В плену красной Луны

Теперь лишь несколько метров отделяли Аркани от группы деревьев. Глаза его были прикованы к старику, как к дичи, с которой он должен немедленно покончить. Нет, это враг, непредсказуемый и ужасный враг, потому что для него уже не существует никаких правил. Духи смутили его, он уже сам почти стал духом. Почти, потому что безумный клубок из непредсказуемых и бессвязных мыслей все еще владел его телом, которое примостилось теперь на самой нижней ветке дерева.

Аркани видел, как Дезире сбросила с головы покрывало и распустила свои светлые волосы.

— Позволь мне обнять тебя, отец. Ты выжил, я увезу тебя отсюда, из этого злосчастного места. — Она плакала и смеялась, всхлипывала и протягивала руки. — Отец!

Однако старик остался сидеть на своей ветке.

— Остановись, — крикнул он и угрожающе взмахнул ружьем. — Ты демон. Теперь я узнаю тебя, ты, дьявольская морда. Ты хочешь обмануть меня милым видом моей дочери. Все хотят меня обмануть. Эти господа ученые смеялись надо мной, но я был прав, конечно, я был прав. Существовала цивилизация еще до нашей цивилизации. И она была выше, намного выше. Все короли и волшебники, князья пустыни и жрецы были уже тут, когда мы еще ходили в звериных шкурах. Они путешествовали по пустыне и приносили золото, манную крупу, слоновую кость и соль. Они были первыми. Здесь, в Африке. В Африке! — Он снова начал безумно хохотать. — Эта проклятая пустыня хочет победить меня. Нет никакой дичи. Нет воды. Нет боеприпасов. — Он заглянул в ствол своего ружья. — Знаешь, Дезире, здесь ужасно тяжело выследить дичь. Здесь нет ничего живого, совсем ничего. Богатый животный мир, изображенный на картинах, лишь иллюзия. Где они, все эти газели, коровы, верблюды, слоны, козы, антилопы? Только однажды было пиршество: я поймал ящерицу. Ты когда-нибудь ела ящерицу? — Он снова заглянул в ствол ружья. — У меня остался только один выстрел, — сказал он печально, — один-единственный, я потратил все боеприпасы, постоянно стрелял в духов. В парочку из них я попал, — он горько рассмеялся, — но их так много. — Внезапно он пронизывающим взглядом окинул Дезире. — Голод, жажда, жара, холод — все это ужасно, но знаешь, что самое ужасное? Одиночество! Оно повсюду, хватает тебя тысячью рук, проникает в твой мозг, вырывает душу из твоего тела, делает тебя безумным. Да, я безумен, разве ты не видишь? — Он, как обезьяна, запрыгал по ветке взад и вперед. — Тут больше никого нет, все мертвы. Мертвы! Я похоронил их. Пустыня забрала их. Какое расточительство!

Дезире стояла, словно окаменев. Ледяная рука легла на ее сердце: девушка очень медленно осознавала, что произошло, и все же не хотела в это верить. Она должна попытаться вернуть его разум. Он болен, он наполовину обезумел, да и кто бы не обезумел от всего этого вокруг! Однако есть выход.

— Отец, я искала тебя, я боялась, что с тобой что-то случилось. Поэтому я здесь, у меня есть друзья среди туарегов, они сопровождают меня. У нас есть вода, еда, верблюды, мы можем тотчас покинуть это ужасное место. Тебе нужно только спуститься с этого дерева. Никто не хочет тебе сделать ничего плохого. Здесь нет духов. Только ветер.

— Повсюду духи, — закричал он, тыкая ружьем в разные стороны. — Ты дух, и я один из духов.

И снова раздался его ужасный смех. Дезире вздрогнула.

— Ты Этьен Монтеспан, великий ученый, археолог, профессор Сорбонны и мой отец.

— Этьен Монтеспан? — спросил он и странно повертел головой. — Такого я не знаю, такого нет. Этьен Монтеспан мертв. Совсем мертв. Я его убил. Я их всех убил. Теперь они лежат в песке. Совсем мертвые. И ты тоже скоро будешь мертвой. Это место плохое. Почему ты пришла сюда? Ты не можешь меня забрать, ты меня не получишь. Одного духа я могу убить. Он отлетит просто так. А ты можешь в него стрелять, но он уже улетел.

Медленно, шаг за шагом, Дезире продвигалась вперед, не отрывая глаз от отца.

