В плену красной Луны

Глава 30

Мехари лежали со связанными ногами под выступом скалы. Между ними пристроился Тухами, был виден лишь кусочек его темной одежды.

Когда Аркани и Дезире приблизились, он осторожно поднял голову и выглянул из-за спины верблюда, вскочил на ноги и побежал к ним. Со вздохом облегчения он кинулся к Аркани на шею.

От скал падали темные тени, которые, подобно щупальцам спрута, ползли по земле. Они обнимали все и всасывали в себя. Вскоре сумерки стерли контуры и краски сгустились в темно-фиолетовый цвет. Тухами торопливо собрал остатки хвороста и положил их в костер. Он избегал глядеть на Дезире и ничего не спрашивал: он знал, что она плакала.

Сахара была потерянным раем. Картины на стенах скал остались немыми свидетелями того, что происходило давным-давно. Слоны и жирафы, антилопы и стада крупного рогатого скота, борющиеся мужчины и танцующие женщины. Теперь здесь хозяйничали только духи. Там, где сейчас раскинулись пыльные долины, раньше журчали бурные реки. Там, где ветер с несокрушимой силой шлифовал камни, когда-то качались пальмы. Древние тамарисковые деревья вцепились, вопреки всему враждебному жизни в пустыне, в расщелины камня из лавы и высасывали из него каждую крошку влаги. Ящерицы и змеи, скорпионы и невидимые мыши жили в тени этих деревьев — крошечные островки жизни посреди мертвого мира.

Девушка погрузилась в глубокую печаль. Она устало опустила глаза. Что вообще она потеряла здесь, за тысячи километров от дома? Дом! Какое странное слово. Где она была дома? В Париже? В руинах Карфагена? В античных храмах Дельфов? Или же здесь, в пустыне?

Тухами поджарил в горячем песке лепешки из проса, а Аркани приготовил чай. Дезире неподвижно сидела, облокотившись о бок своего мехари и глядя в пустоту. Костер разгорелся маленький, потому что дерева мало и еще меньше сухого помета верблюдов. Его Тухами заботливо собирал, оставляя гореть костер днем и ночью. Он боялся, хотя никогда бы в этом не признался, никогда бы не рискнул верностью своему господину. Тухами знал, что они должны здесь провести еще одну ночь. Было бы безумием искать обратную дорогу в темноте по непроходимым ущельям.

Он скрывал свою нервозность за деловой активностью: месил тесто дольше, чем это было необходимо, лепил лепешки раз, второй, третий раз, потом начинал все сначала. Аркани делал вид, что не замечает этого. Дезире ничего не замечала, захваченная своими думами.

Похоронив отца, она не обменялась с Аркани ни единым словом, каждый оставался наедине со своим молчанием. У нее не было слез, но все глубже ее охватывала печаль. Девушка все еще не могла понять, почему это произошло, как это произошло. Знала только, что отец умер и она осталась одна. Что-то в ней было утрачено навсегда, какая-то часть ее жизни закончилась.

Она рассеянно взяла чашку, протянутую ей Аркани. Она выпила чай, чтобы поддержать свое тело. Дух ее был затуманен. Мысли летели спиралью по пространству, полному мистики. Здесь жили создания, не поддававшиеся ее разуму. Было ли это нечто непонятное, бестелесное, превосходившее разум? Сталкивался ли человек с чем-то неизбежным, с высшей силой? Или ошибки самого человека влекли его к погибели?

Дезире не знала. Как своеобразные спирали и образцы на стенах скал, ее мысли двигались без всякой цели и формы. Пустыня учила человека смирению и тому, что он многое должен воспринимать как поворот судьбы: болезнь, несчастный случай, исчезновение воды, мучительную жажду, безумие, смерть.

Девушка посмотрела на костер, у которого бок о бок сидели Аркани и Тухами. Ничто не указывало на разницу в положении между ними. Они воспринимали судьбу такой, какой она была, тихо, без жалоб. Это не было отречением или недостатком чувствительности. Подобное отношение позволяло им с достоинством переносить трагедии жизни. В эту минуту Дезире завидовала им.

