To Stop (СИ)

Иккинг передёрнул плечами.

Целебная трава была похожа на глаза Хедер: такие же невзрачные на первый взгляд, но скрывающие нечто ценное в самой глубине.

Беззубик думал, насколько глаза его всадника похожи на древние, старые сокровища земли, изумруды.

Вождь Лохматых Хулиганов осмотрел совет племени. Иногда он не понимал, зачем им подобие греко-римской де…ди…мокра… правления, в общем. Никто из выбранных полулюдей не мог предложить выход из ситуации, только лишь кричали и противоречили друг другу, старейшина и вовсе не принимала участие в этом бедламе. Круглый стол со временем стал весьма странной формы, следы от сырой рыбы и кружек с пивом на таком важном атрибуте обсуждения придавали безмозглый характер всему собранию.

— Тихо! — Стоик стукнул по тому самому столу, призывая к тишине. — Спустя час я хочу, чтобы вы все определились с тем, какие именно темы обсуждаются сегодня! — недовольный рык эхом покатился по залу.

Стоик Обширный, конечно, любил всех этих полулюдей и даже уважал, однако не мог представить их помощниками себе и племени, в следствие чего это представлялось ему бесполезным представлением в течение всего его правления.

— Война с Остолопами и наследник на Ваше место! — кое-кто попытался собрать все основные темы, про которые кричали полулюди. Кое-кто очень смелый, потому что про второй пункт все благополучно молчали при вожде и ворчали лишь про себя.

— Если начнётся война с Остолопами, Стоик, а место наследника будет официально не занято, то в случае твоей, не дай Тор, гибели начнётся братоубийство. Подумай над этим, — Плевака надавил на самое больное место и со спокойным лицом сел обратно, по правую руку вождя.

Навряд ли Сморкала бы полез на Иккинга с ножом тёмной ночью и вообще ночью, всё же уважал и даже завидовал, но вот его отец вполне бы смог. Сын Стоика Обширного всё ещё был лишь сыном, никак не наследным принцем, вождём, ярлом, что, с течением довольно длительного времени, становилось всё нетерпимее.

— Неужели хоть кто-то из вас может предложить на это место своего сына или дочь? Данный титул уже давно официально закреплён за моим сыном, и я не понимаю, почему мы всё ещё продолжаем обсуждать этот вопрос! — от рыка некоторым особо чувствительным заложило уши.

— Мой сын, Густав, отлично подошёл бы на эту роль… — Из зала послышался уверенный голос. — Он не такой безумный, как Тростоны, не такой безмозглый, как Сморкала, ещё наберётся силы, а также у него есть внутренний дракон…

— Молчать! Густав принадлежит следующему поколению, ему всего восемь! Данный вопрос больше не подлежит обсуждению! — заявление сопровождалось недовольными рыками и шипением. Конечно, каждый раз решать вопрос силой не получится, но на данный момент это являлось лучшим выходом. — На подходе у нас война с Остолопами. Вы осознаёте, что это такое? Это война! Полномасштабных действий мы не производили уже больше семнадцати лет, довольствуясь лишь небольшими стычками да набегами. На войне умирают. Войны, умершие за своё племя, отстаивают свою честь и приносят славу всему своему роду. Война с Остолопами, нет, война с этим людским племенем не обойдётся в одно сражение, их будет много, много битв, но мы справимся! — часть этой речи повторялась на каждом заседании, немного изменяясь под обстоятельства, но сегодня, кажется, он начал её слишком рано. — Их вождь прислал свою дочь как знак мира, но стычки на границах не остановились. Она — шпион, который должен втереться в доверие. Но мы сможем использовать её в своих целях! У нас в пленниках их важные соплеменники, ради которых они рискнут всем. Это — наше преимущество.

Сделав небольшую паузу, Стоик выпил половину кружки пива, и продолжил:

— Они не догадываются, что мы знаем о их плане. Мы же сможем взять не только физическими качествами, но и драконьей хитростью. Нам не понадобится помощь других гнёзд. Через неделю я пошлю Иккинга в разведывательную операцию, где он сможет слиться с толпой людей из других викингов, из которой он принесёт нам всю информацию о их силах, заодно в который раз доказав права на моё место. Из этих данных мы уже будем действовать. На сегодня все свободны!

