Утро нового века (СИ)

— Вот как, — губы девушки дрогнули.

— Не думай о нём больше. — Обеспокоенно произнесла Карницкая, увидев, как изменилась в лице дочь. — Он совершенно не тот, каким ты его себе вообразила. Он такой, каким был всегда. Распущенный и циничный мальчишка. — Обмахиваясь веером, она возмущенно продолжала. — Вообрази, при всей своей бешеной страсти к этой парвеню, он возобновил отношения с Адель и эта дурочка на седьмом небе от счастья! Одно её огорчает. Арсений, забывая себя, сильно пьёт.

— Нет! — Ксения испуганно схватилась за сердце.

Она встала и отошла к окну, спрятав от матери лицо. На нём отразились огорчение и растерянность. Совладав с чувствами, произнесла:

— Это я виновата. Оттолкнула. Оставила его одного.

— Не занимайся самобичеванием, моя дорогая, — заметила Маргарита Львовна— Ослеплённая любовью, ты просто ничего не замечала. Он всегда был таким.

— Мама!

— Не всё равно, дочка, какой он? Ты полюбила другого мужчину, замуж за него собралась. Арсений встретил другую женщину. И теперь, из-за неё, у него неприятности. Как ни больно тебе это слышать, он сходит с ума по ней, а для тебя он — приятные воспоминания из юности. У кого их не было.

— Я хотела бы увидеться с ним.

Ксения замолчала на полуслове, так как в гостиную, с букетом роз, вошёл Глеб Александрович.

После обеда, Маргарита Львовна оставила дочь с женихом побыть наедине.

— Ксения, как же всё становиться бессмысленно рядом с тобой, — Глеб Александрович коснулся губами щеки девушки.- Как я люблю тебя! Твоя благосклонность важна для меня. Она даёт надежду.

Девушка печально улыбнулась ему в ответ. Он попытался обнять её.

— Давай назначим день нашей свадьбы.

Ксения высвободилась из его объятий.

— Не торопись.

— Почему?

— Нам надо немного подождать.

— Не вижу причин откладывать венчание.

— Причина есть. Очень важная для меня. — Ксения собралась с духом и призналась. — Сейчас трудный момент жизни у одного человека, который мне дорог. И мой долг помочь ему.

— Кому?

— Арсению Руничу.

— Что? — услышав это имя, Глеб Александрович напрягся. — Какое тебе дело до этого господина?

— Очень большое. Арсений, как и мы, хочет изменить свою жизнь. Он любит. Ты должен знать, что это такое.

— Свет, счастье, радость, наваждение! — воскликнул Измайлов, с обожанием глядя на девушку.

— Ещё боль и мука. Именно это сейчас происходит с ним. Потому что соперник — его отец, которого, он, несмотря ни на что, тоже любит. Ты можешь себе это представить, Глеб?

— Нет. — Честно признался он. — Но, поверь, он это заслужил! Сейчас этот сумасброд платит по счетам. Ксения, не жалей его.

— А ты жесток, — нахмурилась девушка. — Не думала, что ты можешь быть таким равнодушным к чужой беде. Арсений не такой.

— Да, мы разные. — Гордо вскинул голову Измайлов. — Не ищи его во мне.

— Ты обиделся? — встревожилась она.

— Мне неприятно, когда ты говоришь об этом господине.

Ксения покраснела и упрямо повторила:

— Глеб, я не готова назначить дату нашей свадьбы.

Услышав металлические нотки в её голосе, Измайлов спохватился.

— Ксения, любимая. Мы поженимся тогда, когда ты решишь сама.

Он погладил по её склонённой голове.

— Спасибо. Я знала, что ты поймёшь меня.

***

Арсений спустился в зал ресторана. Подойдя к буфетной стойке, оперся локтями об неё и, уронил голову на руки.

Завсегдатаи ресторана и казино, украдкой посматривая на хозяйского сына, перешёптывались между собой.

Каждый вечер он появлялся в зале, с осунувшимся лицом и воспаленными глазами. Взъерошенный, небрежно одетый, он ни чем не напоминал элегантного, красивого и остроумного юношу, который так недавно привлекал внимание посетителей заведения.

Он садился за дальний столик, ни с кем не разговаривал, не следил за игрой. К концу ночи засыпал прямо за столом. Было очевидно, что с юношей что-то происходит и, он стремительно скатывается по наклонной.

