Утро нового века (СИ)

— А я — нет? — Арсений обиженно поджал губы. — Хорошо, папа, я буду сама

деликатность.

Рунич нахмурившись, смотрел на красивое, слегка побледневшее, лицо сына.

***

Робко оглядывая большой, красивый, с цветущим садом, отчий дом, Ксения, с замиранием сердца, переступила него порог.

Семья Карницкий совсем недавно переехала на Васильевский остров, в квартал, где селились не только родовитые дворяне, но и известные адвокаты, артисты и доктора.

Их новый, двухэтажный дом был построен в новомодном стиле «модерн».

Роскошные апартаменты с высокими потолками и лепниной, с хрустальными люстрами, отражающими свой свет в натёртых до блеска, паркетных полах.

Обшитые деревянными, резными панелями стены прихожей, оклеенный тиснёными под кожу, немецкими обоями — небольшой аванзал, где им помог раздеться швейцар.

Высокие окна с собранными в затейливые складки, бархатными шторами.

Белоснежный рояль «Беккера» красовался в гостиной, упираясь ножками, в виде львиных лап, в наборный паркет.

Выполненные по эскизу, два камина — в гостиной и бильярдной.

В доме имелись две туалетные комнаты с клозетами, ваннами и умывальниками с медными кранами и душем.

Во всех комнатах на полу, на столах красовались горшки, вазы и корзинки с живыми цветами. Нежный аромат цветов, смешанный с ароматом французских духов, тонким флёром витал в помещениях.

Чувствовалось, что хозяйка дома обладала отменным, а не вычурным вкусом и, предвзятое столичное общество, не почтёт роскошь её жилище вульгарной.

Глава семейства, спустился из кабинета в гостиную и, приветствовал супругу с дочерью.

— Добро пожаловать, мои дорогие.

— Вот мы и дома. — Вздохнула Маргарита Львовна.

— Ксюша, — Сергей Фёдорович взял дочь за руку. — Мама сказала, что ты не здорова. Врач даже заподозрил что-то серьёзное?

— Нет, нет, Серж, его опасения не оправдались. — Быстро заверила его жена. — Это была простая простуда.

— Я был сердит на тебя, девочка моя, но я рад, что ты вернулась домой. Признаться, я не очень-то поддерживал инициативу твоей матери. Добро пожаловать. — Он поцеловал дочь. — Ты немного бледна, но всё равно очень мила, малышка.

— Спасибо, папенька. — Пролепетала Ксения.

— Дорогой, я думаю, завтра, посетить моего доктора ещё раз. — Маргарита Львовна выразительно посмотрела на дочь. — Хочу окончательно удостовериться, что она здорова.

— Рита, разве я против этого визита? Не стесняйтесь в средствах, лишь бы всё у нашей девочки было хорошо. За обедом увидимся, а сейчас, дорогие, оставляю вас. Меня ждут дела.

Господин Карницкий поспешил в свой кабинет. Маргарита Львовна перевела взгляд на побледневшую дочь.

— Иди в свою комнату. — Холодным тоном произнесла она.

Ксения покорилась приказу матери.

Она медленно прошлась по своей девичьей комнате.

Бюро, на котором так и остался лежать альбом с открытками. Журналы мод. Ваза с увядшим букетом цветов.

Было такое впечатление, что маменька не открывала дверей в её спальню с того дня как она отправилась в монастырь.

Она провела по комоду пальчиком и остановилась у зеркала. Посмотрев на своё отражение, поняла, что, наконец, стены монастыря позади и улыбнулась.

В шкафу висели платья. Ксения взяла одно из них, небесно-голубое и приложила к груди. Этот цвет ей был к лицу.

«А ему бы оно понравилось?» — подумала она, вспомнив своего друга. Почувствовав, чей-то взгляд, оглянулась.

Поджав губы, её внимательно рассматривала мать.

— Ванна готова, — бросила она. — Иди, мойся. Завтра поедем к доктору.

Хлопнула дверьми.

Ксения вздохнула, обрадованная тем, что не придётся в очередной раз выслушивать упрёки и терпеть допрос.

***

Несколько комнат, обширной квартиры доктора Ускова, была отведена для приёма посетителей нуждающихся во врачебной помощи.

Перед кабинетом, где проводилось обследование — приёмная.