Люди в голубых одеждах с рождения научились тому, что смерть так же близка к жизни, как веко к глазу. Где-то в далекой Европе Дезире отрицала этот факт. Сейчас он дошел до ее сознания. Пустыня убивала всех, кто не выказывал уважения к ней. Какой дерзостью со стороны человека думать, что он может покорить ее!

Девушка устало прислонила голову к мягкой шерсти верблюда. Тепло животного дарило ей утешение. Тухами начал тихонько петь. Аркани время от времени тоже подхватывал монотонную песню. Маленький костер горел, как одинокая звезда, затерянная в бесконечной темноте.

На рассвете они отправились в путь, даже отказавшись от чая. Костер погас. Тухами забросал его песком.

Через несколько часов ничто не будет напоминать об их пребывании здесь.

Путники взобрались на своих мехари и поскакали из узких ущелий гор. С каждым шагом верблюда Дезире удалялась от места своей боли. Ее отец любил пустыню, он навсегда ушел к ней. Боль мучила ее. Было сложно осознать, что это прощание — навсегда.

Дезире задремала, раскаленный горизонт качался перед ее глазами и уходил вдаль. Слепящий свет превратился в кашу из чистого серебра, мерцающие миражи обманывали глаз. Прохладные горные ущелья остались позади. Дезире не оборачивалась, понимая, что нельзя смотреть назад.

Ее мучила жажда.

Не она скакала по пустыне, а пустыня проплывала мимо нее. Ландшафт незаметно менялся. В своей скудости и дикости пустыня была волнующе красива. И еще — она внушала спокойствие, которое невольно воздействовало и на Дезире. Все ее мысли крутились вокруг воды. Она думала о дожде, о реке, слышала журчание ручья. Потом увидела перед собой волшебное озеро между скалами. Фата-моргана обманывала ее. Злые духи грозили свести ее с ума. Она хотела попросить воды, но не могла выдавить из себя ни звука. Ей не следовало просить воды. Если ей станет плохо, она тут же вывалится из седла.

Вдруг девушка услышала, как Тухами что-то кричит. В этот момент верблюды остановились. Дезире крепко схватилась за набалдашник седла, раскрыла горящие глаза. Что случилось?

Она огляделась, но не увидела ничего. Только песок, мягкие волны дюн да темные острия скал, которые, словно угрожающие пальцы, тянулись в светлое небо. Может быть, от жары у нее возникли миражи?

— Они ушли, — крикнул Аркани и спрыгнул со своего мехари.

Тухами тоже спешился, и оба склонились над песком.

Кто ушел? Скалы? Но ведь они же на месте. Что это за место? Знает ли она его?

Тухами покопался в песке, поднял что-то и показал Аркани. Со спины верблюда Дезире с удивлением смотрела на эту сцену и ничего не понимала. Может быть, здесь колодец?

Аркани подошел и взглянул на нее. Он надвинул покрывало почти на самые глаза, и она видела лишь серое мерцание его зрачков.

— Мужчины бросили нас. Еще вчера утром.

— Но почему? — Дезире не могла понять. — Разве они не должны были ждать нашего возвращения?

— Они не верили, что мы вернемся. Никто еще не возвращался назад из Кель эссоуф.

Возмущение этим постыдным предательством вернуло Дезире к жизни.

— Тогда мы докажем им обратное. Ты ведь не потерпишь этого, правда?

Аркани не ответил. Он молча стоял рядом, и ветер развевал темно-голубую ткань его одежды. Это была картина, которую Дезире никогда не смогла бы забыть. Король пустыни! Настоящий повелитель, гордый, прекрасный, свободный. И она любила его!

— Отсюда семь дней пути до лагеря. У нас не хватит ни еды, ни воды.

— Озеро, — вырвалось у нее. — Мы можем набрать воды в озере.

Аркани мягко покачал головой.

— У нас слишком мало бурдюков для воды, и в озере нет проса.

Она уставилась на него.

— Как только они могли сделать такое? Так постыдно бросить нас в беде? Что же это за люди?

Он помолчал. Потом медленно повернулся.

— Поехали дальше.

Они остановились только тогда, когда солнце исчезло за волнистыми гребнями дюн. Дезире выпала из седла и осталась лежать на песке. — Мучительная боль охватила ее одеревеневшее тело, лихорадка помутила разум. Аркани влил ей в рот воды.

Она попыталась оттолкнуть его руку.