Игра на двоих (СИ)

На входе Организаторы Парада раздают бинокли и программки. Трибуны постепенно заполняются народом. В глазах рябит от яркого света и разноцветных нарядов присутствующих. Почти все приносят с собой пышные букеты цветов. Розы. Я невесело усмехаюсь. Пока Хеймитч следит взглядом за выходящими на Площадь Организаторами и чиновниками во главе с Президентом, я не спускаю глаз с ворот конюшни, отсчитывая секунды до начала. Наконец шум смолкает и мы различаем первые звуки музыки. Волнение нарастает, а вместе с ним — интрига. Что интересного стилисты собираются показать нам сегодня?

Ворота распахиваются, выезжает колесница Дистрикта-1. Белоснежная квадрига, серебристые туники, сверкающие всеми цветами радуги драгоценные камни. Роскошь. Толпе вполне хватает ослепляющего блеска первой пары, чтобы признать их фаворитами. Правда, ненадолго. Я смотрю на проезжающих одна за другой команды трибутов, но не различаю лиц: все сливается в сплошное пестрое пятно. Колесницы не останавливаясь несутся вперед под одобрительные крики толпы. Трибуты рассылают воздушные поцелуи в ответ на теплый прием Капитолия. Каждый из Дистриктов уникален, но их уникальность до странности одинакова: белоснежные улыбки, гордо выпрямленные спины, яркие краски, шуршащие ткани. Даже ведущие, комментирующие все действо, начали уставать от этой уникальности, не зная, какой эпитет подобрать к очередной появившейся из-за ворот квадриге.

Девятый, Десятый, Одиннадцатый. Время летит подобно стремительному бегу лошадей, запряженных в колесницы. Наконец ворота раскрываются в последний раз, выпуская трибутов Дистрикта-12. Вдруг свет фонарей гаснет, и хмурое сумеречное небо озаряет ярко-алый сгусток пламени, летящий по дороге между трибун. Я перевожу взгляд на громадные экраны и теряю дар речи — так же, как сидящие рядом со мной люди. Все стихает: крики, свист, комментарии ведущих, музыка. Не слышно даже цокота копыт: колесница словно летит по воздуху. А в ней — два человека, чьи юные обнаженные тела объяты огнем.

Язычки пламени — желтые, оранжевые, кроваво-красные — окутывают Примроуз и Пита, словно закрывая их от бездушно-жестокого мира и от праздного любопытства собравшихся на этой площади людей. Их бледные лица практически невозможно различить на завесой огня; они кажутся горящими призраками. В отличие от от всех остальных, они стоят не рядом, а друг за другом: руки Прим опущены вдоль тела, а ладони Пита покоятся на ее плечах. Они смотрят только вперед, а объективы камер направлены только на них, с момента их появления и до самого конца церемонии. Не успеваю я подумать, каких трудов им стоит удержаться на ногах, не касаясь колесницы, как люди на трибунах разом встают и начинают аплодировать, так и не произнеся ни слова. Нам с Хеймитчем и Эффи не остается ничего, кроме как присоединиться к овациям. Даже Президент не сразу начинает свою традиционную речь. Прежде чем поприветствовать новых трибутов и привычно-насмешливым тоном пожелать им удачи, он несколько долгих минут всматривается в лица Примроуз и Пита. Насколько мне удается увидеть, те не отводят и не опускают глаз под его пристальным взглядом.

После церемонии мы быстро возвращаемся в здание и спускаемся вниз, к только что вернувшимся трибутам. Теперь, когда огонь погас, я вижу, что оба одеты в закрытые костюмы из плотной ткани телесного цвета: понятно, что создавало эффект обнаженных тел. Отовсюду слышатся поздравления. Менторы из других Дистриктов и стилисты с помощниками спешат подойти к нам и сказать несколько теплых слов. Трибуты-соперники ведут себя не так дружелюбно: я успеваю поймать десяток враждебных взглядов, направленных на моих подопечных. Не желая, чтобы их заметила и Прим, подхожу к ней и легко обнимаю ее за плечи.

— Ты умница. Было страшно?

Та чуть прижимается ко мне и доверительно шепчет:

— Немного. Когда Цинна поджигал нас, я думала, что огонь настоящий. Боялась, что сгорю заживо.