— Отец, все будет хорошо. Дай мне руку, отложи ружье в сторону.

Он снова расхохотался.

Аркани приготовился к прыжку. В этот момент раздался выстрел. Тело старика скорчилось и, как мешок, упало с ветки прямо под ноги Дезире. Он все еще сжимал ружье в руках. Во лбу старика зияла дыра.

Дезире уставилась на нее, ничего не понимая. И вдруг закричала. Страшно. Неистово.

— Нет, нет, нет! Отец, нет! Пожалуйста!

И, рыдая, упала на его безжизненное тело.

Аркани знал, что печаль — очень личное дело. Воины погибали в бою. Умирали люди. Существовали ритуалы, по которым их хоронили. Знаток Корана произносил молитвы. Друзья и родственники рыли могилу и оплакивали умершего. Кузнецы омывали мертвеца и сообщали о его смерти. Но здесь, вот так? Он почувствовал себя беспомощным.

Дезире совсем затихла. Она пролила все слезы, боль овладела ее сердцем. Девушка молча сидела рядом с мертвым отцом, глядя вокруг невидящим взглядом. Только по ее дыханию Аркани распознал, что она жива. Она сидела так и не ощущала жары.

Мужчина молча сидел позади, предоставив ей горевать так, как она умела. Когда солнце склонилось к скалам, он поднялся и нежно положил руку на ее плечо.

— Мы должны его похоронить, — произнес он тихо.

Девушка едва заметно кивнула. Внезапно подняла голову.

— Здесь, под деревьями, я думаю, ему понравится.

Она медленно поднялась и огляделась. Чем они будут рыть могилу? Земля была каменистой. Вокруг валялось только несколько засохших сучьев. Тогда она начала голыми руками разрывать камни и песок.

— Подожди, я посмотрю в пещере, нет ли там лопаты или какого-нибудь инструмента, — предложил Аркани.

Девушка, казалось, не слышала его и упорно продолжала работать. Он заторопился к пещере. Это был навес под скалой, прикрытый выцветшей шкурой верблюда. Аркани хотел ее отодвинуть, но она упала прямо на него. В испуге он отскочил назад. Страх все еще владел его душой. Потрясенный, он взглянул на жалкое имущество, валявшееся в пещере. Этьен Монтеспан, должно быть, создал здесь себе поначалу настоящую квартиру. Два стула, стол, кровать, от которых теперь почти ничего не осталось: они были разбиты и частью сгорели. Создавалось впечатление, что здесь бушевали демоны. Мужчина нашел железный чайник, чтобы приготовить чай, но тот оказался без дна. Следы зубов на сломавшемся седле для верблюда, на котором висели высушенные полоски кожи, говорили печальную правду: это было его последней пищей.

Металлическая банка, в которой хранились боеприпасы, оказалась пустой. Последним выстрелом он убил себя самого.

Вздрогнув, Аркани обернулся, взял шкуру верблюда и вернулся назад, к Дезире. Она тем временем выкопала плоскую могилу и, задыхаясь, стояла перед ней на коленях с кровоточащими руками. Волосы свисали на ее обливавшееся потом лицо, дыхание стало прерывистым, глаза лихорадочно блестели.

— Ничего нет, — прошептал он, — только это.

Она медленно повернула к нему голову, поднялась, взяла у него шкуру и положила ее рядом с мертвым отцом. Когда Аркани хотел ей помочь, она отстранила его.

— Ты из благородных, Аркани, не твое дело заниматься этой работой.

Дезире обернула труп шкурой верблюда, ружье, которое так и оставалось в руках мертвеца, она не тронула. Напрягая все силы, подвинула сверток к могиле и столкнула его. Ей понадобилось некоторое время, чтобы восстановить дыхание, затем она поднялась.

— Прости меня, отец, я никогда не была прилежной богомолкой, так же, как и ты, но, надеюсь, что моей молитвы хватит, чтобы сопроводить тебя.

Дезире сложила ладони.

— Отче наш, иже еси на небеси...

Аркани стоял в нескольких шагах от нее и молился о душе старика по-своему.

Окончив молитву, Дезире опустилась на колени и забросала могилу песком и камнями. С каждой горстью земли исчезала часть выцветшей шкуры верблюда. В конце она навалила наверх большие камни, из двух высохших веток, лежавших под деревом, соорудила скромный крест и воткнула его в холмик. Еще минуту помедлив, с опущенной головой повернулась к Аркани.

— Пойдем!