Утро нового века (СИ)

— Не знаю, как смогу всё это перенести.

— Любишь её?

Юноша утвердительно кивнул и, поспешно отвернулся от пытливого взгляда девушки.

— Ты поплачь. Не стесняйся. Слёзы облегчат твою душу.

— Каждый день, оставаясь наедине с собой, я плачу от ярости, гнева и бессилия, — признался он. — Я оплакиваю то, что было и чего не было. Расстаться с ней, оказалось выше моих сил. Как мне жить, зная, что даже на миг, она не сможешь быть со мной? Адель, я стою на краю пропасти и под ногами у меня — бездна.

— Но, у тебя ещё есть я!

— Да, да, есть ты! — он крепко обнял её. — Но, то, что я делаю сейчас, здесь, с тобой и, как поступаю в отношении её — это немыслимо и чудовищно!

— Я всё понимаю, Арсен. — Адель прижала его голову к груди. — Только я понимаю тебя. Иди ко мне, мой маленький.

— Адель, ты заслуживаешь лучшего мужчину, а не такое чудовище как я!

Он отстранился от неё. Сел.

— Куда ты?! — вскрикнула француженка, видя как он, встав на ноги, поправляет смятую одежду и взлохмаченные волосы.

— Я пойду.

Поджав губы, она смотрела на его торопливые движения и сдерживала навернувшиеся на глаза слёзы.

Подойдя к двери, Арсений оперся о косяк рукой и стоя к ней спиной, бесцветным голосом сказал:

— Милая моя, девочка. Оставайся такой всегда. Верной, преданной и чуткой. Пусть люди говорят, что угодно, а ты никого не стыдись и не изменяй себе. И… прости меня.

Адель не могла разглядеть его глаза. В отчаянье закричала:

— Арсений!

Этот крик вырвался из самого сердца. Но его уже не было в комнате.

Хватая раскрытым ртом воздух, с бешено колотящимся сердцем, подбежав к окну, выглянула на улицу.

Выйдя из парадных дверей гостиницы, взмахом руки, Арсений подозвал извозчика, сел в пролётку и поехал в сторону Аптекарского острова.

***

Андрей погрузился в предсвадебную суету.

Нужно было всё купить, согласовать воскресный день для венчания в храме, узнать у священника, когда жениху и невесте придти на исповедь, сделать приглашения самым близким приятелям, обсудить с поваром меню свадебного обеда, купить кольца, фату и всевозможную мелочь для наряда невесты.

В прихожей, на высоком, лакированном столике для почты, посреди газет — множество визиток и открыток с поздравлениями и пожеланиями, на которые просто необходимо было ответить.

Тут же были милые записки с цветами для невесты, которую, иногда, посетители «Дюссо» могли видеть и, восхищаться её свежестью и красотой.

Записки Рунич рвал, цветы отдавал Катерине и Полине.

Маленькая комнатка, где жили девушки, благоухала ароматами изысканных цветов, чем вызывала тайную зависть горничных и прислуги.

В предсвадебной суете, Андрей замечал и душевные терзания сына. Но сердце его окаменело. В нем жили лишь презрение и безразличие.

Его сын посмел стать его соперником в любви! Этого Рунич простить ему не мог.

К тому же его обожаемая Даша отзывалась об Арсении с большой теплотой и доверием, а ему была лишь благодарна и сдержанно холодна.

Одно утешало Андрея Михайловича. Как это было ни странно, но сын, постоянно находящейся в доме, не искал встреч с Дашей. Наоборот. Было заметно, что он избегает её.

Дни сын проводил в своей комнате. По словам Катерины, он лежал на кровати и неотрывно смотрел в потолок.

***

Из полусна его вывело чьё-то присутствие в комнате. Подумав, что это Катерина или Полина, не поворачивая голову, раздражённо бросил:

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

— Это я, — прошелестел, лёгкий, как ветерок, голос от которого он вздрогнул и обернулся.

В дверях стояла Елена. Смутившись своего вида, стал поспешно натягивать на себя рубашку.

— Я опасаюсь Андрея, — тихо говорила она. — Заходила к тебе вчера, а тебя не было. Полина сказала, ты ушёл. Ты был в издательстве?

— Не было никаких дел в издательстве и как видно больше не будет.

— Почему? — прекрасные глаза Елены удивлённо смотрели на него.

— Писатель и поэт Арсений Рунич, закончился. — Остановил он, было открывшую рот, девушку. — Не спрашивай ни о чём, Лена.

