Нашествие гениев (СИ)

Наконец к нам присоединился объект обсуждений, и мы уселись завтракать, вернее, гении уселись завтракать, а я бухала чай с шоколадкой, нагло спертой из запасов Шоколадной Феи. Вскоре пришли Юля и ее маньяк, и Грелля, проигнорировав стадию приветствий, прямо с порога заявила:

— Маша! Позови прозрачную пакость! Мы не подумали об этом, а вдруг с ним можно договориться?

Я растерялась и удивленно на нее воззрилась, а затем просияла:

— Точно, хотя бы попробовать можно!

— Это бесполезно, — выдал выползший в коридор, ссутулившийся L, засунув руки в карманы джинсов.

— Откуда ты знаешь? — прищурилась я. — Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь! Вдруг получится? Шансов мало, но…

— Их нет, — тяжело вздохнул L. — Вспомни, что он потребовал в обмен на жизнь Мэтта. Собственно, ему на нас плевать, а ты его игрушка, не более.

— Попытаться стоит, — пожала плечами я. — Нельзя опускать руки без борьбы!

— Как хочешь, — пожал плечами Рюзаки, забрал Киру из зала, запер его в моей комнате и вернулся к своим подслащенным вареникам. Ну вот почему он никогда не надеется на чудо? Потому что его просчитать нельзя? Впрочем, не мне о чудесах рассуждать…

Я выудила из кармана брюк пластину из мира мертвых и, прижав к сердцу, прошептала:

— Эй, родич! Если слышишь, приходи на чай! Ты ж хотел общения, вот и давай, дуй сюда. Общаться будем…

— И о чем же желает пообщаться моя энное количество раз «пра» внучка? — раздался насмешливый голос в гостиной. Я бросила туда короткий взгляд и узрела над диваном пару белых перчаток, на которые предположительно (судя по положению маски) Граф оперся подбородком. Блин, и чего он весь такой прозрачный, что его незаметно?! — Взяток борзыми щенками за продление жизни мертвяков не беру.

— Хм, а книжками маркиза де Сада? — предположила я.

— Ой, а тебе уже настучали! — возмутился мой потусторонний родич, всплеснув лапками. — Имейте совесть, милочка! Принимать стукачество на родню не комильфо.

— «Комильфо» — это нынче сорт конфет, — пожала плечами я, заползая в зал. — А конфеты я не люблю, потому мне все не комильфо, и терять друзей тоже.

— Ну так угостись сладеньким, разнообразь рацион. На поминках сладкое раза в два вкуснее, ибо бесплатное, — решил поизмываться над нами Граф. Пакость этакая…

— Ой, да, тебе ж не понаслышке это известно, бережливый ты мой, — усмехнулась я, падая на диван рядом с ним. — На своих-то похоронах, небось, слюнки пускал, за неимением возможности похомячить на халяву, вот и отрывался на поминках врагов и прочих милых личностей. Или тогда конфеты не делали, и ты у меня из Четвертичного периода, аж из Плейстоцена заявился?

— Ой, нет, я не столь древний, что ж ты меня к полуобезьянам-то причислила? Видишь: у меня манеры есть, я даже чай когда пью, мизинчик не отставляю, как некоторые безграмотные личности.

— Зато ты, явившись в гости, сразу на диван плюхнулся, а в помещении маску носишь, хоть и не карнавал.

— Снять? Могу. И перчатки тоже. А потом, когда вы в душик пойдете, можете и не заметить, что я в уголочке примощусь. До поры до времени. Пока я вам не начну кубики пресса вслух пересчитывать.

— Фи, извращенец! За собственной пра-пра-внучкой решил подглядывать!

— С количеством «пра» не угадала, да и с причиной извращенности тоже: за тобой, так и быть, подглядывать не стану, ибо… не в моем вкусе. А вот другииие…

— Ты косплей своих собратьев-то с красными волосами уж уволь от своего пристального внимания, у нее парень есть, маньяк, он тебя, пусть ты и бессмертный, на холодец покрошит, и Ватсона есть заставит.

— Фи, каннибализм ныне не в моде, «Молчание ягнят» давно не мейнстрим. Да и подруга твоя — тоже не мой тип. Не люблю рыженьких, мне больше темненькие нравятся. Брюнеточки. Ну, или брюнетики — тут уж как повезет.

Сказать, что я была в шоке — ничего не сказать.

— Юль! — возопила я. — Иди сюда, мой родич — твой собрат, ярый яойщик, да еще и гейский гей!

