Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Он умер, - сказал Уну.

Затих даже рыдающий Аменемхет.

А врач в тишине приблизился к молодому господину и, наклонившись, взял его за плечи и посмотрел ему в глаза.

Аменемхету казалось, что Уну сейчас плюнет ему в лицо, а потом выдаст страже.

Но тот отнял руки и молча отступил.

- Позаботься о своем отце… господин, - сказал Уну.

========== Глава 62 ==========

Меритамон почувствовала, что случилось, когда сидела с мужем в столовой. Она взялась за живот – шесть с половиной месяцев – и встала с места.

- Что такое? – спросил Менкауптах.

Он встал и заключил жену в объятия, точнее – ее стан, который так заботливо оберегал. Меритамон посмотрела мужу в глаза.

- Отец умер, - сказала она.

Менкауптах застыл на мгновение, потом спросил:

- Как ты узнала?

Он не сказал, что не верит ей.

- Должно быть, мне нашептал какой-нибудь бог, - ответила Меритамон. – Но это так, муж мой… Великий ясновидец умер…

Она будто впервые поняла значение этих слов; госпожа уткнулась мужу в плечо и заплакала. Она плакала и все не понимала до конца, какая беда пришла к ним, сейчас ощущая только, что опора, поддерживавшая их ноги, исчезла. Столп, подпиравший их крышу, срублен. Или эта казавшаяся такой надежной крыша сорвана ветром времени, и их беззащитные головы открыты дыханию пустыни и иссушающему солнцу.

Они все были под защитой этого человека, даже преступный Аменемхет.

- Брат, - сказала Меритамон, и вдруг утерла слезы.

Несмотря на постигшее их бедствие, она обнаружила, что может владеть собой – Меритамон давно готовилась к нему. А Аменемхет ее очень тревожил.

- Брат сейчас с отцом, - сказала она. – Он один заботится о доме и его теле. Нужно приехать к нему и помочь…

Ее голос прервался слезами, она кашлянула и отвела взгляд. Глубоко под скорбью по отцу сидел страх за себя и брата… это сейчас было главное… Брат и наследство, брат и его любовница…

Неясные, но грозные опасности, от которых, однако, никак нельзя было бегать – нужно было встретить их лицом к лицу, как можно скорее.

- Поедем вместе, Менкауптах, - сказала Меритамон. – Прикажи, чтобы собирали твои вещи.

Менкауптах, не возражая, кивнул и вышел. Он поражался спокойствию жены – она плакала по самым пустячным поводам; а сейчас, когда должна была бы рвать на себе волосы и вопить, казалось, окаменела.

Он не знал, что это горе – как рана, нечувствительная в первые мгновения; потом боль охватит все тело… Это горе было слишком велико, чтобы осознать его вот так сразу. Менкауптах даже сам еще, сердцем, хорошенько не понимал, что означает суета, в которую его вовлекла жена, что это такое – смерть великого ясновидца.

Он потер шею и ощутил непрошеные слезы в глазах и горле. Сглотнул их. Нет, он не будет плакать, он мужчина и должен оставаться сильным и спокойным.

Менкауптах сам еще хорошенько не понимал, зачем это ему понадобится.

Быстрым шагом, опустив голову, вошла Меритамон – она тоже прятала слезы. Или боялась, что если заговорит с мужем, разрыдается так, что ее будет не остановить…

- Готов? – сдавленным голосом спросила она.

Менкауптах кивнул. Он боялся отвечать – он видел большой живот жены.

- И я готова. Твои родители знают, - сказала Меритамон. – Я сообщила им о том, что случилось.

- И они поверили? – воскликнул Менкауптах, вдруг осознав, что весь этот шум из ничего: жена не получала никаких горестных известий из дома Неб-Амона, вообще никаких известий. Отчего она вдруг сделалась провидицей? Может, это только вздорные фантазии…

- Они поверили, - серьезно сказала жена. – Твой отец, второй пророк Амона, сказал, что он приедет к отцу следом за нами, когда подготовится должным образом… Он очень опечален…

- Что ты за провидица? – воскликнул Менкауптах, почти возмущенный этой новой способностью жены.

Меритамон криво улыбнулась и не стала утруждать себя ответом. Ей просто нельзя было сейчас говорить.

