Две войны (СИ)

Прошло довольно много времени - пять минут, десять минут - прежде чем стук в дверь заставил их вздрогнуть, не хуже чем от звука выстрела, и в комнату ворвался Роберт, с криком:

- Джек, там Шон вернулся, он в бешенстве. На улицах беспорядки, полицейские положили десяток наших ребят на Коровьем лугу!

- Проклятье! – зло рыкнул Алекс, вскакивая с софы и, быстрым шагом, направляясь к двери, мельком кинув на Джастина вопросительный взгляд и тот, сообразив, чего от него хотят, быстро поднялся на ноги, кинувшись за ним в коридор.

- Помни, Сэм, что ты мой давний друг из Индианы, а парни из тех краев славятся своей молчаливостью. – Сказал ему на ухо Роберт, когда они втроем начали быстро спускаться на первый этаж, где головорезы громко орали друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах.

Уцелевшие после перестрелки Тайпаны только что вернулись в дом и большинство, истомившись слишком долгой жаждой, устремилось промочить горло чем-нибудь обжигающим. Молодое вино, пенясь, хлынуло из расклепанных бочонков, обдало красными брызгами юбки женщин, снующих между возбужденными бандитами, бесцеремонно вешаясь на них, как обезьянки-акробатки, поглаживая окровавленных разбойников, словно сладкоголосые птицы, заливающиеся трелью по приказу хозяина, успокаивающе что-то говоря своим мужчинам.

Гомоня и толкаясь, те пили вино и эль, рвали друг у друга из рук оплетенные бутыли с виски, бутылки с ромом; опорожнив, разбивали об стену под громкий одобрительный смех своих женщин. Слышался хохот, шум перебранок, проклятья и крепкие словечки. Ноги Джастина оскальзывались на кусках душистого майоранового мыла, на маринованных помидорах, каперсах, оливковом масле, которое лилось на пол из прорвавшегося бурдючка. Алекс легко подтолкнул его в бок и Джастин понял его немое указание отойти от главаря на дозволенное расстояние.

Калверли сразу же отступил от Алекса, как ни в чем не бывало, нашел бочонок с испанским вином и, потеснив рядом стоящих, приложился губами к крану. Он долго и жадно тянул; кадык ходил ходуном, в горле першило, глаза слезились от крепости вина, но Джастин продолжал пить большими глотками, пока хватало дыхания.

- Зараза, а не напиток! – Раздался голос Роберта над его головой. - От него, от падлы, раньше сроку копыта откинешь, Сэм. Не перебарщивай с этим.

Внезапно, средь сборища теней раздался мощный голос. Голос, обладавший даром переходить внезапно от самых низких регистров к самым высоким, что придавало словам удивительную силу выражения. Речь звучала гневом, переходила в крик – говоривший, казалось, творил заклинания, выкликал магические слова, заставляя всех умолкнуть, внимательно слушая:

- Мне начинает это надоедать, неужели вы, самые опасные черные твари во всей этой дыре, не смогли справиться с какими-то мелкими полицейскими ублюдками? – Алекс, стряхнув с плеч тонкий налет благородства и светского лоска, словно возвратившись к своим, первобытным корням, пылал яростью и его бешеный взгляд, бродивший по израненным бандитам, был слишком хорошо знаком Джастину, который, три года назад, будучи в Вайдеронге, захлебывался своей собственной кровью, после каждого такого взгляда.

Джастин безразлично осматривал эстампы с видами портовых городов Вест-Индии, украшенных розой ветров и пухлощекими Тритонами (33), смотрел себе под ноги, лишь бы вновь не повстречать эту смертельно опасную злость, плескающуюся в зеленых, родных глазах.

Шон, войдя в бар последним, закрыл дверь на замок. Он выглядел как мастер суровой и бескомпромиссной драки, обутый в тяжелые кожаные ботинки, подбитые огромными гвоздями, которыми он, обычно, топтал свою беспомощную жертву. Он был по колено заляпан кровавыми пятнами, а с топора в его руке стекали тонкие струйки вязкой крови. Не его крови, разумеется. Джастин отвел глаза.

