Утро нового века (СИ)

— Tata, ** — радость зазвучала в его голосе. — Как давно вы не были у нас.

— Была прошлое Рождество. Это ты, озорник, всё по за границам живёшь. —

Женщина погрозила ему пальцем. — Не сержусь. Тётку Наталью не забывал. И письма присылал и подарки с оказией.

— Вот как? — удивился Андрей Михайлович. — А мне он ничего об этом не говорил.

— Он такой же скрытный, как и ты. Характером в батюшку, а лицом ангельским, в матушку. — Наталья Егоровна перекрестилась. — Царствие небесное племяннице моей.

Арсений потупил взор. Нахмурился.

— Вы верно, Наталья Егоровна, не зря в такую жару в дорогу отправились? — Андрей подвёл женщину к креслу, усадил и подал ей стакан с прохладной водой. — Насколько мне известно, вас из имения не так-то легко выманить.

— Вот ничего от тебя скрыть нельзя, Андрей! — рассмеялась госпожа Савина. — Дело у меня к тебе. Очень важное и щекотливое.

***

Ночь.

За маленьким, решётчатым окном, под самым потолком стены, сливаясь с темнотой ночи, свистел ветер. Что-то нетерпеливо барабанило и бегало по подоконнику карниза.

Дарья подняла голову от подушки, прислушалась. Это дождь.

Она неподвижно лежала на узкой кровати. Её белокурые волосы, спутались и разметались по подушке.

Неделю назад, железная дверь камеры, с грохотом захлопнулась, за нею. По тюремному коридору загрохотали шаги, уходящего прочь, конвоира.

Она села на привинченную к полу кровать. Чувства безысходности и позора, всё время следствия, терзали её душу и приносили невыносимую боль.

Даша чувствовала себя глубоко одинокой и несчастной и, только вера в высшую справедливость поддерживала её.

«Боже, как болит голова… — она открыла отяжелевшие веки. — Ночь. Темно. Неужели я сплю и всё, что произошло, мне приснилось?»

За дверью послышались шаги.

Дарья вздрогнула и села. Но от резкого движения, боль острыми когтями вонзилась в виски. Она опять опустилась на кровать.

«Нет, похоже, я не сплю».

Её мысли прервал скип открываемой двери.

— Проснулись? — сказал глуховатый мужской голос.

Даша не шелохнулась и не ответила. Обладатель голоса подошёл ближе.

— Ну, что вы молчите? Сударыня, неужели вам не интересно, что я вам скажу? — в его голосе не было угрозы. — Повернитесь же ко мне.

Даша повернула голову. Мужчина в одежде полицейского от неожиданности вскрикнул.

— Вы…вы? — начал он запинаясь. — Как?.. Одно лицо.

— Вы шокированы?

— А вы как думаете? — придя в себя, ответил мужчина.

На его вопрос Дарья отреагировала лёгкой улыбкой. Так было всегда с теми, кто видел её и сестёр.

— Вы голодны?

— Немного. Почему вы заботитесь обо мне?

— Почему бы не позаботиться, если мне очень щедро заплатили. — Полицейский поставил перед нею тарелку с гречневой кашей и куском хлеба. — Ешьте и слушайте меня.

Дарья, молча, кивнула головой и начала есть.

После разговора с охранником полицейским, она успокоилась. Скоро она уйдёт из этого каземата на волю. И в этом ей помогают её сёстры.

Этой ночью Даша долго молилась.

Она молилась за своих сестёр, за упокой умерших родителей и Дмитрия, за здравие своих духовных сестёр в монастыре, за свои несбывшиеся мечты и надежды. Она просила у Бога счастья для Ксении Карницкой.

И ей казалось, что именно этой ночью Господь слушает её мольбу и обязательно защитит её родных и близких от беды.

Даша уснула и, ей приснился странный сон.

Она стояла у алтаря, в подвенечном платье.

Её жених был рядом, но в полумраке, она никак не могла рассмотреть его лицо. Взглянула на священника, но вместо него, увидела зеркало, а в нём своё отражение.

Да, это была она! Вот она протянула руку, и кто-то надел ей на палец обручальное кольцо. Закрыв глаза, почувствовала, как поцелуй коснулся её губ и, она ответила на него. С замиранием сердца, улыбаясь, открыла глаза, взглянула на жениха, и… вздрогнула от неожиданности.

Рядом с ней стоял Арсений Рунич!