— Хорошо, — робко согласилась она. — Если ты не хочешь рассказать, то не надо.

— Ты же, не хочешь рассказать мне правду, почему согласилась на этот брак, — хриплым голосом спросил он и с укором посмотрел на неё. — Скажи просто, что разлюбила меня и выбрала его.

— Что ты подумал? — вспыхнула Елена. — Нет!

— Почему же ты согласилась?

— Другого выхода нет. Мы должны сохранить имущество Анны.

Недоумение зажглось в глазах Арсения. Удивлённо вскинув брови, спросил:

— Не понимаю, о каком имуществе идёт речь?

— О векселях на имущество Василия Ушакова, которое, по праву, принадлежат Анне и её будущим детям. Андрей Михайлович обещал не трогать их.

— В обмен на то, что Даша выйдет за него замуж? — догадался он.

— Именно так.

— Узнаю садистскую философию «Великого Рунича»! — презрение сквозило в его словах. — И ты веришь, что он выполнит своё обещание?

— Верю.

— Он выполнит, обязательно выполнит, — яростно прорычал Арсений, сжимая кулаки. — Когда овладеет тобой как женщиной! По счетам и долгам отец платит исправно. Разве то, что он потребовал от твоей сестры взамен на векселя, не доказывает, что он лжёт? — на её немой вопрос, добавил: — Я знаю своего отца.

— Арсений, умоляю, прекратим этот спор.

Елена шагнула к двери.

— Лена!

Она остановилась.

— Прошу, обещай, не делать необдуманных шагов и не торопиться с решением. Не слушай отца! Мне больше ничего не нужно, — он склонился к её лицу и поцеловал в краешек губ. — Обещай мне, Леночка.

Уловив от него запах спиртного, Елена, с брезгливостью, отшатнулась.

— Арсений, ты выпил? — её тёмные брови нахмурились.

— Зачем мне беречь себя, если тебя не будет рядом?! — закричал он. — Пусть моя жизнь сгорит в аду!

— Я не хотела, чтобы так случилось, — её голос задрожал.

— Подожди! — он схватил её за руку. — Хочу запомнить тебя. — Не отрываясь, он пристально вглядывался в её лицо, как будто хотел вобрать её образ в себя. — Ещё одна минута рядом с тобой, любимая. Ещё одна.

Елена не могла больше этого выдержать и, вырвав из его рук свою ладонь, выбежала из комнаты.

***

Маргарита Львовна и Ксения ожидали к обеду с визитом Глеба Александровича в качестве официального жениха.

Посмотрев на притихшую дочь, госпожа Карницкая спросила:

— Ты, правда, хочешь выйти замуж за Измайлова?

Ксения, на секунду, опешила от неожиданного вопроса, но справившись с собой, спокойно ответила:

— Мои надежды на лучшую жизнь связаны с ним.

Маргарита усмехнулась и, обмахиваясь веером, продолжила:

— Дитя моё, одно дело — муж, но я говорю о любви.

— Моя любовь к Арсению, так и не начавшись, исчерпала себя, — задумчиво произнесла девушка. — Потому что оказалась без взаимности.

— И насколько сильно ты любишь своего будущего мужа?

— Мне трудно об этом судить, мама. Арсений — одно. Глеб — совсем иное. С ним я чувствую себя увереннее, а с Арсением. — Ксения замолчала и, покраснев, отвернулась от матери.

— С ним ты чувствовала себя счастливой. Верно?

— Теперь это не имеет значения.

— А тебе не больно, дочка, что свою любовь он отдал другой?

— Мама! — Ксения с укором смотрела на мать.

— Этой наглой кокотке, — возмущённо продолжала, не слушая дочь, Маргарита Львовна. — Содержанке Рунича. Адель говорила, что она красива, мила и обаятельная. Андрей в ней души не чает. Скажу тебе по секрету, — она склонилась к уху дочери и зашептала. — Арсений хочет уехать с ней из страны. Если ему удастся осуществить задуманное, ты его больше не увидишь.

— Уехать? — удивилась Ксения. — А откуда у него деньги?

— Он же издаёт книги, — спохватилась Маргарита Львовна. — Кстати, пишет он не дурно. Читала? Если Глеба опасаешься, можешь у меня прочесть. Понимаю, замучает ревностью. Книга в спальне. — Она похлопала дочь по руке. — Не знаю, как он сможет увезти её из-под носа отца. Адель говорила, эта дрань симпатизирует ему больше чем самому Руничу.