Белокурая гейша

Жар моих мыслей разворошил угли гнева, кожа моя покрылась холодным потом. Я больше не могла выносить пытки не видеть происходящего, поэтому подняла бумажную шторку, скрывающую смотровое отверстие - ни одна ширма не обходилась без него в этом подсматривающем и выведывающем мире, - и приникла к нему лицом, почти уверенная, что если барон бросит взгляд в мою сторону, то заметит пылающий зеленый огонь моего глаза и раскроет мое присутствие.

Глаза мои широко раскрылись, я заморгала. Что я вижу?

Лицо Марико блестело от пота, в глазах стояли слезы. На ней лежало тяжкое бремя смирения, но она при этом демонстрировала невыносимое удовольствие.

Барон склонился над девушкой, и из гигиенического отверстия в его штанах выглядывал его пенис, огромный и возбужденный. Его ухмыляющееся прекрасное лицо раскраснелось, на месте глаз сверкали бездонные темные омуты дьявольского огня, дыхание сделалось прерывистым.

Я отметила, что одна палочка благовоний догорела почти дотла. Точно прочитав мои мысли, барон зажег вторую и положил ее рядом с москитной сеткой недалеко от футона. Не прошло и нескольких секунд, как кончик палочки вспыхнул ярким пламенем, заполнив тесное пространство комнаты навевающим воспоминания ароматом фруктовых лесов и специй. Я осмелилась глубоко вздохнуть. Зажжение палочки могло означать только одно.

Он еще не закончил.

Я увидела лежащее на покрывале одно яйцо, казавшееся в тусклом свете желтоватым и смотрящее узким концом вверх. Лежащее в складках красного покрывала яйцо в скорлупе, будто согреваемое теплом шелкового футона, вызвало в моем сознании сравнение с влагалищем женщины, обнимающим твердый мужской член.

Я коснулась своего собственного выставленного на обозрение лона и ощутила на пальцах капельки влаги. Пот? Или любовный сок? Я готова была поклясться, что не позволю своим эмоциям стать заложниками шторма с дождем и тучами нынешней ночи с бароном или какой бы то ни было другой. Я не растворюсь в стремительном потоке сексуальных наслаждений, обхватывая ногами талию барона и постепенно поднимая их к его плечам.

Резким движением я вытерла пальцы о кимоно, пребывая в смятении. Моя подверженность соблазну беспокоила меня. Что еще хуже, эмоции поставили меня на грань срыва, что лишь усугубляло ситуацию.

Я снова посмотрела в глазок и увидела, что барон протянул руку и взял яйцо, а Марико, постанывая, пошевелилась на футоне.

- Вижу, что моя маленькая майко жаждет еще большего наслаждения, - молвил он. - Я доволен. Пальцы мои все еще покалывает от твоего возбуждения, когда я ласкал твой клитор.

Он раздавил яйцо в руке и, запрокинув голову, выпил сырой желток и неспешно облизал губы. Язык его сбирал каждую капельку, будто то были золотые росинки богини солнца.

Марико, лежащая на футоне, издала еще один стон.

Был ли то стон наслаждения или страха? Или и того и другого?

Девушка завозилась, пытаясь подняться, прежде чем он успел раздвинуть ее ноги еще шире. Я видела, что она ослабела от страсти. Собственное тело предало ее, точно так же, как невозможно было избежать укуса змеи хабу, чей яд мгновенно распространялся по телу, похожий на удовольствие, яд, производящий необратимое последствие. Я опасалась, что наивысшее наслаждение могло быть даровано пенисом самого дьявола, демоном, обитающим в Мейфумадо, темном королевстве ада.

Тоненькие струйки дыма тлеющих благовоний доносили запах девичьей страсти ко мне за ширму. Он ударял мне в ноздри, проталкивая запах в нос. Я хотела закричать, предостеречь подругу, но не могла. Единственное, что мне было позволено, - молча наблюдать, и тут барон сказал:

- По твоим распутным вздохам я заключил, что ты не хочешь дожидаться седьмой ночи, чтобы познакомиться с моей золотой иволгой, клюющей твой персик. - Он заворчал. - И я тоже.

Что? Он намерен проникнуть в нее своим пенисом сегодня ночью?

