Ома Дзидай (СИ)

Заплаканная, сестренка отлипла от меня и хмуро поглядела на сёгуна. Опустив глаза, она вновь уткнулась носом мне в грудь и засопела. Нагиса прижалась еще крепче и тихонько захныкала опять.

– Но и сам я хорош. Слишком добродушен! Пригрел змею на груди, называется. Взял под свое крыло выродка, который предал и меня, и государство. Что за сброд!..

Он всплеснул руками. Народ загудел, будто мясные мухи над трупом. Они подхватили смутные сомнения, навеянные Дзунпеем. Оглядывая толпу, я наталкивался на косые взгляды. В нас разглядели тех, кем мы не являлись полностью.

Мидори оставалась слаба и ответить не могла. Оно и к лучшему. Обвинения нужны были ей меньше всего.

– Это касается и тебя, отродье они. Я наслышан, теневой даймё Масуды. Полукровка, да еще и якудза. Ты не просто позор Мэйнана, а жадная огромная пиявка на теле страны. Мусор, – окрестил кумитё сёгун, смеясь и залихватски играя на чувствах личности, свою кровь не выбиравшей.

Этими нападками Дзунпей хотел вынудить нас напасть в открытую, выставляя в невыгодном свете. У него могло получиться, но не за тем мы пришли.

Садара лишь усмехнулся, сверкнув продолговатым белоснежным клыком. Ничего нового и уничижительного ему не сказали.

Толпа с радостью подхватила настроение сёгуна, хуля нас с завидной живостью. В порицании белых ворон обыкновенные всегда едины. Но здесь умами черных правила самая белая относительно всех нас. Рю был призван доказать это.

– Все вы друг друга стоите. Сборище отбросов. Вы считаете, вам удастся присвоить себе эту славную страну? Да не той вы породы!

– Долой дурную кровь!

– Смерть Урагами!

– Катись обратно в Дзигоку, сын они!

Даймё и кугэ казались такими… легко ведомыми и бесхребетными. Податливыми, как деревья, – куда дует ветер, туда их и клонит. Вскоре они подтвердят мое мнение.

Рю лишь хихикал, любуясь, как знать резко уподобилась животным. Он называл это явление всеобщим бессознательным, тонко понимая человеческий разум.

Я призадумался, стоит ли вообще стараться, чтобы освободить этот забитый народ от гнета Коногава. Ведь он жил по давно протянутой струнке и едва ли готов был открыться новому.

Старший брат ни за что бы не согласился со мной. Он готов был плюнуть на невежественную брань и идти до конца.

– Надеюсь, ты все сказал, что хотел! – перекрикивая бездумную толпу, бросил Рю сёгуну, как равному. Холодность сменилась злорадством.

Дзунпея ошеломило поведение ссыльного ронина. Но чего-то другого ему от нас ждать не стоило. Сёгуну стало любопытно. Он призвал толпу притихнуть. Когда голоса смолкли, произнес:

– Тебе и вправду есть, что сказать? Ну, так говори, не стесняйся! Пусть это будет твоим последним словом перед смертью…

Коногава качнул головой в сторону братской могилы предателей. Проигравшего ждала именно она.

– Думаю, нам всем хочется знать, какая муха тебя укусила, – продолжил сёгун, отшучиваясь. – Не просто же так ты вернулся, а твоя поганая семейка метит мне на замену. Помни только, что за такое отребье народ не пошевелит и пальцем.

В ответ Рю рассмеялся и отрицательно покачал головой. Коногава Дзунпей неправильно понял его замысел.

Брат сделал звучный шаг вперед, повернулся к толпе и начал:

– Достопочтенная знать! Я здесь, чтобы рассказать вам правду…

***

Рю не лгал. Он представил на всеобщее обозрение свою жизнь в ссылке.

Мы с Садарой ее уже слышали. Большее любопытство у нас вызывало отношение толпы. Поначалу люди потешались и оскорблялись, что он не помер там, а был остроухой мартышкой среди идзинов.

Но потом рассказ Рю зашел о похождениях в старинном городе Предтечей. Он перечил летописям, пусть и дополнял их прекрасно, разъясняя правдоподобно.

Его правда расколола общественное мнение. Знать разделилась на три противоборствующих лагеря. Толпа если не отрицала Первородных и давно позабытое, то высказывалась за, либо придерживалась против.

