Байки Чёрного Майя (СИ)

- Я дал обещание Тинголу – твердым голосом сказал Берен. – А значит, я должен принести ему один из них, сколь бы опасно это ни было.

- Должен, – передразнил его Мелькор и в досаде хлопнул ладонью по столешнице, – Тьма Изначальная, почему…Почему каждый, кто имел хоть какое-то отношение к этим камням, рано или поздно решал, что он должен обладать ими? Эта вещь не просто опасна, она смертельно опасна! Она сводит с ума и Эдайн, и Эльдар, именно поэтому я вынужден держать Сильмариллы при себе – здесь, в глуши они никому не смогут причинить вреда…

- Вреда? Какого вреда? – подала голос Лютиэн, недоуменно встопорщив острые ушки, отчего все колокольчики и бусинки издали переливчатый звон.

- Феанорингов видела? – коротко поинтересовался Вала. – Понравилось? Так вот, – он ядовито усмехнулся, – они тоже дали клятву!

Тут он каким-то особенным образом резко встряхнул венец, держатели оправ разомкнулись и три бриллианта, каждый размером с девичий кулак, со стуком запрыгали по черной лаковой поверхности стола.

- Они поклялись жизнью, что камни вновь будут принадлежать им…Воистину, Ярое пламя даже и представить не мог, что за вещь он создал в своей лаборатории…

Упоминание о Феанорингах привело Берена в состояние плохо управляемой ярости. Юноша и сам не понял, отчего его вдруг охватило столь сильное желание сжать в руке Звездный камень, только чтобы он не достался им…

- Я тоже поклялся, – горячо воскликнул он, сверкая глазами, – Я дал слово, и руку на отсечение даю, что найду способ его сдержать!

- Берен, нет! – испуганно взвизгнула Лютиэн, вцепившись в отворот кожаного жилета любимого. Вала зажмурился, голова его дернулась, точно от удара. В ту же секунду пальцы юноши случайно задели старый шрам на могучей шее Каргарота, и обезумевший от боли зверь прыгнул на своего невольного обидчика раньше, чем кто-либо из присутствующих в комнате, успел пошевелиться. Замершая с расширенными от ужаса зрачками Лютиэн беспомощно созерцала опрокинутое кресло, и человека в нем, погребенного под тушей древнего волка. Первым успел Мелькор. Он выпрямился во весь рост, резко выбрасывая вперед правую руку, в глазах полыхнула Сила пламени творения. Каргарот, точно схваченный неведомой рукой, жалобно скуля, отлетел прочь. Черные рукава плеснули в воздухе, обтянутая перчаткой ладонь описала стремительную дугу снизу вверх, и раненый, каким-то неведомым чудом приняв вертикальное положение, плавно опустился во вновь стоящее на прежнем месте кресло. В единый миг Мелькор оказался рядом, его глаза, состоящие, казалось, из одних лишь зрачков впились в мутные от боли глаза человека. Раскрытая ладонь зависла над искалеченной рукой Берена, снимая боль, останавливая фонтан бьющей крови, сращивая сухожилия. Рана заживала прямо на глазах. Вскоре взгляд юноши вновь стал осмысленным, точно его покинула застилающая сознание кровавая пелена.

Покрытое шрамами лицо Изначального оказалось совсем близко.

- Идиот… – выдохнул он. – Что ты наделал! Ты так и не понял того, что я всеми силами пытался сказать тебе… А я… я просто не успел.

Лютиэн бросилась к любимому, захлопотала вокруг него как наседка – над своим птенцом, а Вала умолк, сгорбившись и опустив голову, точно на его широкие плечи внезапно лег невидимый, но тяжкий груз. Седые пряди скрыли лицо. А когда он заговорил вновь, голос его был глухим и полным боли:

– Эти камни заставляют давать невыполнимые обещания и страшные клятвы, а сила их огромна… Тот, кто поклялся добыть их ценою собственной жизни – погибнет в погоне за целью. Тот, кто в запальчивости крикнул «будь я проклят, если не выполню обета!» – обретет проклятие надо всем своим родом… Берегитесь неосторожных слов… Это не просто слова…

- Эру Всемогущий… – дочь Тингола не в силах отвести глаз, с ужасом смотрела на сияющую россыпь бриллиантов на черной поверхности стола.

- Ты, мальчик, можешь считать себя счастливчиком… – продолжал меж тем Мелькор. – Ты лишился руки. А мог бы потерять что угодно: жизнь, любовь, душу, родных… Любое из тех понятий, которыми так любят клясться люди. В зависимости от упомянутого тобою.