— Кто сказал? — возмутился Граф, вновь манерно всплеснув лапками. — Да, я люблю «яой», как ты выражаешься, но геем меня называть — фи! Как грубо! Манеры ваше поколение совсем растеряло!

— Ну, би — недалеко ушел, — пожала плечами я.

— Далеко! — возбухнуло псевдопривидение и погрозило мне пальчиком. — Ежели я геем стану, отдел наш взвоет.

— Особливо Цузуки, — хмыкнула я, а Граф прижал ладони к щекам и якобы смущенно пробормотал:

— Ой, папарацци такие папарацци: все-то знают, везде-то бывали! Нет от них покоя ни ночью, ни днем, все фотографируют, зарисовывают… Ах, как хорошо, что я прозрачный — цвет моего нижнего белья остается тайной номер один…

— Фи, как ты самонадеян, мой много раз «пра» дедуля! — воскликнула я укоризненно. — Не это тайна номер раз, а то, будет яой у Цузуки и Хисоки или нет!

О да, я Графа поддела нехило. По сюжету манги он, помнится, к Цузуки постоянно приставал, и непонятно было, всерьез или в шутку, а Хисока был напарником Цузуки, и большинство поклонниц мечтали их заяоить. Правда, была и оппозиция, радеющая за пейринг Цузуки/Доктор Мураки, его враг, но я к ним не относилась, а вот Юля была их ярым представителем.

— Ой, нет! — пафосно изрек мой родич, прислонив левую ладонь ко лбу, а правой, предположительно, схватившись за сердце. — Только не ему! Ты меня «без ножа режешь»! Не смей моего Цузуки какому-то молокососу сватать! Если я его кому и пожертвую, то только Мураки. Только злодеи, только экстрим!

— Только хардкор! — возопила Юля и уселась рядом со мной, благо, размеры дивана позволяли. — Собрат, ты веришь в справедливость! Фиолетовоокую няшку должен получить садистик Мураки!

— Нет, его должен получить я, — хмыкнул Граф. — А Вы, леди, вообще-то забываетесь: я с Вами даже не здоровался.

— Ну, здрасьте, не поперхнитесь, — пожала плечами Юля.

— Я-то не поперхнусь, да вот как бы Вам в кошмарах не явилась победа Наруто над Саске и смерть последнего.

— Садюга! — возмутилась Юля.

— Что поделать, профессия такая: людей в могилу загонять, — развел руками прозрачный шинигами.

— И увлечение — книжки садиста со стажем, — хмыкнула я.

— А что? Ты его книги читала? — оживился мой мертвый предок. — Знаешь, как это интересно?

— Уволь, такими забавами не интересуюсь, — поморщилась я.

— Ой, ну что ты, в самом деле! Плеточкой, да по спиночке — ммм, красота!

— Эх, Юль, где там мои боккены? Ща вместо плеточки их заюзаю, и будет у нас сеанс садомазохизма с уклоном в многовековой инцест — буду гонять родича, избивая деревяшками вместо плетки, а он будет от экстаза слюнки пускать.

— Слюнки умственно отсталые и младенцы пускают, что, в целом, не столь различно: ни первые, ни вторые не мыслят рационально, — помахал лапкой шинигами, словно отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. — И к тому же, я садист, а не мазохист. Тащи боккены, я тебя погоняю. На другое развитие событий не согласен. Хотя если мечик возьмет вон та лапочка с красными глазками, — мой родич с извращенной психикой махнул прозрачной дланью в сторону Бейонда, притулившегося у дверного косяка, — я еще подумаю. Он же явно такой же садист, как и я, а то, может, и больший. А я уважаю профессионалов!

— Ты еще завопи: «Сделай мне больно»! — фыркнула я.

— А можно? — заинтригованно вопросил Граф, уставившись на меня в упор невидимыми гляделками. Странно, но его взгляд прямо кожей чувствовался! — Если это его уломает, я завоплю! И не важно, что я владею «воплем Банши» и многие погибнут смертью храбрых, главное, меня профессионал мечиком погоняет!

— Рискни, — хмыкнула я. — И Бейонд возьмет настоящую, острую катану. Интересно, а вы и впрямь так быстро, как в манге, регенерируете? А кровь твою видно будет? А ты сможешь защититься или нет? А если тебе руку отрубить, она видимой станет?

— Ой, меня уже хотят разобрать на сувениры! Как я популярен! — пафосно изрек Граф, сложив лапки в замочек и прижав к сердцу. — Как хорошо, что про меня написали мангу, как замечательно, что моя внучка — анимешница!