Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Но Аменемхет ее не забыл.

Тамит недооценила свою силу и его страсть – Аменемхет пришел к ней через два месяца после той великолепной ночи, когда его любовница, должно быть, и зачала…

Юноша ворвался в комнату, не заботясь о том, чтобы не шуметь; он оторвал Тамит от пола и закружил, целуя ее и смеясь. Потом остановился, счастливо глядя ей в лицо.

Тамит смотрела на любовника сверху вниз, положив ладони на его широкие золотистые плечи, и изумлялась: неужели он не видит, кого держит на руках? Неужели не видит ее морщин, складок на шее, обвисшей груди?

Аменемхет поставил женщину на землю и крепко поцеловал.

- Отец опять разболелся, - с ликованием сообщил он. Тамит улыбнулась, отведя взгляд. Хорошо, что Аменемхет не может слышать своих слов чужими ушами.

- Вот как? – спросила она, напряженно раздумывая: когда сказать ему, что она беременна. Может быть… сейчас? Может быть, самое время?

- Что ты замолчала? – с обидой спросил молодой человек. – Ты разлюбила меня?

Разлюбила.

Тамит не знала сейчас, любила ли когда-нибудь кого-нибудь, кроме себя. Неужели Аменемхет ее любит? Счастливец!

А может, несчастный, потому что лишился ума. Но любовь хороша тем, что ослепляет, как солнце… Аменемхет и вправду не видит ее морщин, опустившихся грудей и уголков губ…

- Я беременна, - спокойным голосом сказала женщина.

Молчание было долгим – Тамит напряженно смотрела в сторону, сжимая руки так, что кольца все сильнее врезались в кожу.

Потом Аменемхет переспросил:

- Что?

Тамит резко обернулась, готовая разгневаться; хотя она была совершенно беспомощна. Слабая женщина! Всего только женщина! Ей приходилось напрягать все свои способности и всю изворотливость, чтобы люди об этом забывали…

Аменемхет приблизился к ней и обнял, и стал нежно целовать ее стареющее лицо. Тамит закрыла глаза. Ей казалось, что юношеские ласки возвращают ей молодость.

- Я говорил, что буду рад этому, - прошептал Аменемхет. – И я рад.

Последнее он произнес с вызовом. Тамит прекрасно поняла – кому.

Женщина отстранилась и улыбнулась, подняв подбородок.

- И? – спросила она.

Аменемхет отвернулся, кусая губу; решимость в больших черных глазах сменилась страданием. Тамит сжала кулаки.

- Твой семейный отравитель может снова попытаться убить меня! – приглушенно воскликнула она. – Сделай так, чтобы Уну стал не нужен!

Аменемхет усмехнулся.

- Самому отравить отца?

- Да, - заявила Тамит. – Или немедленно убей меня и свое дитя.

Аменемхет взглянул на нее; он поднял руку к ее шее… Тамит ждала, полураскрыв рот, запрокинув голову и подставив горло…

- О, мы прокляты!.. – воскликнул ее любовник и выбежал; Тамит показалось, что она слышала рыдание.

Женщина упала ничком на постель и стала шепотом повторять: или Неб-Амон, или я, или Неб-Амон, или я… Чем Неб-Амон лучше? Он такой же убийца, только богатый… Но даже богатые убийцы бессильны против богов…

Аменемхет сразу после того, как покинул гарем, направился в свою спальню. Он вытащил кувшинчик с ядом и сунул за пояс; потом пошел к отцу.

Около дверей его спальни стояла стража. Аменемхет не остановился, как будто не видел ее, и его чуть не оттолкнули с дороги.

Молодой человек поднял голову – он не боялся двоих вооруженных людей. Он уже ничего не боялся.

- Я господин дома, и я иду к моему отцу, - заявил Аменемхет. – Отойдите.

Они отошли. Аменемхет почему-то знал, что так будет; он угрюмо улыбнулся и вошел. Скользнул рукой по сосуду с отравой в своем схенти.

“Потеряет достоинство верховного жреца… может быть, лишится разума…”

Неб-Амон неподвижно лежал в постели, руки покоились на груди. Эти руки, как и лицо его, так усохли, что Аменемхет чуть не подумал, будто все уже кончено. Но почему тогда над верховным жрецом сидит врач?

Уну поднял голову.

