Утро нового века (СИ)

К послушницам устав не был так суров. Родные могли навещать их чаще, но в келью, где жила послушница, вход и им был закрыт. Разрешалось встречаться только в специально отведенных для этого помещениях.

На этот раз, в качестве исключения из правил, Маргарите Львовне разрешили увидеть дочь в её келье. Предстоял трудный разговор и, лишние свидетели им были не нужны.

Не обращая внимания на инокиню, сопровождающую её, Маргарита шествовала за ней, с гордо поднятой головой.

— Всякий поступивший в монастырь и принявший на себя благое иго Христово, должен пребывать в нестяжательности, — говорила инокиня. — Довольствуясь самонужнейшим и, охраняясь от излишеств в одежде, в келейный принадлежностях, в деньгах. Его имуществом и богатством должен быть Господь наш, Иисус Христос. К нему должны быть устремлён взор его.

Зазвонил колокол. Маргарита вздрогнула от неожиданности.

— Не пугайтесь, сестра. Закончилась утренняя молитва и колокол даёт благословение на уход из храма. Сейчас сёстры пройдут в трапезную на завтрак.

Они остановились возле двери.

— Вот келья послушницы Ксении. Здесь она должна была не только отдыхать и спать, а и читать душеполезные книги и обращать свой взор на Святую Библию и толкования к ней. Рукодельничать в пользу обители и исполнять послушание, наложенное на неё матушкой игуменьей. Не привёл Господь стать ей одной из нас. Другой у неё путь. Пусть её милует Бог.

Она перекрестилась и, со вздохом, протянула Маргарите Львовне ключ от кельи.

Женщина переступила порог комнаты с высоким, каменным, резным потолком.

В комнате было одно окно, стол, стул, и в виде топчана, узкая кровать. Две прибитые на каменной стене полки с церковными книгами, икона спасителя. На столе, два подсвечника со свечами.

Привыкшая с рождения жить в роскоши, поражённая аскетизмом жилища, госпожа Карницкая замерла у дверей.

Свернувшись калачиком, её дочь лежала на этом подобии кровати.

Услышав стук двери и, увидев мать, девушка приподнялась и села, в ожидании приговора родительницы.

— Кто он?! — без предисловия взвилась Карницкая. — У тебя что-нибудь было с этим негодяем? — подбежав, она встряхнула дочь за плечи. — Отвечай!

— Не спрашивай ни о чём, мама.

— Значит, было… — Маргарита схватилась за сердце, но тут же овладела собой и резко повернулась к дочери. — Как ему удалось уговорить тебя уступить ему? А может, он взял тебя силой? Если так, я упеку его в тюрьму, пусть даже при этом пострадает доброе имя Карницких! — завопила она. — Он сгниёт на каторге!

— Нет, мама, нет! — закричала испуганно Ксения. — Этот человек ни в чём не виноват! Я сама… — она заплакала. — Сама так захотела.

— Бедняжка моя, — Маргарита Львовна погладила рыдающую дочь по голове. — Ты попала в лапы к опытному проходимцу! Теперь мне всё понятно. Он узнал, чья ты дочь и воспользовался этим. Ему нужно наше богатство.

— Это не так!

— Слушай меня внимательно, — женщина встала и решительно прошлась по келье. — То, что произошло с тобой, часто происходит с наивными дурочками, каковой являешься ты. Хорошо, можешь, не говорит кто он. Теперь это уже не важно. Я заберу тебя домой, но держи язык за зубами! Никто, ничего, не должен знать. Ясно? Иначе, конец карьере твоего отца! И мы, обе, окажемся не в салонах Петербурга, а в глуши, в деревне! Сейчас ты должна думать, как спасти свою репутацию и избежать позора. По приезде домой, посетим врача. Ваши встречи могут преподнести сюрприз в виде незаконно рождённого ребёнка! Если ты беременна, избавишься от него.

— Мама!

— Молчи и не пререкайся! Твоё отсутствие в свете объясним тем, что всё это время ты путешествовала за границей. Слышишь? Быстро собирайся.

Хлопнув дверью, Маргарита Львовна ушла.

Ксения сползла на пол и упала на колени перед иконой Спасителя.

— Господи, к милости твоей взываю. Дай мне силы, — всхлипывая, шептала она. — Помоги мне пройти все унижения до конца.

***

Погода выдалась сырой, дождливой и ветреной.

