Плененный принц (ЛП)

Вместо этого он установил своего рода стабильный культурный обмен.

Правда, что в Акилосе ослепляют посмотревших на кого-то из гарема короля? Нет. Правда, что акилосские женщины летом обнажаются по пояс? Да. А борются на ринге голыми? Да. И рабы тоже ходят голыми? Да. Пусть у Акилоса король-бастард и королева-шлюха, но Орлану он кажется раем. Смех.

Король-ублюдок и королева-шлюха – Деймен понял, что грубое изречение Лорана вошло в обиход.

Деймен расслабил стиснутую челюсть, никак не комментируя. Сейчас за ним уже не так пристально наблюдали, и теперь он знал, как выбраться из дворца. Он честно попытался увидеть в этом справедливый обмен на порку (две порки, как ласково ему напомнила спина).

На спину он не обратил внимания. Он сосредоточился на всем остальном.

Конвой, который его стерег, был из личной стражи принца и никак регенту не подчинялся. Деймена удивило, насколько они оказывались преданы принцу и как исполнительны в службе ему, не выражая ни неприязни, ни жалоб, вполне ожидаемых, учитывая вредный характер Лорана. Вражду Лорана с его дядей они принимали близко к сердцу – очевидно, существовали глубокий раскол и соперничество между личной стражей принца и гвардией регента.

Наверняка внешность Лорана вдохновляла его людей на верность, а не сам Лоран. Самой большой непочтительностью были непристойные замечания касательно наружности Лорана. Их верность, очевидно, не мешала бесконечным фантазиям трахнуть принца.

– Правда, – спросил Йорд, – что мужчины знати имеют рабынь, а леди спят с мужчинами?

– Разве в Вире не так? – Деймен вспомнил, что и на ринге и вне его видел лишь однополые пары. Его знания вирской культуры не распространялись на обычаи интима. – Почему нет?

– Никто из высокородных не приветствует мерзости бастардства, – спокойно пояснил Йорд. – Девушек-петов держат леди, а юношей – лорды.

– Ты хочешь сказать, что мужчины и женщины… никогда…

Никогда. Не среди знати. Ладно, иногда, если кто-то своенравен. Но это табу. По словам Йорда, ублюдки приносят упадок. Даже среди стражников, если кто-то ложится с женщиной, то об этом не распространяются. Если женщина беременеет, а мужчина на ней не женится, то его карьере конец. Лучше избегать неприятностей, следовать примеру знати и трахать мужчин. Йорд предпочитал мужчин. А Деймен разве не тоже? С мужчинами понятно, что есть что. И можно без страха спускать.

Деймен мудро промолчал. Сам он предпочитал женщин, но признавать это казалось неблагоразумным. Когда он изредка разделял удовольствие с мужчиной, то происходило это по влечению, а не потому, что у него нашлись причины избегать женщин или искать им замену. Деймен подумал, что вирцы без нужды усложняли себе жизнь.

По крупицам выявлялись полезные сведенья. Петов не охраняли, этим объяснялось отсутствие стражи на внешних границах гарема. Петы имели свободу передвижений. Деймен являлся исключением. Это означало, что если миновать эту стражу, то на другую наткнуться маловероятно.

Иногда заговаривали о Лоране.

– Тебе довелось?.. – спросил Йорд у Деймена, а губы медленно расползались в улыбке.

– Между боем на ринге и поркой? – кисло уточнил тот. – Нет.

– Говорят, он фригидный.

Деймен уставился на него.

– Что? Почему?

– Ну, потому что он не…

– Я имею в виду, почему он такой… – сказал Деймен, решительно перебивая скучное пояснение Йорда.

– Почему снег холодный? – Йорд пожал плечами.

Деймен нахмурился и сменил тему. Его не интересовали наклонности Лорана. После креста его чувства к Лорану поменялись: колючая неприязнь перешла во что-то более твердое и суровое.

Именно Орлан наконец задал очевидный вопрос.

– Как ты вообще здесь оказался?

– Я был неосторожен и нажил себе врага в лице короля.

– Кастора? Кому-то уже нужно показать место этому сукиному сыну. Лишь полная ублюдков страна посадит ублюдка на трон, – сказал Олан. – Без обид.

– Без обид.

На седьмой день регент вернулся из Частиллона.

Первым признаком этого стали вошедшие к нему стражники, которых он не узнал. Вместо ливрей принца у них были красные плащи, а еще строевой шаг и незнакомые лица. Их появление вызвало горячий спор между целителем принца и незнакомцем, которого Деймен раньше не видел.

– Я считаю, что ему еще нельзя двигаться, – сказал целитель, нахмурив брови под «хлебной лепешкой». – Раны могут открыться.

– Мне они кажутся хорошо поджившими, – возразил другой. – Он может стоять.

– Я могу стоять, – согласился Деймен. Он продемонстрировал эту поразительную способность. Он подумал, что понял, что происходит. Лишь один человек кроме принца имел право отпускать его стражей.

Регент вошел в полном облачении, его сопровождали гвардейцы в красных плащах, ливрейные слуги и два высокопоставленных чиновника. Он отпустил обоих целителей, которые с поклоном удалились. Затем выставил слуг и всех остальных, кроме двух вошедших с ним мужчин. Отсутствие свиты никак не приуменьшило его власти. Хотя формально он лишь временно занимал трон, и к нему обращались с почтенным «ваше королевское высочество», как и к Лорану, нес он себя и выглядел как король.

Деймен преклонил колени, не собираясь совершать ту же ошибку с регентом, какую допустил с Лораном. Он помнил, что совсем недавно выказал неуважение к регенту, победил на ринге Говарта в бою, подстроенном Лораном. Его чувства к принцу лишь на миг всплыли на поверхность; на пол рядом с ним легла цепь, тянущаяся от запястья. Скажи ему кто полгода назад, что он добровольно опустится на колени перед вирской знатью, он бы рассмеялся тому в лицо.