Эта большая комната была обставлена горшками с диковинными растениями и цветами. Между ними висели клетки с певчими птицами: щеглами, канарейками и соловьями. Посредине — большой овальный стол, с полдюжины стульев и полукруглый диван.

Приёмная напоминала тропический сад, наполненный мелодичным пением птиц.

Доктор был уверен, что это усмиряло страхи и, успокаивало нервы посетителей перед медицинским осмотром.

Ксения лежала на кушетке, отвернув голову к окну.

Доктор, который лечил Маргариту Львовну уже два десятка лет, посматривал на побледневшую девушку и снисходительно улыбался. Окончив осмотр, он сосчитал пульс на её руке и произнёс:

— Можете вставать Ксения Сергеевна.

Он вышел за ширмы. Ксения поднялась и стала поспешно одевать платье.

Когда она, с полыхающим от смущения и стыда лицом вышла из-за ширм, врач внимательно посмотрел на неё.

— Не понимаю беспокойства Маргариты Львовны. — Он удивлённо пожал плечами. — Голубушка, чем вы так взволновали матушку?

Ксения подняла смущённое лицо. У доктора Ускова были добрые глаза. Он был предупредителен с нею и находился вне всей её истории с настаиванием родителей на принудительном браке и неприятностей в монастыре. Он видел в ней просто юную девушку.

— Прошу вас, — попросила она. — Скажите маме всю правду… обо мне.

— Конечно, скажу! — успокаивающе, врач похлопал её по руке. — Скажу, что её дочь — чистый, непорочный ангел.

— Она зла на меня за то, что я осмелилась пойти против её желания. Но, доктор, поймите меня. Я не смогла бы жить в монастыре!

— Разумеется, голубушка, — подхватил доктор. — Вы приняли очень верное, решение. Но, зачем было выдумывать эту историю и так пугать маменьку? Она же любит вас.

«Любит? — с горечью подумала Ксения. — Милый доктор. Он в своей доброте слеп».

— И как вам пришло в голову такое? — он заговорщицки подмигнул. — Верно, помог кто?

— Помог, — улыбнулась она. — Без его помощи у меня бы ничего не получилось.

— И верно имя этого рыцаря Дон Кихот?

— Нет! — улыбка скользнула по лицу и, она ласково произнесла. — Арсений Андреевич Рунич.

Спохватилась, но было уже поздно.

— Борис Александрович, могу ли я рассчитывать на вашу скромность?

— Отчего же нет, голубушка? — удивился врач. — Доктору, как и священнику, можно доверять всё.

***

Маргарита Львовна резко обернулась.

— Кто? — удивлённо переспросила она, не веря своим ушам.

— Рунич Арсений Андреевич, — не спеша, пересчитывая купюры, повторил Усков.

— Она так и сказала?

— Да. И должен сказать вам, сударыня, ваши опасения были напрасны. — Тем же ласковым тоном, каким он разговаривал с Ксенией, продолжил он. — Ваша дочь не знала мужчины и не утратила невинность. Она девственница.

— Вы меня в краску вгоняете, Борис Александрович! — воскликнула Маргарита Львовна стараясь скрыть за волнением, радость.

— Вот уж и нет. — С двусмысленной улыбкой ответил врач. — Я всегда говорил вам правду, сударыня. И всегда был щедро вознаграждён вами.

— О, да. — Карницкая протянула руку для поцелуя. — Я полностью с вами согласна. Надеюсь наше с дочерью посещение, это — тайна.

— Целиком и полностью. — Отозвался врач, почтительно целуя ей руку.

Всю дорогу домой, она молчала, обдумывая план мести дерзкому мальчишке, осмеливавшемуся пойти ей наперекор.

« Игуменья Валентина и сёстры в монастыре, в один голос, твердили, что видели, как они обнимались! Предположили большее. И я поддалась страху бесчестья. Всё было продумано точно и просто. Выходит, у них ничего не было, или он не успел воспользоваться ситуацией. Подонок!»

Когда экипаж остановился возле дома, Маргарита Львовна повернулась к дочери и спросила:

— Ксения, так кто же тот мужчина, который подверг твою честь таким постыдным испытаниям?

Дочь посмотрела на неё и просто проговорила:

— Он мой брат. По духу.

— Негодная! — прошипела Маргарита Львовна. — Моли Бога, что всё так закончилось.

Она уже знала, в каком свете преподнесёт поступок сына Андрею.