Утро нового века (СИ)

— Придя в монастырь, Ксения избрала Бога для святой жизни в целомудрии и чистоте. Скоро она будет призвана и определена пострижением для жизни в Боге. А вы пытаетесь привлечь внимание Ксении на себя. Вы хотите отвести её от Бога и присвоить себе. Это же подлинное воровство. Это грех святотатства!

— Это не так, сестра.

— Замолчите! О грехе соблазна в Евангелии сказано, что такому человеку лучше было бы, если бы… повесили ему мельничный жернов на шею и потопили бы в глубине морской.

— Боже мой! Вы уже готовы уничтожить меня, но не хотите выслушать.

— Ваши чувства навеяны Дьяволом, который принимает вид Ангела света. Оттого вам так приятно и радостно видеть Ксению. Бегите подальше, юноша, от этой лести вражеской, и… лучше вам ходить молиться в другой храм. Не искушайте себя и её. Храни вас Господь.

— Сестра Дарья, дайте же мне сказать хоть слово! Большое вам спасибо за заботу о моей душе. Но прежде чем отчитывать меня и обвинять в смертном грехе, имейте терпение выслушать. — Он перевёл дух и уже спокойнее произнёс. — В глубине души, я, действительно, люблю Ксению. Люблю как сестру! И мне больно видеть, как её принуждают к тому, чего она не хочет. Она не хочет становиться монахиней. Слышите меня? Не хочет! Спросите у неё самой. Поймите меня и её. Она чистой души человек и будет исполнять святые законы Господа. Но, в мире!

Дарья, прикусив губы, слушала его.

— Значит, вы не имеете желания искусить Ксению? — наконец произнесла она.

— У меня и в мыслях такого не было.

— То, что она в сомнениях, я вижу. Но я подумала, что причина это вы.

— Нет, не я. Родители насильно отправили её в монастырь. Я не хочу, чтобы она через полгода — угасла.

— Хоть я и сердита на вас, молодой человек, за ваше вторжение в нашу жизнь, но в ваших словах есть доля истины. И самое главное, я вижу, что вы искренни. Хорошо, я поверю вам и поговорю с Ксенией. Прощайте.

Дарья поспешила вдоль забора монастыря к потайной калитке, ведущей в сад.

Арсений проводил её тревожным взглядом.

========== Глава 8 ==========

Ксения подняла голову от подушки. В келье, возле её кровати, сидела сестра Дарья.

— Хорошо, что ты проснулась. Отчего такая бледная? Опять не здорова?

Тон, каким произносила слова Дарья, не внушил Ксении спокойствия.

— Со мной всё в порядке, — с тревогой пролепетала девушка.

— Вот и хорошо. Ступай за мной. У меня, к тебе, есть вопрос.

Они прошли в церковь и, резко обернувшись к девушке, Дарья, напрямик, спросила:

— Что это за тайные встречи?

Губы девушки задрожали, а лицо побледнело. Она подавленно молчала несколько мгновений, понимая, что отпираться бесполезно и сестре Дарье известно всё.

Наконец, произнесла:

— Не подумайте обо мне ничего дурного, сестра.

— Я и не думаю. Просто спрашиваю, кто он и что ищет возле тебя?

— Его имя…

— Мне известно его имя, — перебила Дарья. — А вот откуда ты его знаешь?

Волнуясь, сбивчиво, Ксения начала рассказа:

— Нас познакомили четыре года назад, когда он уезжал на учёбу. Недавно мы встретились вновь. Помните, мама забирала меня из монастыря в мой день рождения? Он живёт с отцом и, так же нелюбим им, как и я, своими родителями. Наши судьбы очень схожи. Сестра, Дарья, вам известно, что я пыталась укрыться от мира в монастыре, но я ошиблась. Мне здесь невыносимо! А он хочет помочь мне. Он мой друг.

Выслушав её, Даша нахмурилась.

— Вот что, Ксения, — не терпящим возражения тоном, сказала она. — Я видела его и разговаривала с ним. Верно, он внушает доверие. Это человек светский, образованный, не лишённый доли искренности. Но я также опасаюсь, что он может оказаться искушённым обольстителем. Такая невинная и чистая душа, как твоя, может стать его лёгкой добычей. Послушай моего совета. Оставь его.

— Оставить?

