В плену красной Луны

— Они в первый день совсем не видят друг друга, — удивленно воскликнула Дезире. — Церемония заключения брака не является совместной?

— Невесте нельзя в течение семи дней свадебной церемонии показывать ни своего лица, ни своего тела. Это единственный раз, когда она закрывает свое лицо покрывалом. Жених тоже скрывает свое лицо, оставляя лишь крошечную щелку для глаз под большим тюрбаном. Гости радостно празднуют свадьбу. Часто в честь жениха и невесты устраивают гонки верблюдов.

— А как... как...

Дезире запнулась. Разве можно об этом вообще спрашивать?

Он ответил на ее европейское любопытство с африканским безразличием:

— Пара встречается каждую ночь в хижине и остается в ней до рассвета. Потом они снова должны закрыться покрывалами. В первую ночь мужчина ведет себя со своей женой как мать, во вторую ночь — как сестра и только в третью ночь — как мужчина.

Она, улыбаясь, опустила глаза.

— Ты уже в первую ночь вел себя как мужчина. — Дезире нахмурила лоб. — Мы ведь и не женаты.

Аркани начал петь:

Мой жених,

Уважай слова своей тещи

И принимай во внимание то, что она тебе говорит.

Обращайся со мной хорошо, дай мне защиту,

Не оставляй меня надолго одну,

Разбей лагерь вблизи от колодца

И дай достаточно проса.

Девушка полагала, что знает Аркани, но она ошибалась. Под его голубым покрывалом явно скрывается множество тайн. Когда он протянул ей третью чашку чая, в глазах его светилась улыбка.

— Третья чашка чая сладка, как смерть.

В животе у нее кольнуло. Смерть была ближе, чем ей хотелось бы, и она не могла оказаться сладкой. Умереть от жажды было ужасной мучительной смертью, умереть от голода тоже было не лучше. Нет, о смерти она не станет его спрашивать.

Аркани поднялся и, взяв Дезире за руку, повел ее в темноту. Тухами скромно отвернулся. Он сидел у костра и вырезал ножом тонкие ветки тамариска. Любовь жила только в тишине. Ночь окутала любящих своей черной гандурой.

На берегу озера Аркани остановился и начал снимать одежду Дезире. Она стояла тихо, не дыша, с бьющимся сердцем. Как ей хотелось признаться ему в любви!

Но она не знала, как сказать это на его языке. Белое покрывало легло на песок светлым пятном. Он мягко поднял вверх ее нижнюю одежду, опускаясь перед ней на колени, и она почувствовала его теплое дыхание на своем животе. Девушка нежно положила свои руки ему на плечи легким движением, будто птица. Он замер на мгновение, а потом размеренными движениями освободился от своего покрывала. Раздевшись, он снова взял руку Дезире и повел ее к воде.

Вода показалась ледяной. Сердце девушки сжалось, и дыхание пресеклось. Охотнее всего она бы вернулась на твердую землю. Эта вода, которой ей так не хватало, внезапно испугала ее. Она крепче вцепилась в руку Аркани, чтобы набраться мужества. Вода как будто превратилась в чужие холодные руки, которые протянулись к ней и захватили в свои ледяные объятия ее ноги, укололи под коленями, достигли бедер, сжали талию. Это было как предчувствие смерти.

— Я хотела бы умереть, — прошептала она.

— Это было бы нехорошо, — возразил Аркани. — Тогда бы я не смог больше наслаждаться сладостью твоего имени, когда его повторяют мои губы.

С тихим вскриком она погрузилась в холодную воду, почувствовав, что движение крови в ней приостановилось. Одновременно она ощутила чудесное облегчение, сбросила с себя земную тяжесть и поплыла.

Чем дольше она находилась в воде, тем приятнее ей становилось.

— Вода, озеро, весь этот кусочек земли зачарован, — услышала она голос Аркани.

Его близость утешала. Она обвила руками его плечи, и он приподнял ее. Их лица были так близко, что ей было видно, как в его глазах отражаются звезды. Она коснулась его губ своими губами.

— Я тебя люблю, Аркани, я тебя люблю, — едва слышно прошептала она.

