Возвышение падших (СИ)

Зеррин Султан была сломлена во второй раз смертью родного человека. Сначала мать, которую она превозносила, после старший брат, бывший последним её родным человеком в этом дворце. Лицо бледное, глаза красные от пролитых слёз, и… губы, искривлённые в усмешке.

— Неужто и вы решили нести траур? — насмешливо спросила она, медленно оглядев одеяние Эсен Султан.

— Ваша потеря — моя потеря, — ответила та. — Мы — одна семья.

— Вы уж точно мне не семья, — процедила Зеррин Султан, зло сверкнув синими глазами. — Не стыдно вам говорить такие слова после того, что вы сделали?!

— Зеррин Султан, — неожиданно раздался третий голос, и, обернувшись, султанши увидели Айсан Султан, спешно подходящую к ним. — Могу я спокойно поскорбеть в этот день или вы продолжите кричать на весь дворец несправедливые обвинения в адрес законной жены повелителя?

Эсен Султан от этих слов сделалась ещё печальнее, чем прежде, и даже в глубине её серо-голубых глаз появилось чувство вины.

— Несправедливые? — снова усмехнулась та. — Она убила Гюльхан Султан и даже не побоялась в этом признаться. Не удивлюсь, если смерть Сулеймана также на её совести. Вполне ожидаемо, ведь он грозился обо всём рассказать повелителю.

Айсан Султан непонимающе нахмурилась, но, посмотрев на Эсен Султан, увидела в её ответном взгляде только печаль. Нет, она не могла кого-то убить.

— Примите мои извинения, султанша, — произнесла Айсан Султан, выдавив вежливую улыбку. — За себя и Зеррин Султан. Мы сломлены смертью шехзаде Сулеймана и Гюльхан Султан. Думаю, будет лучше, если вы вернётесь в столицу.

— Разумеется, — отозвалась Эсен Султан, и, развернувшись, скрылась в одном из коридоров.

Вынырнув из воспоминаний, Айсан Султан услышала чьи-то приближающиеся шаги. Обернувшись, она увидела Дильшах-калфу, смотрящую на неё с беспокойством и осторожностью.

— Султанша, — поклонилась она. — С вами всё в порядке? Выглядите бледной. Не желаете ли вернуться во дворец?

— Нет, не в порядке. Мой муж и отец моих детей умер, — сухо ответила та, снова прикоснувшись к увядшей розе. — Сорвите эту розу и отнесите в мои покои.

Дильшах-калфа и Элмаз-хатун, стоящие возле султанши, одновременно посмотрели на увядшую розу с почерневшими лепестками и переглянулись.

— Она увяла, что странно, учитывая время года и погоду, — осторожно воскликнула Дильшах-калфа. — К тому же… всего лишь одну? Позвольте Элмаз-хатун сорвать для вас букет цветущих красных роз с этого куста.

— Вы слышали, что я сказала? — твёрдо спросила Айсан Султан, и под её тяжёлым взглядом Элмаз-хатун подошла к розовому кусту и сорвала с неё увядшую розу, которая от этого движения потеряла несколько почерневших лепестков. — Благодарю.

— Думаю, вам нужно вернуться во дворец, — настаивала Дильшах-калфа. — Похороны свершились. Поминки в гареме закончились. А вам нужно заняться делами гарема и… многими другими делами.

— Делами гарема? — переспросила Айсан Султан, вместе с калфой и служанкой направившись в сторону дворца по тропинкам цветущего сада. — Его больше нет. Он распущен.

— В том-то и дело. Нужно что-то делать с наложницами. Продать их. Можно нескольких подарить пашам и беям. Оставить ещё нескольких для службы вам и помощи по содержанию дворца.

— Вот и займись этим, Дильшах. Меня больше беспокоит то, что будет со мной и моими детьми. Повелитель, узнав о смерти шехзаде Сулеймана, может принять любое решение. Я боюсь, что мне не позволят жить во дворце Манисы, ведь это санджак шехзаде, причём по традиции наследного. Им должен править шехзаде, а не наложница как я.

— Если так, то вам позволят жить в самом Топ Капы или выделят небольшой дворец в одной из провинций или Стамбуле, — спокойно ответила Дильшах-калфа. — Вы — мать шехзаде и султанши. Вас не оставят. Полагаю, повелитель велит привезти шехзаде Орхана к нему, а, значит, вас всё-таки ожидает жизнь в Топ Капы.

— Что толку? — горько усмехнулась Айсан Султан. — Мой Орхан уже не станет претендентом на османский престол. Повелитель выберет наследника из своих сыновей. Что ему внуки?