Заскрипели ножки стульев по дереву пола.

— Почему это вообще называется собранием, если принимаю решения один я?

— Ну-ну, друг, ты же вождь. А вождь правит всеми. Пошли-ка домой, — Плевака похлопал по плечу Стоика и тоже встал вслед за остальными. — Тебе надо ещё Иккингу сказать, какая ответственная миссия на него возложена, — на слове “ответственная” послышался явный сарказм, но добродушный, так что рыжебородый получеловек не обратил на это явное внимание.

— Кстати, я его с прошлого вечера найти не могу. Не видел его, Плевака?

— Так он же на острова целителей улетел, за обменом для Йохана, — Плевака пнул протезом ноги слишком большой валун, чтобы тот хоть сдвинулся, и практически потерял равновесие из-за отдачи удара. — И оставил свою новоявленную невесту одну.

— Ну почему у всех дети как дети, а у меня… это, — вождь показал ладонью на большой кусок пространства в воздухе.

— Я уверен, что мысленно ты показал на всего него. Не волнуйся ты так, придёт время, и он покажет всем свою силу и, вполне возможно, своего дракона! — кузнец поднял руки вверх, изображая силача — жир с рук потянул их обратно к земле с помощью силы земного притяжения, — хотя мускулатура всё же имелась в наличии.

— Дракона? Хоть ты не утешай меня. После совершеннолетия уже невозможно обратиться.

— А ты никогда не думал, что, возможно, твой сын, как и его дракон, Ночная фурия? Конечно, это маловероятно, да и глупо звучит, но многое объясняло бы. Да и без дракона твой сын — наездник вождя драконьей части деревни! Он определённо смог бы… да и все те изобретения…

После первого предложения Стоик уже не слушал своего собеседника.

Астрид держала секиру в руке, которая скользила из-за потных рук. Астрид волновалась. Астрид немного боялась. Астрид проклинала Иккинга, который захотел от неё избавиться таким изощренным способом. Девушка успокаивала себя.

И шагнула под купол.

========== Пророщенное корнями земли небо ==========

Иккинга преследовало чувство беспокойства практически всё время, пока он собирал травы: постоянно хотелось обернуться, слышались шорохи, а в груди что-то сжималось и натягивалось, не давая расслабиться. Со временем такое состояние стало раздражать, затем и вовсе выводить из себя настолько, что появилось желание высказать Беззубику все мысли о его глупом драконьем валянии в этой траве. Корзина была практически полная и сбивала с мыслей своим букетом запахов их трав, так что можно было, наверно, возвращаться домой.

Осталось пережить день полёта.

“Что ты такой нервный? На тебя это не похоже, я начинаю волноваться”, — дракон внимательно одним глазом посмотрел вверх, на своего всадника, который сидел на нём и внимательно писал свои очередные наблюдения.

“Гормоны”, — первое, что пришло в голову, быстро произнёс всадник, продолжая управлять одновременно драконом в полёте и писать угольком, который уже затупился. В итоге пришлось отложить записи и сосредоточиться на полёте.

Строптивый и волнующийся за хозяина летающий транспорт затрясся от смеха и невозможности держать в себе все эти эмоции, которые вызвал ответ.

“Ты чего смеёшься на ровном месте? А если мы упадём прямо в море?” — Хэддок недовольно посмотрел на своего друга и чуть ли не скривился при виде его ехидной морды, затем попытался направить взгляд драконьих глаз на высоту между ними и уровнем моря, но вибромассаж пятой точки не прекращался.

“Ты хоть свой ответ слышал? Издеваешься, что ли?”

“А мы о чём-то разговаривали?” — Иккинг в недоумении посмотрел на Беззубика. Парни чуть не врезались в скалу, пока играли в гляделки, и слишком снизили высоту, поэтому холодная вода рассекалась когтями лап Ночной фурии, но никто не хотел отступать: Беззубик хотел выяснить, не издевается ли над ним его всадник, а Иккинг вспоминал, какой сегодня день, потому что День рождения Локи только через несколько дней, вроде бы.