У многих посетителей это вызывало недоумение и сожаление. И только господин Рунич относился ко всему с равнодушным спокойствием.

Увидев молодого хозяина, Алексей толкнул под локоть Леонида и, показал глазами в его сторону.

Леонид, тотчас подошёл к юноше и, чтобы не слышали посетители, негромко сказал:

— Арсений Андреевич, вам надо лечь в постель.

Тот поднял голову.

— Ваше неподобающее состояние видят все.

— Ну и что? — младший Рунич, окинул мутным взглядом зал. — Можно подумать, здесь собрались святые. Это сборище пьёт водку, рядиться в шелка, и спит с продажными женщинами. Я хоть честен, а они, лживые подонки, как мой отец.

Стоя на анфиладе лестницы и, засунув руки в карманы, Рунич, брезгливо скривив губы, наблюдал за сыном.

Катерина, заметив хозяина, решительно взяла Арсения за руку.

— Идём, я провожу тебя.

— Нет! — юноша вырвался из её цепких рук.

Девушка многозначительно переглянулась с Алексеем.

— Полина говорила, что Дарья Лукинична, сегодня, собиралась придти сюда.

— Даша? — прошептал он.

— Она придёт, а ты здесь, в таком виде.

— Что она подумает о тебе? — поддакнул Алексей.

— Нет. Не хочу, чтобы она видела меня.

— Вот именно! — убеждала Катя, — Шёл бы ты освежиться, на морозчик.

— Я провожу тебя.

Алексей, обняв сына Андрея за плечи и, заглянув ему в лицо, тихо, чтобы никто не слышал, произнёс:

— Не теряй лицо, малыш. Поверь моему опыту, это не достойно мужчины.

Кивнув в согласии головой, Арсений поплёлся с ним к выходу. Катерина вздохнула и осуждающе покачала головой.

***

Утром, в кабинете хозяина, Катя протянула ему конверт.

— Это письмо для Дарьи Лукиничны от её сестры.

— Я передам. — Рунич взял конверт и положил его на край письменного стола.

Катерина несмело села напротив и пряча за ресницами блестящих серых глаз не прошеные слёзы, попросила:

— Подумайте о сыне.

— Что о нём думать?

— Вчера он ничего не ел и сегодня от еды отказался.

— С ним всегда что-нибудь происходит. И что из этого?

— Андрей Михайлович, это очень серьёзно. Если вы женитесь на ней, что с ним будет?

— У него, наконец, появится мать. Мне очень жаль, что он не смог построить отношений с мадемуазель Карницкой. — Рунич пожал плечами. — Хотя, возможно, было бы лучше, если бы он связал свою жизнь с Адель. Эта малышка, всегда его любила, оберегала и прощала. Впрочем, мне сейчас не до него. Я наконец-то хочу счастья и покоя для себя.

— Вы не слышите меня. Ваш сын любит эту женщину!

— Повторяю, Катя, всё это — пустое. Когда-то он любил Адель. Где теперь его любовь? Прошла. Потом он волочился за Еленой. Она уехала и всё закончилось. К Даше то же самое. Его страсть как вспыхнула, так и погаснет. Как только мы поженимся, он успокоится. Влюбится ещё в кого-нибудь, — за шуткой Андрей спрятал раздражение. — Да хоть в тебя!

— Возможно, Арсений любил Адель первой, юношеской любовью. И Елене Лукинишне хотел понравиться из-за сестры. Поверьте, у него настоящее, сильное, взрослое чувство. Это не вспыхнувшая страсть, которая, со временем, пройдёт.

— Катюша, дорогая, Арсений любить, не способен. Он понимает любовь, как физическое удовольствие. Любовь души ему не понятна. Страстное увлечение, которые ты, ошибочно принимаешь за любовь, всего лишь прихоть избалованного женщинами мужчины. Скоро всё пройдёт.

— Боюсь, — с сожалением вздохнула она. — Как бы вам не пришлось пожалеть об этом.

Беспокойство, которое, утром, поселила в его душе Катерина, не покидало Андрея весь день.

Не увидев Арсения за обедом, он встал из-за стола и прямиком направился к сыну.

Толкнул дверь. Она оказалась не запертой.

Шторы на окне плотно закрыты. Тонкий луч зимнего дня едва пробивался в комнату, освещая в полумраке кровать, на которой лежал Арсений.

Решив, что он спит, Рунич повернулся, чтобы уйти, но тут его остановил хрипловатый голос.