–У меня есть кое-что. Так вы можете сами убедиться в моей искренности.

Он достал священный предмет, дошедший до наших дней из глубокой древности.

Последний гвоздь в крышке гроба сомнений. Наследие Первородных. Поведав, какую кладезь мощи и знаний то собой представляет, он надел на себя личину.

– Быть того не может! Колдовство!

– Она не имеет и малейшего отношения к нам! В ней сила первобытной тьмы! – отрицал Дзунпей, но не отрывал глаз от мрачной красоты черного алмаза.

– Прошу, пусть никто не принизит достоинств этой находки и отнесется с почтением к прошлому. Пусть каждый отдаст дань уважения предкам и нашим богам – Первородным богам, – спокойно отвечал им Рю возвышенным голосом, который вселял свет надежды даже в самое черное сердце.

Люди таяли под благодатным и пленительным влиянием Наследия Первородных. К Дзунпею, защищенному не только доспехами осязаемыми, но и духовными, это не имело отношения.

Сил у сёгуна не оставалось прикрываться напускным самообладанием, как и убеждать людей во лжи Урагами. Он посинел, понимая, что его судно идет ко дну. Но ничего в сущности владыка бакуфу поделать не мог. Пока что.

Людям трудно было поверить глазам и ушам, но… они поверили. Поддержка знати укрепила Рю: было видно по выступившим на черном алмазе прожилкам золотого цвета.

Чувствуя прилив божественной мощи, он расправил плечи и продолжил менять погоду вокруг. Он никогда не скрывал, что личина определенным образом действует на людей в угоду носителю.

Подобные ходы казались мне бесчестными, но Рю лишь пожимал плечами. Брат говорил, что Мэйнану нужно чудо, чтобы воспрянуть духом. И правда, иного выхода не было. Я убедился лично, как забит народ, раболепно приспособившись.

Одной верой окончательно склонить мэйнанскую знать на свою сторону было недостаточно. Поэтому брат попросил всех и каждого поглядеть в сторону залива.

Им открылась невообразимая картина.

Незабываемое зрелище…

К тому времени Брабор, тесно связанный сознанием с Рю, уже перестал нагнетать жар в водяных глубинах своим дыханием, вызывая огромные столпы пара на поверхности. Пара, скрывавшего незваных гостей.

– Они… здесь! Они уже здесь!.. – зашептала толпа. – Неужели война?

Пришедший из-за моря по утру туман рассеивался, открывая взору десятки чужеземных судов. На ветру развевались знамена с четырехглавыми багровыми драконами, испускавшими пламя, куда глядели головы. Подмога прибыла.

Завидев их, я улыбнулся. Наш путь к победе складывался по ступеням.

– Не обманывайтесь, достопочтимые господа. Вам неоткуда было знать, но в далеких землях Большого Мира есть страны, сочувствующие нам. Они готовы помочь Мэйнану и заключить союз. Мы, Урагами, обеспечим светлое будущее для всей страны заходящего солнца. Им нужен был мирный повод начать сотрудничество. Здесь, в Великаньих Дубах, мы создаем его вместе с вами.

Из вод залива показался кайдзю – старый бог моря, которому поклонялись наши предки. Встав в полный рост, своим величественным рыком огромный ящер окатил Омаскую долину и пошел на городскую мель, пробираясь через водную преграду. К пристани поплыли ивентарские суда, держась поодаль.

– Ч-что это там выходит из воды? – крича, спросил кто-то. – Я один это вижу?..

– Не стоит бояться. Это Брабор – один из тех Первородных, о котором я говорил, – спокойно пояснял Рю. – Единственный Бог, чьи плоть и кровь прошли сквозь тысячелетия. Еще одно доказательство их существования. Другие Первородные ждут своей очереди на воплощение. Вашей веры в них, понимания, принятия и любви.

Сложно представить, с каким ужасом и трепетом нашествие извне наблюдали жители города. Жаль, уже не спросить…

Так или иначе, Коногава Дзунпей находился в шаге от поражения.

– А что тэнно? – вновь забормотала толпа, будто бы отойдя от опьянения. С помощью Наследия Первородных Рю вывел разговор, как было выгодно Урагами. – Почему же он молчит, когда его слово так важно?

– Он ничего и не скажет, пока ему не велят! – лукаво намекнул Рю.