Плененный принц (ЛП)

Он тщательно запоминал путь. Конвой, который его сопровождал, был единственной стражей, какую он видел.

Деймен предполагал, что на внешних границах гарема есть охрана, но когда они остановились в одной из больших комнат, он понял, что уже успел выйти за его пределы, даже не заметив, где это случилось.

Он увидел, – сердце екнуло в груди – что проход в конце комнаты вел в еще один двор, только этот оказался не таким ухоженным, как другие, а был заполнен обломками и каким-то непонятным хламом, включая несколько кусков необтесанного камня и тачку. В углу сломанная колонна была прислонена к стене, создавая что-то вроде лестницы, трапа, ведущего на крышу. На извилистую крышу, с непонятными изгибами и скатами, нишами и лепниной. Было ясно как день, это путь на свободу.

Чтобы не пялиться в ту сторону как помешанный идиот, Деймен оглядел помещение. Пол устилали опилки. Похоже, какая-то тренировочная площадка. Убранство оставалось чрезмерным. Только приспособления выглядели изношенными и чуть менее изящными, но все же казались частью гарема. Наверное, все в Вире казалось частью гарема.

«Крест», – сказал Лоран. Деймен углядел его в дальнем углу. Из прямого ствола очень большого дерева центральный луч, не такая толстая, но все равно прочная перекладина. Вокруг основного луча привязали мягкую набивку. Слуга подтягивал крепящие ее завязки, и шнуровка напомнила об одеждах Лорана.

Слуга начал проверять крепость креста, кидаясь на него всем весом. Тот не пошатнулся.

Лоран назвал это крестом. Это был столб для порки.

В семнадцать Деймен принял первое командование, а порка являлась частью воинской дисциплины. Будучи командиром и принцем, он не оказывался под плетью лично, но и никогда непомерного страха перед ней не испытывал. Порка была ему знакома как тяжелое наказание, которое с трудом выдерживал провинившийся.

В то же время он знал, что и крепкие мужчины ломались под плетью. Под ней умирали. Хотя – даже в семнадцать – под своим командованием он никогда бы не допустил смерти на столбе. Если человек не воспринимал хорошего руководства и строгости обычной дисциплины, – и вина не лежала на вышестоящих чинах – его увольняли из войск. Такой человек вообще не должен был попасть в ряды воинов.

Возможно, он не умрет, просто ему придется испытать много боли. Во всей этой ситуации он больше всего злился на себя. До этого он не поддавался, когда его провоцировали на насилие, именно потому что знал: в итоге пострадает он сам. И теперь он здесь по той причине, что Лоран, обладая привлекательным формами, замолчал на достаточный срок, чтобы тело Деймена забыло, где находится.

Деймена пристегнули ремнями к деревянному столбу лицом к нему, а руки развели в стороны и заковали в кандалы на поперечной балке. Ноги оставили свободными. Было достаточно места, чтобы уворачиваться, но он не собирался. Стражники подергали за его руки и оковы, проверяя их, выправили его стойку, даже пинком вынудили больше расставить ноги. Он заставил себя не сопротивляться, хотя очень хотелось.

Он не смог бы сказать, столько прошло времени, когда, наконец, появился Лоран. Достаточно, чтобы успеть вытереться и одеться, справившись с сотней шнуровок.

Когда тот вошел, один из слуг начал спокойно проверять плеть, как до этого проверили все приспособления. На лице Лорана застыло жесткое замкнутое выражение, как у человека, собравшегося непременно выполнить задуманное. Он встал у стены перед Дейменом. С такой позиции ему было не разглядеть работу плети, но хорошо видно лицо Деймена. У того внутри все перевернулось.

Деймен ощутил тупую боль в запястьях и понял, что начал неосознанно тянуть руки из оков. Он заставил себя остановиться.

Сбоку появился слуга, держа что-то в пальцах, и поднес это к лицу Деймена.

– Открой рот.

Незнакомый предмет скользнул в рот за мгновение до того, как Деймен понял его назначение. Это был кусочек дерева, обмотанный мягкой кожей. Он не походил на кляпы, которыми ему затыкали рот на протяжении пленения. Такой давали закусить человеку, чтобы помочь ему вытерпеть боль. Слуга зафиксировал его завязками на затылке Деймена.

Когда человек с плетью стал позади него, Деймен постарался подготовиться.

– Сколько ударов? – спросил слуга.

– Я пока не уверен, – протянул Лоран. – Думаю, я решу в процессе. Начинай.

Первым родился звук: тихий свист воздуха, затем щелчок – плеть опустилась на кожу, и через долю секунды все тело пронзила острая боль. Деймен дернулся в оковах, когда плеть ударила по плечам, тотчас стирая из сознания все остальное. Яркая вспышка боли едва успела выцвести, как нестерпимо обжег второй удар.

Темп взяли безжалостно действенный. Вновь и вновь плеть опускалась на спину Деймена, менялись лишь места ударов, и все же эта крошечная разница начинала иметь решающее значение, разум хватался за любую надежду ослабить муки, пока мышцы бугрились, а дыхание сбивалось.

Деймен обнаружил, что реагирует не только на боль, но и на ее темп: тошнотворное ожидание удара, попытка набраться сил, чтобы его выдержать, и приближение к грани, когда плеть вновь и вновь попадала на одни и те же рубцы и отметины, и терпеть уже не оставалось сил.

Он прижался лбом к дереву и просто… принял это. Тело содрогалось на кресте. Каждый нерв и сухожилие натянулись до предела, боль со спины перетекала и постепенно охватывала все тело, овладевая и разумом, у которого не осталось преград или границ, за что можно было ухватиться. Он забыл, где он и кто на него смотрит. Он не мог думать или ощущать что-то помимо собственной боли.

Наконец удары прекратились.

Деймен не сразу это понял. Кто-то отвязал дощечку и освободил его рот. Лишь затем Деймен начал осознавать себя по частям: его грудь тяжело вздымалась, а с волос текло. Он расслабил мышцы и попробовал напрячь спину. Окатившая его волна боли убедила, что лучше не двигаться.

Он подумал, что если руки сейчас освободят, то он просто упадет на четвереньки перед Лораном. Он подавил слабость, вызвавшую такие мысли. Лоран. Осознание существования Лорана вернулось в тот самый момент, когда он понял, что Лоран приблизился и теперь стоит в шаге от него, бесстрастно разглядывая пленника.