников Хель за их душами.

Беззубик помотал головой, ломая ветку рядом. Иккинг был внимательным к мелочам и окружающему его миру, любознательным, но точно не проявлял таких качеств к самому себе. Дракон надеялся, что это не погубит его всадника.

В воздухе пахло лесом, этой приятной свежестью и растениями, корой деревьев — такие запахи всегда успокаивали драконов. Оба, наездник и его ездовой дракон, успокоились довольно быстро, а до деревни дошли, переговариваясь ни о чём, затем поменяв резко точку назначения с родного дома на кузню. Беззубику приспичило вот прямо сейчас заиметь целый хвост, потому что тащиться по земле со сломанной грудой хлама слишком тяжело для него.

Юноша за последний час уже сравнивал своего брата с язвой, но иногда он был не просто язвой, а гастритом, язвой и несварением одновременно.

Темнело довольно быстро.

Кузня для Иккинга была практически вторым домом, где он проводил всё свободное время, оставшееся после полётов. Рассчитывая встретить здесь Плеваку — всё же даже при входе было достаточно жарко, чтобы подумать, что кузница использовалась по назначению — и не увидев его на рабочем месте, парень расслабился и просто сгрёб все нужные материалы для быстрой починки хвостового плавника, как обычно. Беззубик остался за дверью запасного входа, дабы на смахнуть чего лишнего и не уронить себе на лапы.

Плевака, впрочем, не уходил далеко. Его голос отчётливо был слышен с улицы возле закрытого окна для заказов:

— Да утихомирься ты, в конце концов! От твоего бараньего упрямства никому не станет лучше! — Плевака прикрикнул, а факел в его руке приблизился к закрытому окну.

— Всем от моего бараньего упр-р-рямства станет лучше! — Иккинг отчётливо услышал раздражённое рычание отца.

Нет, сын вождя не подслушивал. Просто это стечение обстоятельств. Просто не собирался влезать в такой напряжённый и тяжёлый разговор. Просто ему было интересно, чем так лучший друг мог разозлить ярла.

— Кто эти все?

— Да как ты не понимаешь! Если я напрямую спрошу Иккинга, то он не сможет скрыть правду, — на этом моменте Иккинг буквально ощутил, как наставник закатил глаза, а затем хмыкнул про себя. — Если он действительно оборачивается, — Стоик резко понизил тон, заговорив чуть ли не шёпотом, — то это будет радость для всего Олуха. Ему не надо будет никому и ничего доказывать, столько трудиться, быть в подвешенном состоянии между небом и землёй. Наконец он сможет принимать вместе со мной других вождей на нашем острове, а не прятаться в кузне, — Иккинг нервно улыбнулся, подходя чуть ближе, — сможет полноправно занять моё место.

Наследнику еле-еле удалось удержать металлические шарики для измерения веса в руках. В кузне было полно его вещей и вся она пропитана его запахом насквозь, двое взрослых слишком увлечены спором, чтобы заметить какое-то изменение в воздухе, но ещё ближе к стене Хеддок младший подходить не решался.

Ещё не хватало обычно невнимательно подозревающего в обращении собственного сына отца. Кто вообще додумался подкинуть такую идею вождю?

— Да сдуру я ляпнул про обращение, сам ведь говорил, что после совершеннолетия не обращаются! — прошипел Плевака. А, теперь всё понятно.

— Какая разница? Вдруг то, что ты ляпнул, оказалось пророчеством, которое послал Тор.

— Стоик-Стоик… — угрюмо прошептал Плевака, отходя от лучшего друга на пару шагов. Иккинг присел на пол, перекатывая металлические шарики в руке, и закусил губу от досады. — Я не говорю, что ты плохой отец. Но посмотри на него внимательно. Он не хочет быть вождём, — от неожиданности Иккинг резко поднял голову и даже с некой благодарностью посмотрел в щель между створок.

— Захочет!

— На всё воля Богов. И то, что он не начал оборот вовремя, если он сейчас его начал, говорит о многом. Может быть, это тоже знак. То, что он не желает об этом разговаривать, тоже знак. Твой сын далеко не глупец, Стоик. Всему придёт своё время. А сейчас, — кузнец осмотрелся по сторонам; послышались шаги, — пошли в более укромное место. Говорить посреди улицы не лучшая идея.

Стоик, судя по вдохам и движению воздуха, неуверенным шагам, ещё хотел возразить, но передумал, решив сделать это в более укромном месте.

Иккинг про себя чертыхнулся. Плевака в самые неподходящие моменты проявлял чудеса сообразительности.

Как следуя поработав с мехами (которые, кажется, здесь были специально для него, ну, потому что любой обычный получеловек мог раскалить угли до нужной ему температуры), подмастерье стал исправлять поломанные детали.

Скоро тренировка.

Иккинг понимал, что с ним действительно что-то было явно не так. Оборот в его возрасте настолько же ненормально, насколько заболеть ветрянкой в десятый раз. Он не мог понять, почему это началось после прибытия Астрид на этот остров. Не мог понять, почему обращение происходит так ломано, почему обращался в Ночную Фурию, если в роду у них не было никого из класса Разящих.