Я обязана остановить его. Я тряслась всем телом, не в силах остановиться, хватая ртом воздух. Я почти выдала себя, когда осознала, как это опасно и одновременно глупо. Но сидеть в темноте за ширмой, испытывая то, что испытывала я, было нелегко. Я могла удариться бедром о ширму и обнаружить свое присутствие, подвергнув Марико еще большей опасности.

- Прошу прощения, - услышала я ее шепот, прерываемый вздохами. - Я… я… умоляю вас…

- Ты умоляешь меня? - перебил барон, считая момент совсем неподходящим для разговоров. Я решила, что он удивился, услышав столь кроткий голосок от своенравной девушки, лежащей на футоне под москитной сеткой. - Мне всего-то и нужно, что вытереть пальцы, а потом раздвинуть твои аппетитные бедра. Не беспокойся, Кимико-сан, я все сделаю быстро. Пенис мой чрезвычайно возбужден и готов пронзить твои девственные врата.

Девушка, лежащая на футоне со скрытым светлой вуалью лицом, хранила молчание. Когда же она наконец заговорила, голос ее дрожал.

- Пожалуйста, существует традиция, нужно подождать…

- Ждать? Чего? Я барон Тонда и привык делать все, что хочу! - заорал он громко, грубо, будто им вдруг овладел гнев Райдена, опасного бога грома, который обрушивается с небес на землю и берет женщин силой.

- Нет, - молила Марико. - Пожалуйста!

Барон опустился на колени и оседлал ее. Я сжимала и разжимала кулаки. В душе клокотала ярость. Я должна остановить его. Но как? Упираясь ладонями в татами, он поднимал и опускал таз, то ли искушая девушку, то ли угрожая ей, то ли и первое и второе разом. Затем он раздвинул ей ноги руками, невзирая на ее полусогласие-полуотказ. Марико повиновалась чувству долга, но была охвачена страхом.

- Лежи спокойно! - оглушительно рявкнул барон. - И прекрати извиваться. Что с тобой такое? Почему ты скрываешь от меня свое лицо?

Я слышала, как Марико хлюпает носом, стараясь не допустить, чтобы мужество покинуло ее. Я не знала, сколько еще смогу хранить молчание, видя, что подруга моя прикована к татами и беспомощна, что она задыхается. И все потому, что моя сестра-гейша хотела помочь мне.

Что же мне делать?

Его эрекция.

Если барон решит, что я стану сражаться с ним, чтобы спасти свою подругу от его пениса, и не остановлюсь даже перед убийством, если потребуется, он усомнится в своей способности возбуждать в женщине желание.

Нанеси ему удар, пока он беззащитен.

Я выступила из-за ширмы с высоко поднятой головой.

- Это мое лицо вы так хотите увидеть, барон Тонда-сама, - сказала я, изгибая свою тонкую, как ивовый прутик, талию. Тело мое при этом было слегка повернуто в сторону, а ноги двигались так, будто я поддевала что-то кончиками пальцев. Я приблизилась к барону своей текучей походкой. - Это мое сердце цветка вы жаждете пронзить и окропить его раскрытые лепестки своей росой.

- Что это еще за шутка богов? - взревел он, хотя и с широкой улыбкой на лице, будто бы ожидал моего появления.

- Никаких шуток, барон Тонда-сама. Я не позволю вам силой затолкать свой пенис в мою сестру-гейшу.

Барон оценил мое появление, отметив и мою наготу, и груди, проступающие через прозрачную ткань кимоно.

- Ты волнуешь меня, Кимико-сан. Ты подобна волшебной шкатулке, что была у меня в детстве. В ней имелось множество спрятанных ящичков и крошечных ключиков, которые нужно было вставлять в секретные замочные скважины. - Помолчав немного, он добавил: - Я намерен отомкнуть своим ключом все твои замки.

Я сумела удержать от дрожи нижнюю губу. Я не дам ему запугать себя.

- Отпустите Марико-сан, или я сделаю так, что вы уже никогда не сможете проникнуть ни в одну женщину.

- Как смеешь ты, низшая майко, угрожать мне, самураю?

Запрокинув голову, он рассмеялся, но с татами все же поднялся, положив руку на рукоятку меча. Я задержала дыхание, ожидая, что он вынет оружие из ножен. Вместо этого барон достал из-за пояса веер и, раскрыв его, резкими движениями стал обмахивать себе грудь и горло, словно передразнивая меня.