Утро нового века (СИ)

Катя отпрянула и заплакала.

— В чём дело? — зло бросил мужчина. — Ты что, ломаться надумала, шлюха?! Знаешь, сколько я заплатил за тебя хозяйке?!

Вот тогда она поняла, что попала в ловушку. Что мнимый муж оказался жуликом, который доставлял в столичные бордели девушек из глубокой провинции, оформляя с ними фиктивные браки.

Катерина плакала, умоляла её не трогать и отпустить.

Это только разозлило клиента.

Он решил научить её быть покорной и, указать то место, на котором ей, отныне, придётся находиться.

Избитая, изнасилованная, в разорванной одежде, Катя, зажав рот ладонью, чтобы не закричать от стыда и боли, сползла на пол. Её мутило.

Дрожащими руками кое-как натянула на себя платье. Рядом, развалившись на кровати, храпел клиент.

Она прожила в аду три года.

Хозяйка борделя постоянно пеняла её за то, что она худая. Клиентам больше нравились пышные девочки, а не холодные, тощие селёдки, которые на любителя.

Грозила выгнать её из заведения, если она не будет приносить доход.

Как и всех девочек заведения, её зарегистрировали в полиции и выдали «жёлтый билет». Ежемесячно бывали медицинские осмотры и, боязнь беременности, потому как хозяйка, немедленно, выбрасывала дур с приплодом на улицу.

Её товарки по ремеслу, мечтали подцепить богатого клиента и уйти на содержание, тем самым став дамами полусвета. Такое положение позволяло скопить немного денег и, уехав куда-нибудь, где их никто не знал, доживать спокойно свой век.

Катя даже об этом мечтать не могла. В душе она ненавидела хозяйку, клиентов, мужа и себя, а на деле улыбалась всем, даже своему отражению в зеркале, где видела накрашенную и вульгарно одетую, куклу.

Ей до сих пор неизвестно, каким ветром занесло в тот вечер в их бордель, Андрея Михайловича Рунича.

Сидя в гостиной и наблюдая за девушками он, неожиданно, остановил свой взгляд на ней.

Катя, с деланной улыбкой, прихорашивалась перед зеркалом, когда уловила в отражении этот взгляд.

Оглянулась и замерла.

Мужчина сидел за столиком и просто смотрел. Лицо его ничего не выражало, оно больше бы подошло каменной статуе, но глаза… Они жили.

Под этим взглядом, с лица Екатерины сползла улыбка, она побледнела, а потом, резким движением бросила расчёску на подзеркальник, гордо приподняла голову, и в свою очередь уставилась на мужчину, точно бросала ему вызов.

И первой отвела взгляд, потому что почувствовала, как из глаз брызнули слёзы и, лицо залила краска стыда.

Не понимая почему, она бросилась вон из гостиной и, забившись в угол кровати, в своей комнате, разрыдалась.

Очнулась от того, что кто-то гладил её по голове.

Это был он!

Когда он вошёл, Катя не услышала. Он не требовал от неё ничего и, ни о чём не спрашивал. А на следующий день выкупил её «жёлтый билет» у хозяйки.

Девушки завидовали Кате. Её «папаша» оказался молод, хорош собой и главное — богат.

В вагоне поезда, увозившего их, из Москвы в Санкт-Петербург, Андрей Михайлович, попросил её забыть прошлое и учиться жить заново.

Так она попала в «Дюссо».

От мыслей её отвлёк стук входной двери.

В гостиную вбежала Адель. Француженка была бледна, глаза — заплаканы.

Катя поспешно встала со своего места.

— Адель, как хорошо, что ты пришла.

— Он… — всхлипнула девушка.

— Я не знаю где твой обожаемый Арсен. Алексей сказал — ушёл куда-то.

— Зато я знаю, — едва выдавила из себя француженка. — Я их видела!

Закрыв лицо руками, она побежала в комнату прислуги.

***

Арсений выбежал на дорожку, ведущую в сад. Оглянулся по сторонам.

За кованным, узорчатым забором — улица. На её противоположной стороне дома чиновников, купцов, знаменитых актёров. Ни ландо, ни пролётки, не было видно.

Понурившись, побрёл обратно в дом.

— Арсений, — позвал его тихий голос.

Он поднял голову. Ксения, в голубом, безыскусном платьице, в лёгкой шляпке, стояла в нескольких метрах от него.

