Плененный принц (ЛП)

Когда с разнообразными шнуровками было покончено, он стянул синюю ткань, под которой обнаружился еще один слой. Простая белая сорочка, также зашнурованная, ранее не заметная глазу. Сорочка, штаны, сапоги. Деймен нерешительно замер.

Лоран выгнул золотистую бровь.

– Я должен ждать, пока слуга справится со своей стыдливостью?

Поэтому он опустился на колени, стащил сапоги, дальше штаны. Деймен отступил назад, закончив. Сорочка, теперь расшнурованная, чуть соскользнула, обнажая плечо. Лоран потянулся сзади рукой, снимая ее. Больше на нем ничего не было.

Стойкая неприязнь Деймена к Лорану помогла сдержать его обычную реакцию на хорошо сложенное тело. Если бы не она, ему бы пришлось пережить неудобный момент.

Лоран оказался весьма гармонично сложен: его тело имело то же невероятное изящество, что и лицо. Не такое крупное как у Деймена, его тело вовсе не было мальчишеским. Напротив, Лоран обладал красивой пропорциональной мускулатурой молодого мужчины на заре своей зрелости, подходящей для занятий атлетикой и достойной запечатления в камне. А еще он мог гордиться такой светлой кожей, гладкой и чистой, словно у юной девушки, с проблесками золота, бегущего вниз от пупка.

В этом сверх одетом обществе Деймен ожидал, что Лоран смутится, но тот казался невозмутимо бесстыдным по поводу своей наготы, как и по поводу всего остального. Он стоял, словно молодой бог, перед которым жрец сейчас принесет жертву.

– Вымой меня.

Деймен еще никогда в жизни не выполнял рабской работы, но решил, что это никак не поразит его гордости и не потрясет его разум. Сейчас он уже знал обычаи купальни. Но, ощутив едва различимое удовлетворение Лорана, внутренне воспротивился. Обслуживание в до неловкого интимной форме. Его ничего не сдерживало, они остались наедине, один мужчина, прислуживающий другому.

Все необходимое было аккуратно разложено: толстопузый серебряный кувшин, мягкие тряпицы, масла и пенистое жидкое мыло в прозрачных флаконах, сплетенных стеклодувами из тончайших нитей. Тот, который взял Деймен, изображал тяжелую кисть винограда. Под пальцами он ощутил очертания ягод, когда откупоривал флакон, с усилием потянув присосавшуюся серебряную пробку. Деймен наполнил кувшин. Лоран повернулся спиной.

Изумительная кожа Лорана, когда Деймен полил на нее воду, засияла как белый жемчуг. Его тело под скользким мылом не было ни мягким, ни податливым, но упругим, как красиво натянутый лук. Деймен решил, что Лоран принимает участие в утонченных состязаниях, в которых иногда не отказывают себе придворные и в которых другие участники позволяют своему принцу побеждать.

С плеч он перешел на поясницу. От брызг намокли его собственная грудь и бедра, вода текла по ним струйками, оставляя после себя мерцающие капли, грозящие в любой момент вдруг побежать дальше. Бьющая из-под земли вода была горячей, и такую же горячую он лил из серебряного кувшина. Воздух обжигал.

Деймен ощущал это. Он чувствовал, как поднимается и опускается его грудь, как он дышит, и более того. Он вспомнил, как в Акилосе его омывала рабыня с золотистыми волосами. Бледной кожей и белокурыми локонами она так походила на Лорана, что они могли бы быть близнецами. Только характер у нее явно не столь дурной. Она сократила в дюймы разделявшее их расстояние и прижалась к нему. Он помнил ее пальцы, обхватившие его, мягкие как спелые фрукты соски, прижавшиеся к его груди. У него зачастил пульс.

Вот уж самое время терять контроль над мыслями! Он уже так далеко продвинулся в своем занятии, что натолкнулся на изгибы. Они ощущались крепкими под его руками, и от мыла все скользило. Деймен посмотрел вниз, замедляя движения. Горячая атмосфера купален лишь усилила ощущение чувственности, и вопреки себе Деймен почувствовал первые признаки возбуждения между ног.

В воздухе что-то переменилось, его вожделение внезапно стало осязаемым в плотной влажности помещения.

– Не будь самонадеянным, – холодно произнес Лоран.

– Слишком поздно, милый, – ответил Деймен.

Лоран повернулся и со спокойной точностью занес руку в ударе, который легко мог бы разбить рот, но Деймен уже достаточно ходил побитым, и он перехватил запястье Лорана, препятствуя.

На мгновенье они застыли. Деймен посмотрел в лицо Лорана. Светлая кожа слегка покраснела, волосы намокли на концах, а под золотыми ресницами сверкали ледяные глаза. Когда Лоран попытался высвободиться, Деймен непроизвольно усилил хватку.

Деймен скользнул взглядом по мокрой груди, подтянутому животу и еще ниже. Его тело действительно было очень красивым, но холодное бешенство казалось неподдельным. Деймен отметил, что Лоран ни капли не возбудился. Эта его часть, так же восхитительно вылепленная, как и все остальное, оставалась такой же, как в начале омовения.

Он ощутил, как окаменело тело Лорана, хотя его тон почти не изменил своей обычной ленивой протяжности.

– Но мой голос уже сломался. Это же было единственным условием, не так ли?

Он отпустил его, словно обжегшись. Через мгновение удар, который он сначала остановил, все же достиг своей цели, разбивая губы с большей силой, чем Деймен мог бы предположить.

– Заберите его, – сказал Лоран. Это было произнесено не громче его обычного тона, но дверь тотчас распахнулись. Все в пределах слышимости. Деймен ощутил на себе руки, грубо оттянувшие его назад.

– На крест его. И ждите меня.

– Ваше высочество, этого раба регент приказал…

– Делай, как я велю, или занимай его место. Выбирай сейчас.

Учитывая, что регент находился в Частиллоне, выбора не оставалось. «Я ждал шесть дней, чтобы остаться с тобой наедине».

Больше возражений не последовало.

– Слушаюсь, ваше высочество.

По недосмотру ему забыли завязать глаза.

Дворец оказался лабиринтом, в котором коридоры вытекали из одного в другой, и каждый сводчатый проход вел куда-то: в разнообразные комнаты, на лестницы из узорчатого мрамора, во внутренние дворики, мощенные или с оранжереями. За некоторыми, забранными решетчатыми ширмами, ничего не было видно четко, лишь намеки и предположения. Деймена завели из коридора в комнату, потом в еще один коридор. Один раз они прошли через двор с двумя фонтанами, и он услышал птичьи трели.