Утро нового века (СИ)

— Замолчи! — Рунич махнул рукой. — С твоей слабохарактерностью ты погубишь всё дело.

— Почему ты мне не доверяешь? — тихий голос сына прервал его возмущение. — Разве я не доказал тебе, что способен управлять заведением?

— Для меня этого недостаточно.

— Хорошо. А где буду жить я?

— Не волнуйся, тебя я обеспечу. Сейчас для меня самое главное — Даша.

— Понятно, — побелевшие губы Арсения дрожали. — Ты ещё вспомнишь эти слова.

Рунич презрительно хмыкнул в спину уходящего сына.

Объяснение с отцом не выходило у него из головы. Сев за письменный стол, Арсений пробовал писать, но всё валилось у него из рук. Лёг. Пытался уснуть, но в голове вертелось одно: отец и Елена.

Он пролежал на кровати около часа, однако спасительный сон так и не пришёл к нему. Нервное напряжение нарастало. Арсений почувствовал это по лёгкой дрожи в теле.

Тоска и угнетённое состояние духа, требовали разрядки, и, он нашёл её.

***

Екатерина убирала на лестнице и увидела как сын Андрея, двигаясь очень неуверенно, побрёл по коридору в ванную комнату. Она внимательно посмотрела ему вслед. Его состояние обеспокоило и не внушило ей доверия. Отложив работу, пошла в комнату молодого хозяина

На этот раз от опиум облегчения не принёс. Наоборот. Ему стало физически плохо. Добравшись до ванной, Арсений сунул голову под холодную воду.

Вернувшись, застал у себя Катерину. Девушка смачивала в тазу с холодной водой салфетки. На столе — стакан с сердечными каплями. Она осуждающе покачала головой и протянула ему стакан с лекарством.

Он сел в кресло. Катя положила холодную салфетку ему на лоб. Расстегнув рубашку, вторую положила на грудь. Спросила участливо:

— Сердце?

— У меня внутри всё болит, — прошептал он и закрыв глаза застонал.

— Не принимай опиум! — она сменила салфетки. — Не могу поверить, что ты до такой степени потерял голову из-за женщины.

— Ты даже представить себе этого не можешь, — едва прозвучал ответ.

— Будь осторожен, — девушка обняла его за плечи. — Я видела несчастных, которые попадали опиуму в лапы.

— Когда мне бывает плохо, доктор советовал…

— В исключительных случаях! — перебила его Катя.

— Пожалуйста, помолчи, — поморщился он, с трудом поднимаясь с кресла.

— Доведут они тебя! — всплеснула руками Катерина.

— Какая разница, — безнадёжно махнул он рукой.

========== Глава 2 ==========

Александр Лаврентьевич, с порога поприветствовал хозяина «Дюссо»:

— Весьма рад видеть вас, Андрей Михайлович! Вижу, заведение не работает. Отдыхаете?

— Здравствуйте, доктор! Да, сегодня решил устроить день отдыха.

После минутной паузы, Краев возобновил разговор:

— Дарья Лукинична сообщила мне, что вы женитесь.

— Верно. Я обдумываю, как лучше организовать нашу свадьбу. Не хочется шумно и людно.

Тем более Даша любит тишину и покой. В свадебное путешествие, я думаю поехать с ней в Швейцарию. Там мы и начнём новую жизнь.

— А как вы собираетесь всё это устроить? — поинтересовался врач.

— Она изменит имя, — уклончиво отозвался Андрей.

— Довольно странный у вас брак.

— Я не подвижник старых догм, доктор.

— О, нет, не оскорбляйтесь и не думайте, что я хочу вас в чём-то обвинить или осудить. Вы вправе желать лучшего. Просто, иногда, ни желание, ни деньги, не могут принести ожидаемого счастья.

— Вы хотите сказать, что я напрасно надеюсь на взаимность Дарьи Лукиничны? — нахмурился Рунич.

— Не каждый получает то, что хочет, — спокойно заметил Краев.

Некоторое время Андрей Михайлович смотрел на него, затем жёстко отрезал:

— Я не привык отступать.

— Воля ваша, — невозмутимо отозвался доктор. — И всё же я просил бы вас быть более осмотрительным и не ходить на поводу своих желаний.

— Это всё, что вы хотели мне сказать? — голос Рунича не предвещал ничего хорошего.

Краев замялся и, все-таки задал Руничу вопрос, который мучил его:

— Андрей Михайлович, вы хорошо подумали о том, как известие об этой свадьбе воспримет ваш сын?