— Лучше расстанься с ним сейчас. По поводу твоего дальнейшего пребывания в монастыре, я поговорю с матушкой игуменьей. Если ты не хочешь быть среди нас, ты вольна уйти в любое время. Никто силой тебя не пострижёт. Ты веришь мне?

Ксения кивнула и, вдруг, заплакала.

— Не плачь, девочка, — монахиня обняла её за плечи. — Нужно было сразу, всё, рассказать мне, а не искать помощи у сомнительных молодых людей. — Она погладила послушницу по щеке. — Я буду с тобой рядом и помогу тебе.

В двери просунулась голова сестры Ольги.

Её глаза ехидно блеснули, а узкий рот растянулся в хищной усмешке.

— Сестра Дарья, матушка игуменья хочет видеть тебя.

Дарья, перекрестила свою наперсницу и поспешила за Ольгой.

***

Арсений Рунич, неторопливо шёл по направлению к дому.

Всё более и более сгущались сумерки. На фоне, тонкой полосы лимонной зари, листва и ветви деревьев выделялись кружевным силуэтом.

Это была пора, когда Арсений особенно любил Петербург. Именно эти мягкие июньские вечера, которые, сейчас, совпадали с его личными переживаниями и тревогой за судьбу Ксении.

Решение нужно было принимать немедленно, а тут эта неприятная особа, сестра Дарья, со своими нравоучениями.

Он подумал об отце. Быть может, стоит попросить его помощи?

Когда, изредка, он вызывал в себе детские воспоминания о своем отце, то видел очень близкого, но всё же отдельно стоящее от себя «божество».

Арсений помнил, как отец приходил в детскую и, стараясь успокоить, брал его, плачущего от напугавшего ночного кошмара, на руки. Всхлипывая, он утыкался головой в халат отца и ощущал запах его папирос и силу крепких рук. Отец прижимал его к груди и, что-то шепча, целовал заплаканное лицо.

По мере того, как из младенца, Арсений вырос в мальчика, с независимым характером, связь его с отцом стала постепенно ослабевать. А когда из мальчика он превратился в юношу, то эта хрупкая связь и вовсе нарушалась.

До настоящего разрыва не дошло, но, он и отец вовсе перестали понимать друг друга.

За очень короткое время, попав под влияние Адель, поступив в Сорбонну и, начитавшись книг людей передовых взглядов, Арсений и вовсе простился с предрассудками.

К шестнадцати годам он приобрёл некоторые замашки циника. Этот короткий момент быстрого взросления оказал разлагающее действие на его отношения с отцом.

Поглощённому своей личной жизнью и управлением «Дюссо», Руничу не хватило времени и внимания, чтобы разобраться в том, что происходит и, насколько его мальчишеское вольнодумство глубоко и серьёзно.

Однако вскоре эти изменения, по словам Рунича, стали его слишком раздражать и возмущать.

Арсений же в силу нелепости, присущей юному возрасту, начал презирать отца за его непонимание и отсталость от жизни. Между ними начались довольно резкие стычки.

Ссоры ещё больше обострили эти недоразумения, и в его душе укоренилось убеждение, что отец и он, совершенно чуждые друг другу натуры, не способные к взаимопониманию.

Только помощник отца, метрдотель Алексей, который всегда был своим человеком и сколько

Арсений помнил, жил в их доме, был ласков и приветлив с ним.

Не высокий, средних лет, довольно красивый с модными усами, улыбчивый мужчина, становился серьёзным и хмурился, услышав их перепалки.

Звонкий голос вывел его из задумчивости:

— Барин!

Арсений почувствовав, как кто-то схватил его за руку, оглянулся.

Рядом стояла молодая цыганка и просительно смотрела на него.

На улицах столицы, помимо нищих, прохожих одолевали цыганки.

Пёстро одетые в яркие свободные платья, или в такие же разноцветные кофты и широкие юбки, они бродили по улицам города табунами, с грудными детьми на руках или, с малолетними, в рваной одежде, не умытыми, грязными цыганятами.

На плечах каждой из них, накинута большая шаль. В ушах — крупные серьги, на шее — разноцветные бусы и прочие цыганские украшения.

Главным их занятием было поймать прохожего, и предложить, ему или ей, погадать.

Отвязаться от их гадания было невозможно. Цыганки настойчиво преследовали намеченную жертву. Наконец, выведенный их упорством, из терпения, прохожий останавливался и протягивал ладонь.