Вскрикнув, Даша проснулась. Схватилась рукой за сердце, которое бешено, колотилось в груди. Она почувствовала за собой греховные желания. Да, именно так!

Можно ли обмануть Господа? Он читает в наших душах и видит наши помыслы.

— Господи, ты всё видишь, всё знаешь, — неистово взмолилась она. — Я виновата! Я согрешила, и ты знаешь это. Моя вина неискупима. Это призвание моих сестёр: любить и быть любимыми, а моё — молиться во имя искупления и за их счастье. Прости меня за греховные помыслы! Прости.

Даша молилась до рассвета.

Знать бы ей, что её судьба, судьбы Арсения и Андрея Руничей, Василия Ушакова, Ксении Карницкой, Анны и Елены, через короткое время, переплетутся воедино.

***

Прислуга, в доме Ушакова, как всегда с упоением, обсуждала городские сплетни.

Агаша, женщина лет пятидесяти пяти, усердно месила тесто и рассказывала:

— Вчера зашла в церковь, думала поставить свечу Богородице за упокой души нашего хозяина и, кого вы думаете, видела? Маргариту Львовну Карницкую с дочерью.

Молоденькая горничная Лиля, удивлённо уставилась на Агашу.

— Ты, наверное, ошиблась. Я слышала, дочь Маргариты Львовны находиться в монастыре.

— Находилась.

— Насколько я знаю, девушка готовилась принять постриг.

— Как видишь это не так. Она ушла из монастыря. И ещё, там был этот неприятный господин, Андрей Михайлович Рунич.

— Не вспоминай его имя всуе, — перекрестилась Лиля. — Это дьявол воплоти! Из-за него умер хозяина.

— И вовсе не из-за него, — поворчала старая няня Василия Ушакова, Тина, до этого, молча, перебиравшая фасоль. — Старого хозяина погубила страсть к азартным играм. Он всю жизнь играл! И приданое нашей хозяйки проиграл и всё что у них было, тоже. Больше проигрывать было нечего! Тогда он и душу Дьяволу проиграл.

— Ты только при Василии Антоновиче такого не скажи. — Посоветовала ей Агаша и, увела разговор от щекотливой темы. — Я думаю, девушка просто сбежала в монастырь от тирании матери.

— Нет, там дело в ином. — Тина усмехнулась. — Там, едва грех не случился.

— Не болтай глупостей! Девушка жила в монастыре. Не с кем было там согрешить.

— Она хочет остаться с ним, — женщина провела рукой по рассыпанной по столу фасоли. — Напрасные надежды.

— Откуда ты всё знаешь? — недоверчиво глядя на старуху, проворчала Агаша.

— Вижу, — она вперила взгляд на рассыпанные зёрна. — Беда любить падшего ангела.

— Очередной бред нашей Тины. Лилия, не слушай глупости, а иди мне помогай печь пироги.

Агаша пригладила замешанное тесто.

***

По своей излюбленной с детства привычке, облокотившись о подоконник, Арсений, задумчиво, смотрел в окно.

— Арсений!

От раздавшегося за спиной, крика, он вздрогнул и оглянулся. В дверях стояла Адель.

Француженка была пьяна.

— Ты обманул меня и завёл себе новую подружку! — вытирала она горькие слёзы.

— Адель, прошу тебя, не начинай. Сегодня был тяжёлый день. — Как можно мягче произнёс он. — Мне и так не сладко.

— Не сладко? Нет! Она поцеловала тебя очень сладко.

— Это не то, что ты подумала.

— Эта змея хочет украсть тебя у меня! — закричала девушка. — А я могу быть счастлива только с тобой!

Арсений хмуро сдвинул брови. Чеканя каждое слово, медленно произнёс:

— Запомни хорошенько, радость моя, я не потерплю сцен ревности и, вообще никаких сцен. К тому же ты пьяна.

— А-а, ты решил бросить меня? — не унималась француженка.

— Чего ты хочешь? Услышать, что всё закончилось? Изволь. — Он равнодушно пожал плечами. — Всё закончилось.

— Что? — испуганно заморгала француженка.

— Мне жаль, — тем же спокойно-невозмутимым тоном продолжил он.

Девушка подошла ближе и заглянула ему в лицо.

— Жаль? Тебе жаль?

— Послушай, Адель.

— Тебе не было жаль, когда ты, вот здесь, на этой постели использовал меня? А теперь ты говоришь «мне жаль».

— Послушай, — начал он, но разгневанная девушка перебила его.