Утро нового века (СИ)

— Сестра Дарья ещё не дала ему согласие, — прервала она молчание.

У Арсения бешено застучало сердце. С надеждой, спросил:

— Может, она его не даст?

Елена печально посмотрела на него и, не оглядываясь, вышла из библиотеки.

Едва переводя дыхание, Арсений с укором смотрел вслед уходящей девушки.

Отчего-то, в эту минуту ему вспомнились слова доктора Краева относительно опиума.

Именно опиум, а вовсе не алкоголь, приносил ему некоторое утешение. В течение этих двух недель, «Лауданум» оказался единственным средством, делавшим его невыносимую жизнь сносной.

Однако в последние дни Арсений заметил какой-то странный туман в памяти.

Временами появлялось ощущение, как будто его разум принадлежит кому-то другому, а не ему. То и дело, его пробивал то жар, то холодный пот, и начинался отвратительный озноб.

Но как только он выпивал несколько капель настойки опия, мир преображался и переставал быть таким мрачным. Нервознось и душевная боль притуплялась, и приходил желанный сон.

У себя в комнате он взял в бюро пузырек с надписью «Лауданум». Отчего-то ему захотелось швырнуть его об пол, чтобы он разлетелся вдребезги.

Преодолев минутное желание, Арсений влил горькое снадобье в рюмку и разбавил его водой.

— Говорят от тебя трудно отвыкнуть, дружок, — горько усмехнулся он. — Но однажды настанет время, и мы расстанемся с тобой навсегда. А сейчас…

Он быстро проглотил обычную дозу.

***

На ступеньках лестницы лежал пиджак. Вздохнув, Катя подобрала его. В галерее — жилет. В коридоре на полу — рубашку. Галстук висел на ручке двери.

Девушка терпеливо собрала всё и, с ворохом одежды в руках, вошла в комнату, споткнувшись о ботинки возле порога.

Раздетый до пояса, в мятых брюках, Арсений валялся на кровати. Посмотрев на него,

Катя поморщилась и положила одежду на стул. Недовольно проворчала:

— Всё по дому разбросал.

Он ухмыльнулся.

— Я привык жить, как хочу и с кем хочу.

Катя резко перебила его.

— Не разговаривай со мной таким тоном! Я тебе не дешёвая девка.

Она села на край кровати и с сожалением посмотрела на него.

— Обожаю, когда ты злишься, Катенька, — Арсений приподнялся на локте и, уткнулся лбом ей в плечо. — Ты становишься такая милая.

— Почему ты так ведёшь себя?

— Как?

— По любому поводу, ты дерзишь, споришь. Ты, как маленький мальчик с кучей капризов. Не могу понять, чего ты хочешь? Днями ни чем не занимаешься. — Девушка толкнула его обратно на подушку. — Единственное твоё занятие, дегустация ликёров отца. Что с тобою происходит?

— Ты напрасно беспокоишься, Катя. У меня — полный порядок.

— Лжёшь! Думаешь, никто и ничего не видит? Все знают, что ты сходишь с ума, из-за своего отца и этой тихони, чтоб ей провалиться в ад!

От её последних слов, юноша мгновенно протрезвел.

— Не смей так говорить о ней! Этого я никому не позволю. Слышишь? Никому.

— И после этого я поверю, что у тебя в жизни полный порядок? — Катерина, в сердцах, швырнула в него рубашкой. — У неё нет никаких чувств. Свалилась с сестрицей, неизвестно откуда, на нашу голову. Хорошо, что одна убралась отсюда. Когда только вторая уберётся?

Кровь прилила к лицу Арсения. Он гневно смотрел на девушку.

— Катя, не смей! — процедил сквозь зубы. — Иначе мы не будем друзьями.

— Эта хладнокровная никого не любит!

— Любит, — вздохнул он. — Только вы не хотите этого понять.

— Не обольщайся. Не думаю, что в ледяном сердце снежной королевы есть место такому чувству, как любовь к мужчине. Кстати, ты знаешь новость? В «Петербургских ведомостях» промелькнуло сообщение. Мадемуазель Карницкая помолвлена с господином Измайловым и скоро выходит за него замуж.

— Это мы ещё посмотрим, — проворчал Арсений, закидывая руки за голову. — Ксению этому господину я не отдам. Сестрёнке нужен другой, а не этот подлец.

Катерина внимательно слушала его невнятную речь.