Закутанная в тёмный плащ с капюшоном, бледная, с синевой под воспаленными от слёз глазами, Маргарита Львовна тряслась в коляске на Каменноостровский проспект, к единственному человеку, которому могла довериться.

Маргарита Карницкая ничем и никогда не выдавала своего истинного отношения к мужу.

Она вела себя безукоризненно, иногда бывала примерной женой, питая Сергея Фёдоровича иллюзией пылких чувств. Дружеская привязанность мужа её устраивала, но про себя она, иногда мечтала стать вдовой. Особенно, когда супруг заболевал.

Нет, Маргарита была прилежной христианкой, но иногда… ведь её искушало не божество, а сам Дьявол воплоти! И десять лет она жила ради тайных встреч за городом, ради стремительных поцелуев в закрытом экипаже, ради исступлённой страсти в гостиничном номере.

Когда уехал на учёбу его сын, она стала приезжать в его дом. Поцелуи и шёпот в полутёмной спальне, заставляли Маргариту забыть о голосе разума и страхе разоблачения. Она приезжала в «Дюссо» под густой вуалью, и как тень проскальзывала на второй этаж. Прислуга делала вид, что не узнаёт её.

Андрей Михайлович посмотрел на нее внимательным взглядом и промолчал. Ничего не спрашивая, усадил её на софу.

Полина поставила угощение перед хозяином и его гостьей и поспешила за дверь.

Выражение лица Маргариты не предвещало ничего хорошего. Она несколько минут сидела неподвижно и, вдруг, всхлипнув, упала в объятия Рунича.

Когда она немного пришла в себя, он, осторожно, поинтересовался:

— Ты чем-то расстроена?

— Боже мой, — всхлипнула Маргарита. — Я так этого боялась!

— О чём ты, дорогая?

— О своей дочери.

— Она заболела?

— Лучше бы она была при смерти, чем такое! Она влюбилась в какого-то проходимца и встречалась с ним тайком. Их застали. Теперь её выдворяют из монастыря!

— Где, в женском монастыре она могла встретить мужчину? — удивился Рунич.

— Не знаю! — всплеснув руками, женщина схватилась за голову.

— Ну что же, Рита, иногда и такое бывает. Ты хоть узнала, кто этот мужчина?

— Она не говорит, кто он. Как мне объяснить мужу её возвращение?

— Сошлись на слабое здоровье дочери. Твой Карницкий растает и, не будет задавать тебе лишние вопросы. Всё забудется. Со временем выдашь её замуж. Она у тебя хорошенькая и без мужа не останется.

— Тебе легко рассуждать. У тебя сын и такой подарок тебя не ожидает.

Андрей Михайлович задумчиво посмотрел в окно и обнял женщину.

— Андрюша, — Карницкая приникла к его груди. — Понимаешь, ведь я так хотела дочери счастья.

— Кто знает что плохо, что хорошо. — Вздохнул Рунич. — Я бы, с удовольствием, отправил Арсения в монастырь. Может, тогда он стал бы человеком. Когда он был ребёнком — пожалел. У него слабое здоровье. И вот результат моей жалости! Бродит по дому как привидение и доводит меня до бешенства. Только вчера был единственно спокойный день и, то лишь потому, что он собрался уезжать в имение.

— Уехал?

— В таком состоянии я его никуда не пущу. Да что о нём говорить! — Рунич поцеловал любовницу. — Ты останешься со мной?

— Конечно.

Женщина крепко обняла его.

Вечером, сидя в своём любимом кресле, в кабинете, Андрей просматривал деловые бумаги, а Арсений, расположившись на диване, читал и, делал карандашом пометки на полях.

Время от времени поглядывая в сторону сына, Андрей, наконец, обратился к нему:

— Сеня, у меня к тебе просьба.

Сын поднял глаза от книги.

— Я весь твой, папа.

— Я серьёзно, — нахмурился Андрей Михайлович. — На днях ко мне приедет госпожа Карницкая.

— Ну и что? — лёгкая усмешка скользила по губам юноши. — Разве она гость?

— Не перебивай, когда я говорю! Вполне возможно, что она будет не одна. Прошу, веди себя достойно. Я не хочу, чтобы у моих гостей остались плохие воспоминания о моём доме и, всё это благодаря тебе.

— Почему ты мне это говоришь? — вспыхнул юноша.

— Потому что остальные, живущие здесь люди, знают как себя вести. Они нормальные.