Он понял ее очень хорошо и ответил ей не словами, а поцелуем. А потом он любил ее, как это и должно было произойти в третью ночь.

Розовые тона приближавшегося рассвета оживили прохладный чистый воздух. Наступил магический час рождения нового дня. Дезире молча впитывала в себя волшебство этого мига. Глубокое умиротворение охватило ее. Ее душа смирилась с двигавшимся вокруг них песком. Пустыня очистилась. Вероятно, ни один человек не мог жить в пустыне так, чтобы его не затрагивала ее земная красота. Это волшебство всегда будет рождать тоску в сердце. Не было ни вчера, ни завтра. Было только сегодня. Ветер унес следы прошлого.

Аркани наклонился над ней, держа в руке копье, вырезанное из дерева.

— Мы сейчас отправимся на охоту, — сообщил он. — На некоторое время ты останешься одна. Поддерживай огонь в костре.

Он не спросил ее, будет ли она бояться. Она знала, что будет бояться, но знала также, что ей нельзя выказать перед ним свой страх. Девушка только молча кивнула и посмотрела ему вслед, когда он вместе с Тухами исчез между скалами. Одиночество охватило ее своими ледяными щупальцами. Как совсем недавно Тухами в горах с духами, она присела между верблюдами, их теплые тела давали ей защиту и уверенность. Она прижалась щекой к светлой теплой шерсти и наблюдала за движением солнца. В языке голубых рыцарей было очень много слов для обозначения разных отрезков дня. Они не различали года, только времена года, не знали часов, только различные промежутки дня. Долгими вечерами у костра Аркани рассказывал ей о них, и она была способной ученицей.

Они ушли перед восходом солнца, в то мгновение, когда пустыня приостанавливает свое дыхание, потом из подземного мира выходит солнце. Агора.

Ее обвевала утренняя прохлада, дюны отбрасывали длинные тени. Адгалсхет. Медленно солнце приближалось к зениту, излучая силу, которая обрушивалась на землю, и пустыня пылала. Тарахоут. Солнце горело огнем. Дезире недвижно лежала в тени одеяла, подвешенного между двумя седлами верблюдов. Теззар. Потом солнце начало клониться к горизонту, и тени стали длиннее. Такает. Только однажды Дезире поднялась и побежала к озеру, чтобы попить и освежиться. Сейчас не было никого, кто бы заметил, что она потеряла самообладание.

— Аркани, пожалуйста, вернись, — завизжала она и ударила ладонями по воде так, что лицо ее покрылось брызгами. Капли на щеках были похожи на слезы.

Алмац. Наступили сумерки, предвещавшие рождение ночи. Страх сдавил ее железным обручем. Девушка свернулась в маленький клубочек, поджидая духов и джиннов, которые уведут ее с собой в свое царство. Губы ее беззвучно двигались.

— Отче наш, иже еси на небеси...

— Дезире!

Голос Аркани вывел ее из забытья. Она вскочила.

— Почему ты не разожгла костер?

Она уставилась на охотничью добычу, которую Аркани бросил в песок. Это были две ящерицы, странные животные, смесь между крысой и кроликом, и две птицы. Мужчины уложили их деревянными копьями, которые Тухами вырезал вечером, сидя перед костром, а Аркани и Дезире пошли к озеру. Этой добычи ни за что не хватит для трех людей на шесть дней. Тухами положил еще несколько клубневидных корней.

— Я не знала, когда вы вернетесь с охоты, — призналась она смущенно и вынудила себя улыбнуться. — У нас поздравляют с удачной охотой, — добавила она.

— У нас также, — произнес Аркани.

Тухами разжег костер. Он, как и Аркани, делал вид, что не замечает облегчения на лице Дезире.

Ее напряжение уступило место бурной деятельности. Ей стало совершенно ясно, что усилия обоих мужчин пропали даром. Весь жаркий день они находились в пути, чтобы вернуться с этой жалкой добычей, а им предстояли еще шесть дней в дороге.

Дезире подавила в себе эту мысль. Смерть была ближе, чем веко к глазу...

— Посмотри! — указала она на маленькую черную птицу, сидевшую на острие скалы, очень красивую, с белым хохолком на голове и белыми кончиками крыльев. — Она меня сегодня уже посещала.