— Что ты знаешь о нём?

— Ничего.

— Врёшь! — воскликнула она. — Я не верю тебе.

— Отвяжись от меня.

— Как бы тебе не пожалеть об этом.

В ответ Арсений расхохотался. Катерина, задумчиво, произнесла:

— Признаюсь, мне тоже не нравиться этот господин. Какую-то тёмную интригу замышляет он против твоего отца. — Она опять повернулась в его сторону. — А ты, вместо того, чтобы бездельничать, как сын, должен протянуть отцу руку помощи.

Рассуждая, Катерина не замечала, как Арсений скользя оценивающим взглядом по её лицу и высокой груди, остановил его на её пухленьких губах.

— Вот так, да?

С этими словами он схватил девушку в объятия и, повалив её на кровать, впился поцелуем в её рот. Оторвавшись, произнёс:

— Я и не знал, какие сладкие и нежные у тебя губы, Катенька. Давно бы попробовал их на вкус.

Задохнувшись от неожиданного поцелуя и негодования, Катя залепила ему звонкую пощёчину. Оттолкнув от себя, вскочила на ноги.

— Пошляк!

Обиженно хлопнула дверями.

***

Андрей, в гневе, расхаживал по кабинету.

Возле двери стояла Катерина. Она только что поделилась с хозяином мнением о своих догадках относительно его сына.

Налив в рюмку коньяк, Рунич залпом выпил её и, не поворачиваясь к девушке, угрюмо произнёс:

— Что он задумал?

— Вам знакомо его сумасбродство, — Катя вздохнула и осторожно добавила. — Но все неприятности начались с появлением этих женщин. Я боюсь, как бы, не было хуже. Все думали, что он влюблён в Елену, но оказалось, что это не так. Елена уехала. Вы собираетесь жениться на Дарье Лукинишне и, тут выясняется…

Не договорив, умолкла. Задумавшись, Рунич, молчал.

— Андрей Михайлович, что вы теперь будете делать? — робко прервала она молчание.

— На днях, он мне почти открыто сказал, что влюблён в «другую» девушку. Это не человек, а дьявол! — Рунич в нетерпении махнул ей рукой на дверь.

Катерина, понимающе кивнула и вышла.

***

Доктор Краев спустился в гостиную, ведя под руку молодую женщину. Елена, она же в глазах всех обитателей «Дюссо», Даша, горько рыдала, но покорно шла с врачом.

Полина бросилась им навстречу.

— Дарья Лукинишна!

— Принесите воды, — приказал врач. — Ей необходимо успокоиться.

Девушку усадила на стул и поднесла ко рту стакан с водой.

В гостиную ворвался Арсений. С порога закричал:

— Что с ней?!

Подбежав, опустился на колени и, осторожно взял в ладони её лицо.

— Ангел мой, что произошло?

Всхлипнув, она положила голову ему на плечо и расплакалась ещё сильнее.

— Не плачь, — он обнял её, не обращал внимания на окружающих. — Радость моя, ты только не плачь.

Доктор посмотрел на переглядывающихся, растерянных слуг, окруживших молодую женщину и хозяйского сына. Полина тихо всхлипывала, приговаривая:

— Дарья Лукинишна, Даша.

— Даша? — удивлёнными глазами Катя смотрела на Арсения и всхлипывавшую на его груди девушку. — Это же… — она замолчала на полуслове и прикусила губу.

— Лучше я сам помогу ей. Пустите, Арсений Андреевич.

Краев решительно отстранил молодого человека и осторожно ступая, подвёл девушку к софе, усадил и, стал готовить инструменты для укола.

Глядя на его манипуляции, Арсений стиснул кулаки. Внутри его всё кипело. Сквозь зубы процедил:

— Он мне ответит за это.

Полина испуганно покосилась на его бледное лицо.

***

Сам не понимая почему, в обществе Александра Краева, не смотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Арсений всегда чувствовал себя непринуждённо и легко. К тому же он безгранично доверял этому человеку.

Провожая его до, ожидавшей у парадного крыльца, коляски, попросил:

— Доктор, обещайте, что не скажете отцу, что с ней было.

— Обещаю.

Уже усевшись в экипаж Александр Лаврентьевич, склонившись к нему, вполголоса произнёс:

— Она мне всё рассказала.

— Вы знаете, что она…

— Именно поэтому у Елены Лукиничны сдали нервы и, последовала такая бурная реакция.