- Джек, их было слишком много, мы не ожидали такого натиска… - Сказал какой-то седоволосый бандит, выдубленный загаром, низенький, худой, неопределенного возраста - то ли шестьдесят, то ли семьдесят лет; на его посеревших щеках выступали синеватые прожилки, в глазах, яростно горело одно-единственное желание – убить кого-нибудь. - Наши парни грабили ювелирный магазин на Бакрин-гроу, а мы все сидели в таверне через дорогу, когда увидели, что эти недоделки патрулируют наши улицы и отстреливают всех и каждого, кто на пути попадется.

Алекс задумался на мгновение и, оглядев своих усталых, избитых людей, сказал, наконец-то, обратившись к Шону:

- Сегодня утром все полицейские района были собраны и поставлены под командование инспектора Дженкинса, старшего офицера управления, который не терпит крупных разборок в своё дежурство. Я полагаю, вы нарвались на его парней.

- Ты знаешь эту тварь? – Гаркнул Шон, его лицо пылало от бешенства и глубокого внутреннего напряжения. - Мостовая и тротуары устланы убитыми и ранеными, кажется, они решили перебить всех в Роще.

- В последний раз этот скользкий червь потребовал с меня восемьсот долларов за возможность беспрепятственно обчищать магазины в том, итальянском квартале, а я послал его ко всем чертям. Еще я сломал ему челюсть, когда этот упырь начал запугивать меня, - самодовольно ухмыльнулся Эллингтон, непринужденно бравируя низкопробными, грязными словечками, и бандиты одобрительно взревели. - Так что теперь этот старый хрыч мечтает вздернуть меня на Коровьем лугу, при первой же возможности. Дженкинс, конечно, затаил на меня злобу с тех пор, но он бы не смог самолично поставить под свое командование несколько карательных отрядов. Кто-то вышестоящий точит на нас зуб. Это вызов. – Припечатал он, оглядывая сомкнувшуюся вокруг толпу.

Со всех сторон доносились предложения выйти за пределы Старого города и начать обчищать центральные районы Вашингтона, грабить и подрывать арсеналы, поднять бунт по всему городу, чтобы запугать неизвестного заказчика.

Бандиты, охваченные спешкой и яростью, хватали оружие; лязгали и звякали стальные шомпола, когда их торопливо забивали в давно не чищеные, стволы ружей, звенели крутящиеся барабаны револьверов.

Джастин застыл на месте, весь - напряженное, полное ужаса предчувствие, чего-то невыразимо страшного. Он растеряно глянул на Эллингтона, тот медленно и задумчиво разминал затекшие руки, его утомленные суставы хрустели, он был спокоен и невозмутим. Его поведение было продиктовано дальновидным расчетом, глубоким стратегическим замыслом. Его самообладание и порывистая уверенность ошарашивали, свидетельствовали о блестящем офицерском мастерстве, о котором из всех присутствующих знали только Роберт и Джастин, и это вселяло обеим невыразимую надежду на благоразумие главаря Тайпанов.

В комнате начался нешуточный спор, между теми, кто уже порывался кинуться жечь муниципалитет вместе с инспектором, и теми, кто прислушивался к мнению Эллингтона. Шон едва смог перекричать этот невыносимый шум, снова обращаясь к Алексу:

- Джек, да в Старом городе сущий ад! Бандиты поднимают мятеж против полиции. Мы должны выйти на улицы за них, иначе прослывем трусами по всему городу.

- Мы не можем идти сражаться против регулируемых войск, по крайней мере, в одиночку, как не может мизинец поднять бунт против всей руки. – Громко сказал Алекс так, чтобы его услышали все остальные. – Если остальные главари поддержат мятеж, эта рука превратиться в единый крепкий кулак и тогда мы выступим с ними, а пока готовьте оружие.

- Я уверен, что за этим стоит не Дженкинс. – Уже другим тоном сказал он, склонившись к Шону, так тихо, что за царившим шумом, Джастин едва смог различить его глухие слова. Если бы он стоял еще на два шага дальше от них, то явно бы не услышал этого, хоть это заявление и не было предназначено для его ушей. - Он конечно выживший из ума старик, но подобное не в его духе. Что-то здесь не так.

- Тогда кто его надоумил на это? Ты ведь знаешь, кому мы обязаны этими потерями, так? – Так же тихо осведомился его первый помощник, но Алекс, быстро посмотрев по сторонам, резким жестом пресек любые дальнейшие расспросы.