Арсений подошёл и протянул ей руку.

— Здравствуй.

— Здравствуй, — прохладные тонкие пальцы, легли в его ладонь. — Прости, я не могла раньше поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня. Мама была постоянно дома.

— Понимаю, — улыбнулся он.

— Вот, наняла извозчика, назвала фамилию, и он привёз меня сюда. Ты здесь живёшь?

— Да. Прислуга сказала, что меня спрашивала какая-то барышня. Я сразу догадался,

что это ты. Никогда не видел тебя без одеяния послушницы, — не скрывая восхищения, признался он. — Рад тебя видеть.

Лёгкий шорох в зарослях сирени заставил её вздрогнуть.

— Ты боишься?

— Немного, — девушка смутилась.

— Всё позади, Ксения. И монастырь и старик жених.

— Да.

— Тогда в чём же дело?

— Мне пришлось пережить неприятные и унизительные моменты у доктора.

— Успокойся, — он сжал её ладонь. — Пойми одно, всё позади.

Ничего не знающие о том, что их подслушивает ревнивая француженка, Арсений и Ксения подошли к скамье и сели.

— Знаешь, — тихо произнесла девушка. — Меня немного пугает то, что происходит в моём сердце.

— Это запах свободы! — воскликнул Арсений. — Он пьянит и волнует! Ты никак не можешь понять, что вырвалась на волю и, твоё маленькое сердечко от этого волнуется. — Видя растерянное лицо девушки, он обнял её и прижал к своей груди.

— Не бойся, сестрёнка. Я никому не позволю обидеть тебя и, всегда буду защищать.

Ксения посмотрела ему в глаза и, вдруг, неожиданно, поцеловав в щеку, прошептала:

— Спасибо.

От неожиданного проявления ласки с её стороны, Арсений вздрогнул.

— Всё будет хорошо.

— Благодаря тебе я вновь обрела свободу. Если бы ни ты, я бы там умерла. Я бы не вынесла монастырь! Это не для меня.

— А я, в тебе, обрёл сестру, о которой всю жизнь мечтал.

***

Андрей Михайлович, из-под нахмуренных бровей, глядел в окно.

На скамье при входе в сад, сидели Ксения Карницкая и его сын. Они о чём-то оживлённо беседовали.

Рунич видел их счастливые лица.

Казалось, только вчера его мальчик делал свои первые шаги в этом саду. Как же быстро пролетели девятнадцать лет!

Он покосился в сторону своей любовницы. Всегда элегантная и величественная, Маргарита Карницкая, поджав губы, не сводила глаз с дочери.

Когда на аллее появилась Маргарита Львовна, Арсений пожал руку девушки и, поклонившись, пошёл по направлению к дому, оставляя мать и дочь наедине.

Ксения поспешила навстречу матери.

— Мама, прошу тебя, не сердись, — попросила она. — С моей стороны было бы не вежливо не поблагодарить человека, спасшего меня.

— От чего?

— Он не позволил заживо похоронить меня.

Девушка обняла мать и положила голову к ней на грудь.

Маргарита Львовна отстранила дочь от себя и, сквозь зубы, процедила:

— Поехали.

Она пошла к выходу, где их ожидал экипаж. Ксения, молча, последовала за матерью.

***

После встречи с Ксенией, Арсений, задумчиво, сидел в кресле возле камина.

Леонид, понизив голос, чтобы юноша не слышал, заметил:

— Арсений не слишком-то весел. Не нравиться мне его настроение.

Рунич покосился на сына.

— Обойдётся. Я к его настроению и желаниям приноравливаться, не намерен. И тем более, не собираюсь просить у него извинения.

Екатерина постаралась увести разговор в другое русло.

— Как сегодня непривычно тихо, — вздохнула она. — Вот что значит, в заведении не рабочий день.

— Правда, — кивнул Андрей. — Непривычно.

Их разговор был прерван шумом в прихожей. В дверях гостиной, в сопровождении Алексея, обмахиваясь платком, показалась полная дама.

Увидев гостью, Андрей Михайлович, раскрыл объятия и пошел к ней на встречу.

— Сватья, вы как всегда, неподражаемы!

— Здравствуй, дорогой зять.

Дама, трижды облобызала его. Увидев младшего Рунича, ласково произнесла:

— Арсений, голубчик, и ты дома.

Он поднялся с кресла.