— Главное, он останется жив, султанша. Кто бы не стал наследником и новым султаном. Вы будете продолжать жить.

Втроём они проходили мимо распахнутых дверей гарема, где наложницы тихо перешёптывались и, благо, не смеялись. Султанша и Дильшах-калфа продолжали разговаривать, но Элмаз-хатун, отвлёкшись, скользнула взглядом по наложницам и заметила, что одна из них напряжённо и виновато смотрит на Айсан Султан.

Пройдя мимо гарема вслед султанше, Элмаз-хатун задумчиво нахмурилась. С чего бы ей так смотреть на Айсан Султан? Карахан Султан велела ей быть внимательной, а, главное, велела помочь Айсан Султан принять смерть вместе с детьми. Эсен Султан всё-таки решилась на отравление, но ведь кто-то ей в этом помог. Не сама же она отнесла отравленное вино в покои шехзаде Сулеймана. Неужели…

— Султанша, — позвала она, и та, остановившись посреди коридора, обернулась. — Позволите отойти ненадолго?

— Ступай, — сухо ответила та и направилась дальше вместе с Дильшах-калфой.

Волнительно вздохнув, Элмаз-хатун вернулась в гарем, и, отыскав взглядом ту странную наложницу, жестом подозвала её к себе. Наложница, увидев этот жест, явно испугалась, натужно сглотнула и медленно подошла.

— Твоё имя? — спросила Элмаз-хатун, деловито нахмурившись.

— Оливия, — дрожащим голосом ответила наложница.

Элмаз-хатун, внимательно оглядев её, подавила довольную улыбку. Она вспомнила. Оливия-хатун работала помощницей на кухне. Разносила еду в покои шехзаде Сулеймана и султанш. Вчера-то и была её смена. И слишком уж она напряжена и напугана.

— Идём со мной. Для тебя есть поручение от Айсан Султан.

Оливия-хатун последовала за ней по коридорам, думая, что они направляются в покои султанши, так как плохо знала дворец. Остановившись возле каких-то дверей, Элмаз-хатун быстро огляделась и, отворив их, пропустила вперёд Оливию-хатун.

Войдя, та непонимающе нахмурилась, так как поняла, что они пришли в прачечную. Кругом деревянные полки с бельем и простынями, а также несколько мешков в углу с грязным бельем.

Позади раздался скрежет закрывающегося замка.

— Зачем мы здесь? — обернувшись, спросила Оливия-хатун, но неожиданно на неё обрушился удар по голове чем-то тяжёлым.

Ахнув, она упала на те самые мешки с грязным бельем и испуганно заёрзала. Элмаз-хатун отбросила в сторону мешок, которым её ударила, и быстро закрыла ей рот своей ладонью, сев сверху.

— Молчи, если хочешь остаться в живых, — процедила она, и, увидев испуганный кивок наложницы, медленно убрала руку от её рта. — Отравление шехзаде Сулеймана — твоя работа?

— Что?! — испуганно воскликнула Оливия-хатун и попыталась вырваться, но получила новый удар по голове, только теперь уже просто ладонью. — Я не… Я ничего не делала!

— Не лги, — усмехнулась Элмаз-хатун, до хруста сжав запястья наложницы. — Я вижу, как вспотели твои ладони. Видела, какой страх и какое чувство вины были в твоих глазах, когда ты смотрела на Айсан Султан. Ты работаешь помощницей на кухне. И вчера, в ночь отравления шехзаде Сулеймана, а я уверена, что его отравили, была твоя смена. Рассказывай!

— Я… — зарыдала наложница и безвольно обмякла на мешках с грязным бельем. — Это всё… Та женщина…

— Что за женщина?

— Не знаю имени… Служанка… Служанка Эсен Султан.

С трудом разбирая слова наложницы сквозь её рыдания, Элмаз-хатун озарилась довольной улыбкой. Значит, она оказалась права. Всё получалось как нельзя удобно и просто. Её старшая сестра будет довольна и, наконец, позволит ей вернуться в Топ Капы и жить вместе с ней.

Ирея устала лгать и скрываться, но Ариадна попросила, и она не смогла отказать. К тому же, Ариадна обещала богатство и своё покровительство, а, значит, она перестанет быть рабыней, будет носить такие же красивые платья и драгоценности, как сестра, и воссоединится с семьёй. Ариадна обещала, что, когда всё закончится, она заберёт к себе и Персею из Амасьи, и её, Ирею, из Манисы. Они снова будут вместе. Будут вместе властвовать над Топ Капы и Османской империей из резиденции монаршей семьи.