Утро нового века (СИ)

«Люблю я развлечения,

И ужины с шампанским…»

— Пока не случилось худшего, нужно уложить его в постель и вызвать доктора, — посоветовала Катя.

Арсений прервал пение:

— Мне не нужен доктор, Катенька. Всё в порядке. Моя жизнь — прекрасна! — он повернул к отцу бледное лицо. — Потерпи ещё немного. Скоро ты избавишься от меня. Обещаю.

— Глупый мальчишка!

Всплеснув руками, возмущённая девушка попыталась отобрать из его рук рюмку.

— Арсений, пожалуйста, не надо.

— Почему не надо? — он отстранился от неё. — Я пью всё только самого лучшего качества. Вот это любимый отцом французский коньяк. Разве он может мне повредить? А знаете что? Мне сегодня хочется пить и петь! И сейчас я спою самую модную песенку на Монмартре! — и весело загорланил:

« Тебе пишу я из тюрьмы, Полит мой бедный.

К врачу вчера явились мы, а врач был вредный!

Болезни той не разберёшь, коль не в разгаре,

И вот меня бросает в дрожь: я — в Сен-Лозаре».

— Довольно! — Андрей подскочил к роялю и, захлопнув крышку, едва не отдавил сыну пальцы.

— Довольно распевать в моём доме куплеты парижских шлюх! Марш к себе, проспись!

Вечером, в восемь, жду тебя в кабинете. Прошу не задерживаться и, быть в надлежащем виде. Ступай!

Сын нехотя поднялся из-за рояля.

***

Задумавшись, Александр Краев ехал в дом Руничей.

Он думал о том, что ему тридцать один год, а он одинок. Хотя в душе он понимал, что пришла пора обзавестись своей семьёй. Женится. Кажется, куда как просто. Но не получалось у него даже это просто.

Много лет назад, будучи, подающим большие надежды, молодым врачом, он был безнадёжно влюблён в соседку по имению, Аленьку.

Однажды, набравшись смелости, он объяснился, чем очень удивил её. Аленька не восприняла его как жениха. Он был для неё другом детства и не более.

Получив отказ, он очень переживал. Потом полностью отдался науке и весьма преуспел в области психиатрии. У него успешная карьера, известность, деньги, а своей семьи по-прежнему нет.

Иногда, в минуты редкого отдыха, он воображал себе, что однажды, встретит тот, единственный взгляд, который остановится на нём и который он ждёт.

Казалось, в «Дюссо», он мелькнул. Весёлый взгляд зелёных глаз, но вскоре и он исчез. И опять он только мечтал о блаженстве, счастье, о своём доме, жене и детях.

В душе он сочувствовал Руничам и в то же время, немного завидовал им. Ибо каждого из них коснулся крылом ангел любви, тогда как его, Александра Краева, он даже не замечал.

Оттепель и серый, промозглый, холодный туман, покрыл в это утро Санкт-Петербург.

По этой оттепели можно было судить, что скоро, очень скоро, пасмурная зима отступит, уступив место, будоражащей кровь, юной красавице весне.

На Петропавловской крепости трижды бухнула пушка. Последний выстрел сообщал жителям столицы, что наступил полдень.

***

Краев постучал в знакомую дверь и, не дождавшись ответа, вошёл.

Комната Даши была тщательно убрана. Возле окна, на круглом столе, лежали пяльцы с вышивкой, катушки с разноцветными шелковыми, серебряными и золотыми нитями, напёрсток, ножницы и подушечка-игольница. В правом углу — иконы, с горящей лампадой, источающей тонкий аромат ладана. В левом, за ситцевым пологом, в нише, кровать. В простенке между окнами, в резной ореховой раме, зеркало.

Одета в чёрное, отделанное ажурными кружевами, платье, с большой белой шалью на плечах, Елена сидела на стуле и смотрела, как по стёклам окна, стекает мокрый снег с дождём.

Уже несколько дней она практически не покидала этой комнаты, постоянно думая о ситуации, в которую попала с сёстрами и, страх сковывал её. Тот страх, который называют смертельным. Она пыталась представить своё будущее и не видела его. Погружённая в мысли девушка не заметила, что в комнате не одна.

Александр Краев негромко спросил:

— Как ваше самочувствие, Елена?

Она очнулась от чьего-то присутствия и негромкого, знакомого голоса.

— Вы бледны, у вас усталый вид.

