Найденка (СИ)

Мил зябко передернул плечами и понурился совсем.

— Ты меня теперь изгонишь, — в голоске омежки, ломком и хрупком, словно сухая веточка, явственно прозвучали слезы. — Я не изменял… Клянусь… Только с вами…

Дарунчик не договорил и захлебнулся безнадежным, горестным рыданием. Значит, сумел разобрать, о чем беседовали в фургоне мужья и отрицал возможность отцовства шаманчика.

Эх, незадача. Неужели в чудо верил один Бэл?!

Сияющий неизвестно чему кузнец бережно словил трясущийся подбородочек Мила в ковшик ладони, подался вперед и поцеловал любимого в висок.

— Не изгоню, — прошептал, продолжая глупо лыбиться. — Ты — наш с Рысей добрый лесной дух. Нам не за что тебя изгонять. Наоборот, благодарить надобно — за жизнь в твоем лоне…

Комментарий к Часть 22 Надеюсь, я сумела вас удивить, читатели. Знаю – вы ничего подобного не ждали. Уверена даже.

====== Часть 23 ======

Бэл, радуясь проглянувшему солнышку — не обманул Рыся, распогодилось, растащило с неба тучи — помог Милу умыться и прополоскать рот натекшей за ночь в хитро укрепленный под крышей котелок дождевой водой. После он передал даруна вылезшему из фургона шаманчику и отправился к Суону.

Почему-то парню казалось, что тот может знать кое-что о союзах альфа-бета-омега. Ведь Суона, вроде, привезли как раз из тех краев, где подобные тройные браки были в порядке вещей. Значит, и дети рождались от бет, хотя бы изредка, верно?

А Суона в родительском возке не оказалось. Здесь копошились, кормя младшую детвору вчерашней, подогретой на углях кашей, Плющ и Ёла, пока Яр, Мошка и Жужка доили коз. Вокруг подводы бегали кругами телочка Зорьки по кличке Белочка, Леси и альфочка Мошки — телочка игралась в игру «догоните меня, хозяева», дети же не могли ее поймать и злились.

— Стой, скотина глупая! — звонко выкрикивал омежонок, угрожающе размахивая хворостиной. — Стой! Мне надо тебя привязать! Стой!

— Стой! — хрипловатым баском вторил ему альфочка. — Ты молоко у мамки выдуешь! Нельзя! Это нам молоко! Стой!

Умора. Интересно, кто быстрее устанет и сдастся — Белочка или ребятня? Дети уже запыхались и промокали лбы рукавами, а легконогая, юная телочка даже «не вспотела».

Заметив подходящего Бэла, протягивающего с ладони кусок лепешки, коровья дщерь радостно прянула ушами и потрусила навстречу угощению. Альфа обожал будущую кормилицу семьи и частенько баловал вкусняшками.

Пока Белочка жевала, тыкаясь в ладонь бархатным, влажным носом, парень надел ей на шею петлю, свитую из поданной подоспевшим Леси веревки.

— Пошалила и хватит, милая моя, — сказал он телочке, не сдержался и поцеловал умницу-красавицу между темно-карих, с поволокой, глаз, в белеющее на общем рыжем фоне пятнышко. — А то и правда молоко у матки высосешь, — приговаривал, нежно почесывая животное за ушами, — что малькам давать тогда? Траву жуй, лентяйка.

Белочка довольно пофыркивала и теребила рукав хозяина мягкими губами.

— Забирайте и больше не вороньте, — велел Бэл, вручая конец веревки альфенку Мошки. Прозвище мальчишки кузнец снова позабыл: Желудь, Шишка, Сыроежка?

— Мышка, — подсказал Леси, привставая на цыпочки, ойкнул и убежал за подводу, на ходу спуская порточки — животик прихватило, что ли? Смешной.

Мышка увел упирающуюся Белочку — привязывать подальше от Зорьки, а Бэл окликнул папу — омега в этот момент менял альфенку Яра испачканную пеленку. Несогласный младенец молотил воздух ножонками и сжатыми кулачками и громко вопил.

Сыну Ёла обрадовался и разулыбался.

— Кашляешь? — спросил он. — Не ври, я слышал. Бухаешь на поллеса. Топай к Миру, пускай он вам с Рысем грудного чая наварит с липовым цветом.

Бэл коротко обнял папу в знак приветствия, забрал у него альфенка и допеленал просто потому, что так захотелось — и умел, и с детьми возиться привык и любил. От малыша вкусно пахло молочком и послегрозовой свежестью.

— Горластый ты, Ёжа, — парень взял кроху на руки и подержал перед лицом. — Это хорошо. Ори, отпугивай врагов, воин.