Рунич из-под бровей, посмотрел на врача и, поджав тонкие губы, промолчал.

Александр Лаврентьевич взял в руки свой медицинский саквояж и уже собрался покинуть кабинет Рунича, как на полпути остановился.

— Все мы хотим и ждём любви, Андрей Михайлович. Даже те, кто считает себя ни в чём не нуждающимися. Всем она необходима. — Он запнулся на секунду и добавил: — Но какой ценой?

Покинув кабинет хозяина «Дюссо», Краев хотел пройти мимо двери напротив, но поразмыслив, решительно постучал. Громкий голос ответил:

— Входите!

Александр Краев переступил порог.

Было далеко за полдень, а в комнате молодого человека царил беспорядок. Вещи и книги разбросаны, кровать не убрана. Пепельница полная окурков. Окурки валялись и на столе, вперемешку с огрызками от яблок.

Арсений в мятой рубашке, с рюмкой желтоватой жидкости в руке, сидел за столом.

— Что вы делаете?! — вскрикнул врач и схватил его за руку.

— Это коньяк.

— Не считайте меня идиотом!

— Ваше лекарство, Александр Лаврентьевич, я принимаю, когда мне совсем невмоготу.

Алкоголь избавляет меня от мучительных воспоминаний, от чувства вины и ощущения безнадёжности. Однако от одиночества и тяжёлой, чёрной тоски, спасает только «Лауданум».

— Вы не осознаёте, излишки с «Лауданумом» равносильно самоубийству. Это как выстрел в висок! Только он более мучителен. Растянут во времени. Опасаюсь, что вы больны.

— Болен? Наверное. Больным нужно лекарство.

Арсений засмеялся и выпил содержимое рюмки.

— Почему ты так себя ведёшь? — не замечая, что перешёл на «ты» со своим пациентом, спросил Александр Лаврентьевич. — Чего тебе не хватает?

— Любви, — честно признался ему Арсений. — Мне не хватает любви Елены. Она каждый день проводит в этом доме, вдали от меня, а я один со своими мыслями и мечтами. Раньше, я разделял эти мысли и мечты с ней. Я был уверен, что она чувствует то же самое. Какая ошибка! Разве она не понимает, что я здесь, рядом, и нуждаюсь в ней каждую минуту? Нет! Она поглощена жизнью и благочестием сестры. И этот абсурдный брак! Она не отталкивала меня. Нет… Но я ей не нужен.

Александр Лаврентьевич поставив саквояж, сел рядом с ним.

— Арсений, ты должен понять её, — взволнованно начал он. — Ведь Дарья нуждается в помощи.

— Я понимаю. Только принять, что она станет женой моего отца, не могу.

— Такие мысли не спасут и не помогут. Смирись.

— Смириться с чем? — юноша часто задышал и взгляд его затуманился. — Ждать, когда назову её своей мачехой?

— Я не правильно выразился, — Краев положил ему руку на плечо. — Потерпи. Помни, твой отец любит Дарью Лукиничну, а не Елену.

— Сердце сестры Дарьи с Богом, а не с моим отцом. Ты, верно, забыл, они — близнецы. Одно лицо! Ведь он не заметил подмену.

— Мне трудно переубедить тебя. — Александр твёрдо произносил безжалостные фразы, пытаясь этим заставить Арсения задуматься о серьёзности его положения. — Говорю как врач, если не перестанешь предаваться унынию, а погрязнешь в выпивке и опиуме, ты — погибнешь. Не растрачивай свою жизнь.

— Советуешь мне придать цель своему существованию?

— Да.

— Но как? — Арсений поднял на врача полный тоски взгляд. — Как?

— В обществе ходят слухи о девушке, которая могла бы стать для тебя той, кем не стала Елена.

— Ксения, — юноша покачал головой. — Это нечестно по отношению к ней. — Он закрыл лицо руками. — Куда мне бежать от этого наваждения, Саша? Пуля. Шнурок. Стреляться или вешаться?

Александр посмотрел на молодого Рунича и, понял, что тот беззвучно плачет.

Он повёл глазами по столу и, наткнулся на строки на полу скомканном листе.

«Не боюсь на земле ничего,

За последним дыханьем — забвение,

Только ночи страшны оттого,

Что глаза твои вижу во сне я».

***

Маргарита Львовна и Адель разглядывали модные парижские журналы, когда госпоже Карницкой доложили о визите младшего Рунича.