- Уходи, - сказал он, даже не слишком внимательно глядя на молодого господина. Он думал только о старом господине и любил только его…

Кажется, этот старик взял за правило так ко мне обращаться, подумал Аменемхет. Ну ничего! Он узнает своего господина!

- Оставь нас одних, - приказал он врачу. – Я должен поговорить с отцом вдали от чужих ушей.

Уну встал.

- Вот как?

Теперь он смотрел очень внимательно.

Аменемхет некоторое время выдерживал взгляд старика, потом сказал:

- Ты и вправду думаешь, что я способен погубить свою жизнь и душу?

Уну покачал головой.

- Думаю, что способен, - негромко ответил он. Этот бритоголовый целитель в белых одеждах сейчас как никогда походил на целителя душ – жреца.

- Опасаюсь, что ты уже это сделал, - сказал Уну.

Аменемхет сжал руки.

Он чуть не бросился вон от огромного стыда, ужаса, раскаяния… но вспомнил о Тамит и ее ребенке. Почему он преступен, а Уну, пытавшийся убить его любимую, – нет?

- Убирайся, - приказал Аменемхет. – Немедленно!

Уну чуть улыбнулся, потом поклонился, прижав руку к груди. Лицо его не выражало уже ничего… а Аменемхет подумал, что этот старик очень опасен.

Врач вышел, занавеска за ним упала, и Аменемхет остался наедине с отцом.

Он сел рядом с ним, по лицу его текли слезы. Аменемхет любил этого человека… когда-то он поклонялся ему, почитал его превыше всех…

Он взял Неб-Амона за руку, и глаза отца открылись. Юноша не знал, видит его верховный жрец или нет.

- Дай мне воды, - вдруг четко произнес великий ясновидец. – Она в кувшине на столике – налей в кубок.

Аменемхет встал и немедленно выполнил просьбу. Рука его дрожала, и часть воды выплеснулась на столик; кубок наполнился.

Неб-Амон лежал с закрытыми глазами.

Аменемхет потянулся к своему поясу и извлек яд. Вытащил пробку из сосуда, и тут отец открыл глаза и повернул голову.

Аменемхет ожидал, что он задаст вопрос… но Неб-Амон ничего не сказал. Только опустил веки снова, как человек, который смертельно устал.

Смертельно.

Яд облачком пепла осел на поверхность воды, потом опустился на дно. Аменемхет взболтал воду; он был уверен, что отец понимает все. Но почему Неб-Амон не зовет на помощь? Почему не проклинает сына?

Ах, да разве это важно?

“Может быть, лишится разума…”

Рука немного дрожала, когда сын подносил яд отцу, но вообще Аменемхет вполне владел собой. Он даже не думал, что убить отца окажется… так легко.

- Ты закончил? – спросил Неб-Амон, приоткрыв глаза. Он смотрел не на сына, а в небо. – Это все?

- Да, - твердо ответил Аменемхет.

Отец осторожно взял у сына кубок.

А тот все думал: неужели великий ясновидец и вправду повредился умом?

- Я принимаю это как услугу, - прошептал Неб-Амон. Он посмотрел Аменемхету прямо в глаза – и тот увидел во взгляде отца ясное, как вода, понимание происходящего. Аменемхет открыл рот, чтобы остановить отца, но тут Неб-Амон опрокинул кубок и в несколько глотков выпил яд до дна.

Аменемхет заглушил свой вопль, глубоко засунув руку в рот. Он рыдал. Кубок выпал из пальцев Неб-Амона и со стуком подкатился к ногам убийцы; а жертва бездыханной упала на постель.

Всхлипнув, молодой человек приблизился к ложу, приготовившись принять смерть отца и свое преступление, но тут Неб-Амон прошептал:

- Позови врача.

Аменемхет опрометью кинулся вон из комнаты, крича:

- Отец умирает! Нужен врач! Уну!..

Старик, не тратя время на возгласы и жесты, бросился в спальню господина. Аменемхет, рыдая, повалился на пол, царапая ногтями свою грудь.

Вот рядом послышался пронзительный крик какой-то служанки; потом заплакали и забегали люди дома. Врача все не было. Молодой господин в этот миг готов был принять самую ужасную смерть за то, что он совершил; ему казалось, что вот-вот какой-нибудь бог поразит его слепотой, или у него отнимутся руки и ноги, или его постигнет та же болезнь, которая истерзала отца и убила мать…

Вышел врач, и все стихло, даже вопли женщин.