Чувствуя на себе внимательный взгляд, не поднимая ресниц, ответила:

— Не тревожьтесь, Александр, всё хорошо.

— Знаете, почему я здесь?

— Догадываюсь.

— Вы всё-таки решились на этот шаг?

— Чем скорее это произойдёт, тем быстрее Даша будет свободна. — Она прерывисто вздохнула.

— Да и я тоже. Поверьте, мне этот обман терпеть невмоготу.

— А каково всё это сносить Арсению Андреевичу.

Елена быстро вскинула глаза. Она пыталась удержать на лице выражение спокойствия, но чувствовала, как уходят силы и всё начинает плыть перед взором. Она опасалась упасть в обморок.

— Простите, откуда вы знаете, что… — удивлению её не было конца.

— Несложно догадаться, — лёгкая усмешка скользнула по губам Александра. — Вначале, зная вас, я не мог поверить…

— Простите великодушно, Александр, — перебила его девушка. — Пожалуйста, подайте воды.

— Да, конечно.

Краев поспешно взял со стола графин, налил стакан воды и протянул Елене. Она выпила его до дна.

— Боже мой! — губы её задрожали. — Он не верит никому. Ни отцу своему, ни мне. Его невозможно убедить! И мне нечего сказать в своё оправдание.

Александр смотрел на неё своими проницательными серыми глазами.

— Я не могу видеться с ним. Это может вызвать подозрение у Андрея! — она сжала руками его ладони. — Александр, пожалуйста, присмотрите за ним.

— Обещаю, Аленька.

Елена встрепенулась. Александр назвал ей давно забытым детским именем. Так её звали когда-то родители. Как давно это было.

— Вы не забыли? — прошептала она.

— Не забыл, — глухо произнёс Краев. — Я ничего не забыл.

Склонившись, он поцеловал её холодные пальчики. Елена, взволнованно смотрела ему в

лицо.

— Аленька, я постараюсь вам помочь.

Обессилев, Елена, неожиданно для себя, захлебнулась рыданием.

— Вначале Митя… Мой Петруша, мой мальчик ясноглазый, тоже умер. Понимаешь? — давясь слезами, говорила она. — А потом Владимир. Даша и Аня… одни они у меня остались. Я думала, никого в жизни не встречу ближе их.

— Что ты, — Краев несмело обнял её. — Аленька, я ведь ничего этого не знал.

— Он мне очень дорог… — шептала она. — Вначале я хотела отказать Андрею, но… сёстры мне тоже дороги. Александр, я чего-то не понимаю в этой жизни!

В двери заглянула миловидная, со здоровым румянцем на щеках, девушка, одетая в синее платье с белым передником.

— Дарья Лукинична, — произнесла она. — Модистка пришла мерки снимать для платья.

Стирая платочком следы слёз с лица, Елена ответила:

— Сейчас иду, Полина.

Она окончательно успокоилась и, укутавшись в шаль, направилась вслед за прислугой, произнесла:

— Прощайте, Саша.

Краев проводил её задумчивым взглядом.

***

Как и было условлено, в восемь вечера, Арсений был в кабинете отца.

Молча расхаживавший по кабинету, Рунич, кидал короткие взгляды на сына.

Арсений был чернее тучи. В глазах застыла тоска. Уставившись в пол и, подперев плечом косяк, он замер возле дверей.

Наконец, Андрей остановился напротив его и спросил:

— Проспался?

Арсений, не поднял глаз от пола.

— Я спрашиваю тебя, ты в состоянии вести разумный разговор или нет?

— Да, — нехотя выдавил сын.

— Слава богу! — раздражённо бросил Андрей. — Ответь, на что ты собираешься жить?

— Не знаю.

— Придётся об этом подумать. Я продам имущество и уеду из Петербурга.

Побледнев, юноша прошептал:

— Ты не посмеешь продать «Дюссо».

— Посмею. Кто мне запретит? Уж не ты ли.

— Я понимаю, возможно, тебе грозит опасность, — теребя нервными пальцами цепочку от часов, торопливо заговорил Арсений. — Покушение кое-что да значит. Но ты можешь доверить «Дюссо» мне. Поверь, я сумею вернуть всё утраченное!

— Ты, что, смеёшься надо мной? — перебил сына Андрей.

— Почему? Помниться, совсем недавно, ты говорил иначе и, был доволен моей работой. Уверяю, я справлюсь не хуже тебя.