- То, - обернувшись, позвала она свою некрасивую и немолодую служанку. – Идем.

- Да, госпожа, - ответила То. Она плакала не таясь, ей было можно – То не умрет от своего горя…

Молодые господа быстрым шагом, не переговариваясь и не переглядываясь, покинули дом. Снаружи их ждали носилки, одни на двоих, по распоряжению Менкауптаха. Не столько ради себя, сколько ради жены. А еще он отрядил нескольких слуг-мужчин, помимо служанки То, чтобы сопровождать носилки – не столько ради себя, сколько ради жены. Им руководила потребность защитить ее от чего-то, что ждало их в доме Неб-Амона.

В носилках Меритамон, тяжелая от своего бремени и от усталости, прижалась к плечу мужа – такая же каменно-спокойная; но потом легла головой ему на колени и заплакала. Это были поверхностные слезы, не облегчавшие ее горя, но они помогали сохранять рассудок. Менкауптах гладил жену по голове, боясь что-нибудь сказать.

А вдруг она все-таки ошиблась?

Всю дорогу муж и жена молчали – а Менкауптах чувствовал себя все более слабым. Он был господином и защитником женщины, чья голова упокоилась на его коленях, а ощущал себя так, точно это она его защищала.

Но так нельзя!

Носилки опустились.

- Приехали, госпожа, - сказала заплаканная То, отодвигая полог. Как будто здесь была одна госпожа над всеми; тут Менкауптах вспомнил, кому именно верховный жрец завещал все свое состояние…

Меритамон неохотно подняла голову с колен мужа. Она не только была разбита, она еще очень боялась встретить дома подтверждение своему пророческому страху.

Законная и единственная госпожа этого дома подала руку мужу, и он поддержал ее, высаживая из носилок. Но Менкауптаха опять охватило чувство, как будто это Меритамон вывела его.

Жена стиснула его руку и повела за собой, шагая широко, с вызовом – пока не знала кому; по ее лицу снова катились слезы, но губы были плотно сжаты.

- Где он? – пробормотала наследница Неб-Амона, и Менкауптах сразу понял, о ком говорит жена. Не о мертвом отце. Об их общем живом враге.

О своем брате.

- Ну, где же он? – выкрикнула Меритамон, останавливаясь и отбрасывая руку мужа, точно тащила за собой осла на привязи.

- Госпожа?

К ней, кланяясь, спешил один из стражников великого ясновидца.

- Госпожа, нас постигло огромное бедствие. Великий пророк Амона скончался сегодня, - сказал воин.

- Да, знаю, - оборвала его Меритамон, обхватывая одной рукой живот; другой она снова искала руку мужа, и тот послушно выполнил немой приказ.

- Где мой брат? – спросила она стражника.

Тот чуть не спросил в ответ, откуда она знает, что господин умер – ведь ни к кому еще не посылали вестников, кроме жрецов-бальзамировщиков… Хотя господин так быстро препоручил тело великого ясновидца бальзамировщикам, не позволив никому из родных с ним попрощаться, что вызвал удивление и неодобрение всего дома. Однако именно господин Аменемхет сейчас – господин здесь…

- Господин в доме, - ответил воин.

Глаза Меритамон сузились, несмотря на слезы, опять появившиеся на них.

- Идем, Менкауптах, - приказала она. – Вперед!

У порога она опять бросила руку мужа и побежала, так ей не терпелось увидеть мертвого отца и живого брата. Увидеть их вместе… Почему-то такая мысль – Аменемхет и Неб-Амон вместе – вызывала у Меритамон беспричинный гнев.

- Аменемхет! – выкрикнула она, взбегая по лестнице. – Брат! Где ты?

Менкауптах торопился следом за женой, но почему-то чувствовал, что он здесь лишний и вмешиваться ему нельзя.

Меритамон исчезла из виду, а через несколько мгновений послышался возглас молодого господина дома, который, как знал Менкауптах, на самом деле уже не имел никаких прав здесь.

- Меритамон, ты приехала! Почему? – воскликнул сильный мужской голос.

- Я все знаю! Мое сердце привело меня сюда, - всхлипнула Меритамон, и Менкауптах, наконец поднявшийся на второй этаж, увидел, что брат и сестра плачут в объятиях друг друга.