Младенчик замолчал, прислушиваясь к голосу брата, и сунул в ротишко пальчик — сосать. Он был очень похож на покойного Таура: тот же высокий лоб, широковатые скулы, темные бровки вразлет и тяжеловатый, упрямый подбородочек. Ни в жизнь не ошибешься, чье семечко.

— Па, а где Су? — спросил Бэл, по-омежьи укладывая притихшего Ёжонка на плечо. — Не видать его чот…

Ёла в ответ развел руками и почему-то смутился.

— У Мира он, брах, — вздохнул он и начал разглядывать собственные ногти. — У Мира в шаманьем фургоне. Они со с вечера… там. Не вставали еще. Потек Су…

Бэл вздрогнул и мысленно сплюнул, кляня разными плохими словами забитый соплями нос. Отбило обоняние напрочь — течного омеги не учуял. Эхэ.

Но, если Суон течкует у Мира, значит, сейчас шаман жутко занят и тревожить его не стоит. Да и не нужно, наверное — ведь Рыся тоже шаман и нужные при простуде травки знает.

К ноге Бэла прижалось теплое, крепенькое тельце и альфа опустил взгляд — средний мальчик Суона, трех весен отроду, смотрел снизу, трепеща черными, «папкиными» ресницами. Не глаза у малыша были — очи, большущие и темно-карие, необычной, удлиненной формы. Южная кровь, не местная, из края соленых вод. Цвет же волос ребенок взял таткин, русый. Вырастет — необыкновенным красавцем станет…

— Па, а ты знаешь, что мы все ошиблись с его полом, кажется? — Бэл потрепал льнущего братика по макушке. — Не оми наш Вишка, бета с даром. Так Рыся считает.

Ёла фыркнул, наклонился и подхватил тянущегося с поцелуйчиком мальчика на руки.

— Никто ни в чем не ошибался, — аши строго поджал губы. — И Рыся прав. Просто… — Бэл перевел дыхание, — просто Таур его Дубарю отдавать не захотел, Дубарь сволочь, а Дар не взял. Вот и припрятали пока молча, другого какого шамана ждали, сердцем подобрее. Теперь Мир учить станет, обещался уже.

Омега покивал сыну и велел, весьма ворчливо:

— Отнеси Ёжку Мошке кормить, и отстань. У нас тут делов невпроворот, с тобой лясы точить. Вертайся к Рысю, заварите горячего, дров порубайте да запрягайте, пора. Разбродились, болтуны пустобрешные, оми брюхатые за них впахивать должны…

В следующий миг аши резко побледнел и ткнул пальцем в строну дороги, откуда прибыл их обоз.

— Ой, — вскрикнул он в испуге. — Всадники! Да много их! Да с оружием! Ой! Ой!

Бэл обернулся, тоже увидел, и его душа, панически взвизгнув, ухнула в пятки.

====== Часть 24 ======

Хвататься за оружие, в принципе, не имело смысла — приближающийся отряд был слишком велик. Бежать хорониться в лес с детьми в охапках? А дальше? Без теплых вещей и съестных припасов, в чем есть?

Отпутешествовались. Жаль, ведь начиналось совсем неплохо…

Расстояние между замершими в страхе переселенцами и неизвестными неуклонно сокращалось, и вот всадники уже окружили обоз.

Куртки чужаков были пошиты из тонких, в два-три пальца шириной, полос волчьего и лисьего меха и красиво разукрашены бисерными орнаментами и бахромками, портки — из оленьей, мягкой даже на вид замши. В краях, откуда бежал род Таура, не носили подобного, предпочитая цельные шкурки, холстину и шерстяные, плотные вязанки.

Еще удивляли прически незнакомцев — у них за спинами болтались длинные омежьи косы. А еще все они, кроме одного, медно-рыжего, явного омеги, оказались темноволосыми.

Омеги?.. Чтобы омега, да еще такой молодой, миловидный и — о шуры, брюхатый, похоже — разъезжал верхом с тремя десятками альфачей воинов, наравне с ними обвешанный колющим и режущим оружием? Это, вообще, как?!

Нападать чужаки не спешили, просто спокойно смотрели из седел, взяв переселенцев в кольцо. Переселенцы загнанно пялились в ответ, дети прятались за сжимавших кто копье, кто молот, кто лопату взрослых, молчали, подавленные.

Первым заговорил рыженький омега. Переложив удила из руки в руку, дарун, в упор уставившись на Бэла и полностью игнорируя стоящего рядом с ним, голого по пояс Мира с копьем наперевес — и когда шаман подоспел, Бэл не заметил — спросил на языке страны кузнеца, с певучим, музыкальным акцентом, забавно искажая слова: