Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Вдруг послышались быстрые шаги, и появился молодой господин – Аменемхет, на лице был гнев, а не скорбь, приличествующая минуте. Молодой жрец был в одном схенти, без украшений, даже без амулета Амона.

- Господин? – неуверенно спросил стражник, выступая ему навстречу.

Аменемхет взглянул него, рот открылся, словно для приказания.

- Убирайся прочь! – вдруг потребовал он.

Воин отступил к дверям, не решаясь хвататься за меч, как полагалось при приближении к гарему всякого постороннего мужчины – ведь это был молодой господин, а старый господин умирал…

- Убирайся, я сказал! – рявкнул Аменемхет, словно не замечая меча у него на поясе.

- Нельзя, - ответил стражник, но его одолевали сомнения. И не только. Он переступил с ноги на ногу, чувствуя, что сейчас может случиться дело, которое опозорит его как мужчину и как воина.

Аменемхет вдруг заметил это и усмехнулся. – Беги бегом! – сказал он, показывая в сторону дверей гарема, и пристыженный мужчина бросился через коридор в сад, тем путем, где никто не мог его заметить. Аменемхет уверенно вошел следом. Он знал, что отцу сейчас не до него – никому нет дела до него, и прекрасно. Скоро он будет повелевать всеми здесь.

Молодой человек направился вперед, гадая, в какой комнате из анфилады комнат в этом крыле может находиться его женщина. Он знал, что это только его женщина – отец ни разу не прикоснулся к ней с тех пор, как она поступила сюда…

- Тамит, - нежно позвал он.

Вдруг ему послышался ответ откуда-то справа, и юноша без раздумий свернул туда. Он раздернул занавески, отделявшие его от Тамит, и через мгновение его шею уже охватили горячие нетерпеливые руки; женщина со стоном прижалась к нему, и они слились в жадном, бесстыдном поцелуе.

В этот самый миг его отец был на грани смерти.

- Возьми меня скорей, - шептала Тамит; она обнажилась, одним рывком сдернув с себя платье, и любовник поднял ее на руки. Она обвила ногами его талию, и он так и взял ее – стоя. Ее восторженные стоны, наверное, были далеко слышны.

Но сейчас никому в доме не было до этого дела.

Потом они соединились снова – на ее постели. Они никак не могли насытиться друг другом, и Аменемхет был счастлив, как не был давно. Несмотря на то, что делалось с отцом. Даже если бы у него умирал не один отец, а несколько, это не омрачило бы его счастья.

- Неб-Амону очень худо сегодня, - прошептал он все же, устроившись рядом с женщиной и положив голову на ее плечо.

- Да что ты, - пробормотала Тамит – она давно прослышала об этом, потому что худая молва проникает даже сквозь запертые двери. – Бедный великий ясновидец, - сказала женщина. - Я не думала, что любимцы богов и верховные жрецы подвержены тем же недугам, что и простые люди.

- Теперь ты видишь, что это так, - ответил Аменемхет.

Его рука снова ласкала ее грудь. Затем он склонился к ее соску, и женщина застонала от удовольствия, потом засмеялась и оттолкнула любовника.

- Что ты делаешь, ведь твой отец умирает.

- Еще нет, - сказал Аменемхет.

Он поднял голову, и их взгляды встретились.

- Как мне его жаль, - сказала Тамит. – Как бы я хотела облегчить его мучения.

Аменемхет долго смотрел ей в глаза, блестящие ожиданием, потом резко отвернулся.

- Скоро это и так произойдет, - пробормотал он.

Тамит пожала плечами и встала с постели – обнаженная; она повернулась к любовнику спиной. Он опять так ее хотел, что едва не набросился на нее сзади.

- Мучения твоего отца могут продлиться еще годы, - заметила женщина.

- Что? – хрипло спросил он, любуясь ее спиной, округлыми ягодицами и стройными ногами.

Тамит обернулась, послав ему улыбку.

- Да, дорогой господин – как с твоей матушкой, - сказала она. – Ты помнишь, сколько она страдала? Наверное, твой отец хочет воссоединиться с нею… не так ли?

- Конечно, - подтвердил он, лаская ее взглядом.

- И мы с тобой будем разлучены еще долго, - прибавила Тамит. – Ведь не каждую ночь тебе будет выпадать такая удача, как сегодня.

Она повернулась к нему, приподняла ладонями свои тяжелые, как виноградные грозди, груди и улыбнулась, качнув бедрами.

- Только подумай – я еще долго не буду твоей. А я так хочу принадлежать тебе безраздельно… Я хочу одного тебя…

- Правда? – прошептал Аменемхет. Он шагнул к ней, простирая руки. Он не только жаждал ее тела, его сердце жаждало любви, иссохшее, как в пустыне. Он хотел любви, верности желанной женщины, такой, как у отца… который страдал без Ка-Нейт…

И вправду милосердно было бы сделать ему облегчение.

Ведь он так болен – неужели можно допустить, чтобы его страдания продлились так долго, как у матери?

Тамит накинула легкое покрывало, потом ушла куда-то за занавеску. Вернулась она с небольшим сосудом из-под косметического масла.

- Вот здесь средство, которое может помочь твоему отцу, - сказала она невинно, улыбаясь ошарашенному любовнику. – Ты ведь знаешь, господин, что от этой болезни спасения нет. Мучения твоего отца будут только усугубляться, он потеряет достоинство верховного жреца… может быть, лишится разума…

Аменемхет вздрогнул. Да, это было возможно.

- А с помощью этого ты можешь помочь ему, если найдешь в себе смелость, - сказала Тамит.

Аменемхет выхватил у нее сосуд и отставил на столик. Потом дернул женщину к себе, и она вскрикнула от испуга, ощущая его возбуждение и гнев.

- Это яд?

Тамит слабо кивнула и улыбнулась.

- Ты же видишь, что я тебя не обманываю.

- Откуда ты взяла его? – спросил Аменемхет. Он прижимал к себе женщину все крепче, словно хотел сломать; но она не отводила взгляда и улыбалась.

- Меня пытались отравить, - сказала Тамит. – А я оказалась умней и не выпила яд, который мне прислал ваш домашний врач.

Аменемхет вскрикнул и разжал руки.

- Уну? Он отравитель?

Тамит кивнула.

- Как видишь, даже лекарь твоего отца нечист.

- О боги, - прошептал Аменемхет, хватаясь за лоб в отчаянии. – О боги, кем я окружен…

- Ты сможешь навести порядок, когда станешь господином дома, - сказала Тамит. – Ты изгонишь или отдашь под суд этого убийцу.

Аменемхет кивнул. Он готов был задушить злокозненного старика своими руками. Убить Тамит! Да как он посмел!..

Юноша взял яд, который предлагала Тамит, и сжал сосуд в кулаке. Он направился к выходу, и Тамит остановила его нежным шепотом:

- Ты забыл одеться, дорогой.

Он обернулся к ней – нагой, обольстительной красавице - и в следующий миг снова сжал ее в объятиях и повалил ее на постель, пируя на ней, как на праздничном столе.

Потом она сама подала ему пояс, он оделся, и женщина проводила любовника до порога, обнимая его и целуя. Потом она сунула ему в руку яд и шепнула, чтобы он был очень, очень осторожен – она так его любит и боится за него…

Аменемхет вышел легкой походкой, чувствуя себя мстителем… и спасителем. Он сжимал и поглаживал глиняный кувшинчик. Перед тем, как покинуть крыло наложниц, молодой человек сунул его в набедренную повязку.

Но за дверями по-прежнему никого не было.

Аменемхет зашел в свою спальню и спрятал яд в шкафчике. Потом направился к отцу – слуги у его покоев все еще не разошлись, и это неожиданно испугало юношу. А вдруг…

- Что? – спросил он громким голосом, подходя к спальне. – Как он…

- Тихо! – оборвал его сердитый лысый старик в белой одежде – врач Уну. Отравитель.

- Он спит, - сказал Уну. – Ему удалось уснуть с моей помощью. Помолись Амону о его выздоровлении.

Отравитель говорит о выздоровлении!

Аменемхет усмехнулся.

- Ты помог отцу? Ему легче?

- Да, - ответил суровый старик. – Надеюсь, что приступ миновал и господину на некоторое время стало легче. Сделайся, наконец, для него хорошим сыном и поддерживай его, - вдруг прошептал Уну, подавшись к молодому господину и положив сухую ладонь на его локоть. Почему-то Аменемхет не нашел в себе силы отстраниться.

Он так и не назвал меня господином, подумал Аменемхет, глядя в умные, понимающие и презрительные глаза старика.