Плененный принц (ЛП)

Деймен вспомнил, как Иокаста прижимала прохладные пальцы к кровоподтеку на его лице.

– Мне надо было сделать так еще в первый день, когда ты приехал, – сказал Лоран. – Это именно то, что ты заслуживаешь.

– Почему не сделал? – спросил Деймен, вопрос получился немного грубым. Но его уже ничего не сдерживало. Он чувствовал себя так, будто с него сняли кожу, сняли защитный внешний слой. И сложность оказалась в том, что обнажилась не слабость, а внутренний стержень. – Ты жестокий и бесчестный. Что сдерживало такого, как ты? – этого говорить не стоило.

– Я не уверен, – невозмутимо ответил Лоран. – Мне было любопытно, что ты за человек. Сейчас я вижу, что мы рано остановились. Продолжим.

Деймен постарался собраться с силами в ожидании нового удара, и в его разуме что-то раскололось, когда его тотчас не последовало.

– Ваше высочество, не думаю, что он выживет после еще одного подхода.

– А я думаю, что выживет. Давай поспорим? – Лоран вновь заговорил этим холодным плоским тоном. – Золотой, что он выживет. Если хочешь его выиграть, то тебе придется потрудиться.

Потерявшись в боли, он не знал, как долго слуга старался, только что это было. Когда пытка закончилась, от дерзости Деймена ничего не осталось. Глаза застилала пелена, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы ее не сменила тьма. Он далеко не сразу понял, что Лоран заговорил, и даже потом очень долго произнесенное бесстрастным голосом казалось бессмыслицей.

– Я был на поле боя при Марласе, – сказал Лоран.

Когда до него дошел смысл слов, Деймен ощутил, что мир вокруг перевернулся.

– Меня не пустили на передовую. Мне никогда не довелось с ним встретиться. Раньше я задумывался, что бы я ему сказал при встрече. Что бы я сделал. Как смеет кто-то из вас произносить слово «честь»? Я знаю ваше племя. Вирец, который обойдется с акилцем по достоинству, окажется заколотым собственным мечом. Этому меня научил твой соотечественник. Можешь сказать ему «спасибо» за урок.

– Кому «спасибо»? – неимоверным усилием Деймен, превозмогая боль, вытолкнул слова изо рта, но он и так знал. Знал.

– Деймианосу, мертвому принцу Акилоса. Человеку, который убил моего брата.

Глава 4

Деймен застонал сквозь стиснутые зубы.

– Не двигайся, – сказал целитель.

– Ты неповоротливая небрежная деревенщина, – ответил Деймен на родном языке.

– И помолчи. Это целебная мазь.

Деймен не любил дворцовых целителей. В течение последних недель болезни отца они заполонили его опочивальню. Они что-то монотонно пели, высказывали свое мнение, подкидывали гадальные кости в воздух и прописывали различные снадобья, но отцу становилось только хуже. Деймен иначе относился к толковым полевым лекарям, которые неустанно трудились, повсюду сопровождая военную кампанию. При Марласе лекарь зашил ему плечо без особой суеты, ограничившись неодобрением в виде нахмуренных бровей, когда Деймен пять минут спустя забрался в седло.

Здешние целители были иного сорта. Обряженный в мантию до самого пола и шляпу, похожую на хлебную лепешку, вирский целитель настоятельно посоветовал не двигаться, снабдил бесконечными предписаниями и повязками, которые требовалось все время менять. Насколько Деймен чувствовал, мазь нисколько не помогала, только приятно пахла корицей.

После порки прошло три дня. Деймен почти не осознавал, как его снимали со столба и вели обратно в комнату. Смутные ощущения, которые у него остались, убедили, что он преодолел этот путь, стоя прямо. По большей части.

Зато он хорошо помнил, как его поддерживали два стражника, здесь, в этой комнате, пока Радель с ужасом осматривал его спину.

– Принц действительно… сотворил это.

– А кто еще? – выдавил Деймен.

Радель шагнул к ему и отвесил оплеуху – удар был сильный, к тому же каждый палец унизывали по три кольца.

– Что ты ему сделал? – вопросил он.

Вопрос показался Деймену забавным. Наверное, это отобразилось на его лице, потому что за первым ударом последовал второй, более сильный. Острая боль мгновенно прояснила темноту, которая заволакивала его взор, Деймен уцепился за нее, чтобы удержаться в сознании. Он еще никогда не падал в обморок, но сегодня многое происходило в первый раз, и он не собирался ничего к этому списку добавлять.

– Пока не дайте ему умереть, – последнее, что сказал Лоран.

Слово принца было законом. За послабления в пленении Деймену пришлось заплатить изодранной в клочья спиной, включая сомнительную привилегию регулярных тычков от целителя.

Подушки на полу заменили кроватью для удобства лежания на животе (чтобы не тревожить спину). Также его снабдили одеялами и разноцветными шелковыми отрезами, которыми он должен накрывать лишь нижнюю часть тела (чтобы не тревожить спину). Цепь осталась, но ее перецепили с ошейника на один из наручников (чтобы не тревожить спину). Беспокойство о его спине казалось ему забавным.

Его часто купали, кожу мягко обтирали губкой, намоченной в воде из бадьи. После слуги выносили воду, которая в первый день была красного цвета.

Что примечательно, большая перемена произошла не в обстановке комнаты и не в каждодневной рутине, а в отношении к нему слуг и стражи. Деймен ожидал, что они отреагируют как Радель – враждебностью и негодованием. Вместо этого от слуг он видел сострадание. А стражи, что еще более неожиданно, прониклись к нему духом братства. Если бой на ринге представил Деймена равным воином, то порка до полусмерти плетью принца стала сродни обряду принятия в товарищи. Даже тот высокий стражник, Орлан, который угрожал Деймену после боя на ринге, казалось, немного потеплел к нему. Осмотрев спину Деймена, Орлан – не без некоторой гордости – объявил принца жесткой сучкой и весело хлопнул Деймена по плечу, от чего тот мгновенно стал пепельно-белым.

В свою очередь Деймен проявлял осторожность и не задавал слишком много вопросов, чтобы не показаться подозрительным.