В комнате воцарилась горькая, звенящая тишина, нарушаемая лишь жалобным поскуливанием Каргарота. Берен, еще не до конца осознав произошедшее, сидел, уставившись на лишенную кисти правую руку, Лютиэн, обхватив его плечи, со страхом и мольбой смотрела на Мелькора, словно еще надеялась – что-то можно исправить. Но увидев выражение изборожденного шрамами лица, поняла – поздно.

- Эти камни могли достаться вам просто так. Совершенно бесплатно. Но судьба распорядилась иначе, ты сам назвал цену, мальчик… – Изначальный закрыл лицо ладонью опертой о стол руки. – Я устал бороться с этой Силой…Тьма Изначальная, как же я устал… Забирайте. Забирайте все. Теперь – можно… – криво усмехнулся он, но не злорадство, а боль и усталость были в этой усмешке. Берен перевел недоверчивый, вопросительный взгляд со страшных камней на Валу. Тот кивнул: «бери смело».

- Нет! – неожиданно твердо возразила Лютиэн, отбрасывая со лба прядь черных волос. – Нет, Ступающий-во-Тьме… Теперь я понимаю, почему ты отнял Звездные Камни у Феанора, почему вправил их в свой венец. Сколь, должно быть, тяжела твоя ноша… – эльфийка грустно покачала головой. – Чтобы облегчить ее, мы возьмем один. Как и просили.

Тонкие пальцы потянулись к камням, розовато просвечивая в исходящих от Сильмариллов лучах, загрубевшие от струн подушечки коснулись отполированных граней.

- Это бремя – и вправду не для Смертных… – ладонь эльфийки чуть дрогнула, принимая проклятую драгоценность. – Оно тяжело даже для меня, наполовину Майя. Благодарю тебя, о, Владыка Севера, Ступающий-в-Ночи, за мудрость и истину, скрытую доселе за пеленою мрака… – и дочь Тингола почтительно склонила голову.

- Благодарю тебя, Владыка… – эхом откликнулся Берен. – Что ж! Видно, свет этих камней и вправду приносит одни лишь несчастья. Из-за них я остался без руки, но это – мелочи. Из-за этих дурацких стекляшек погиб мой друг, государь Финрод Фелагунд… – юноша запрокинул лицо, чтобы не дать каплям соленой влаги скатиться из глаз.

Вала отвел взгляд, точно слова Берена заставили его испытать неловкость или чувство вины. Это не укрылось от сына Барахира, и он, наконец, решился:

- Скажи, о, Владыка, молю – ответь мне! До сегодняшнего дня я считал тебя воплощением зла, темным врагом всего живого, повелителем боли и кошмаров, но теперь… Я уже не знаю, чему верить: быть может, то, что открылось мне сегодня – всего лишь навеянное тобой искусное наваждение, но я… я верю, что этот твой облик – он настоящий…Не морок, не фальшивка. Но чем крепче эта уверенность, тем меньше я понимаю во всей этой истории.

- И я, если честно, тоже, – призналась эльфийка, почесывая кончик острого уха.

Изначальный оценивающе посмотрел на молодежь, казалось, что его терзают сомнения в необходимости молчания. И Берен, уловивший душевные колебания собеседника, не преминул этим состоянием воспользоваться.

- По дороге наш с Финродом маленький отряд попал в засаду в Черных землях и… Не знаю, возможно мы и могли бы тогда отбиться, теперь об этом уже бессмысленно говорить. Государь Финрод держался до последнего, он даже пытался тягаться с самим Сауроном, но… твой ученик жестоко расправился с моим другом и его подданными, меня же самого спасло лишь чудо... Финрод закрыл меня собой от зубов волколака, погиб вместо меня…И теперь, когда я смотрю на тебя, Владыка, я не могу понять, как могло получиться так, что твой ученик оказался жестоким и кровожадным чудовищем? Это он ложью и коварством вынудил Горлима предать своих друзей, это он повинен в смерти моего отца…Но я слышал, с какой теплотой ты говорил о нем, о страхе и ужасе Сумрачных земель, точно о сыне…Неужели он и вправду способен для забавы убить беззащитных пленников? И я не верю. Не верю даже своим ушам. Там, в темнице, когда я сидел и, оплакивая Финрода, покорно ждал своей участи…после того, как рухнули стены и я стал свободен, мне вдруг показалось, будто я слышу голос моего погибшего друга. Ответь, Владыка, ну что же ты молчишь? – в отчаянии голос юноши сорвался в крик.