— Он бы этого не допустил, — улыбаюсь я в ответ на ее робкое признание. — Ты можешь ему верить, он желает вам обоим только добра.

— А я уж подумал, что ты начала во мне сомневаться, — раздается у меня за спиной. Обернувшись, ловлю чуть виноватый взгляд Цинны.

— Можем поговорить?

— Да, конечно.

Оставив девочку под присмотром визжащей от радости Эффи, подхожу к стилисту.

— Ты превзошел себя. Как и всегда, впрочем.

— Я старался, — устало улыбается стилист.

— Прости за то что было утром. Я не знала, как объяснить, что нам нужно. Что нужно Прим.

И, обреченно выдохнув, продолжаю:

— Я не стилист и совсем не понимаю в моде. Мне просто не хотелось, чтобы они увидели в ней вторую Генриетту. На Арене ей бы это только повредило.

— Тебе не за что извиняться, — качает головой парень. — Ты думаешь с точки зрения бывшего трибута и намного лучше меня знаешь правила игры. Хеймитч мне все объяснил.

— Он умеет, — мы громко смеемся, ловя заинтересованные взгляды менторов и команды подготовки.

— Меня иногда заносит не совсем туда, куда нужно, — признается Цинна. — Если видишь что я слишком увлекся, сразу говори мне об этом.

Я раздумываю, прежде чем ответить.

— Не смотри на нее так, как смотрел на меня. Она другая.

— Да, — глядя в сторону Прим, признается стилист. — Я это понял, пока работал с ней сегодня.

Забыв о всяком страхе, этот русоволосый ангел кружится по комнате, демонстрируя всем искорки пламени, вспыхивающие на костюме. Вдруг я замечаю, как к ней подходит трибут из Дистрикта-11 — темнокожая девочка примерно ее возраста. Рута, кажется. Она с интересом что-то спрашивает, и Прим приветливо отвечает на ее вопрос. Они рассматривают наряды друг друга и смеются. Наблюдая за столь забавной сценой, я невольно улыбаюсь. Но моя улыбка гаснет под внимательным взглядом Цинны.

— Ты беспокоишься за нее.

В этот момент Прим отвлекается от разговора с Рутой и все с той же доброй и открытой улыбкой смотрит на меня. Я не выдерживаю и, нахмурившись, опускаю глаза.

— Нет. Я просто выполняю свою работу. Я просто хочу, чтобы один из моих трибутов вернулся домой.

Поздравив Цинну с успешным началом сезона Игр, приглашаю его и Порцию поужинать с нами. Те соглашаются, и мы уходим наверх, в наш пентхаус на двенадцатом этаже. Показав Прим и Питу их комнаты, скрываюсь у себя. Сняв платье и мысленно извинившись перед стилистом, небрежно бросаю его на пол, скидываю туфли на чересчур высоком каблуке, распускаю связанные в замысловатый узел волосы, усталым жестом размазываю по лицу макияж и иду в душ. Кажется, я стою под струей горячей воды слишком долго: Эффи зовет ужинать, громко стуча в дверь. Надев первое, что попадается под руку, спешу в столовую.

Сегодня за ужином все разговоры — только о Параде и первых впечатлениях. Все остальное — стратегия и тренировки — завтра с утра. Прим сидит рядом со мной, и от этого мне немного не по себе. Бряк почти не притрагивается к еде, а вот уставшие и проголодавшиеся Цинна и Порция просят добавки. Пит что-то оживленно обсуждает с Хеймитчем. Пока ментор занят разговором, я незаметно переставляю его бокал с вином на другой конец стола. На всякий случай. После десерта мы перебираемся в гостиную, чтобы посмотреть запись церемонии открытия. Пит и Примроуз выглядят потрясенными: теперь они и сами видят, чем вызван ажиотаж вокруг появления трибутов из Дистрикта-12. Цинна преувеличенно скромно опускает глаза. Все смеются.

Внезапно в комнате становится слишком душно и я решаю выйти на балкон. Свежий вечерний воздух приятно холодит кожу. Облокотившись на высокую ограду, наблюдаю за праздничным оживлением, царящим на улицах столицы. Вскоре ко мне присоединяется Хеймитч. Я не спешу заводить разговор, чувствуя себя слишком усталой, чтобы обсуждать наши дальнейшие планы. Наконец ментор не выдерживает: