Белокурая гейша

Прежде чем войти в чайный дом, Тонда осмотрелся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного, указывающего на то, что варвар находится где-то поблизости. Он видел юношу-рикшу, шныряющего в темноте, но не обратил на него внимания. Слуга имел для него не большее значение, чем невзрачная мошка, такая маленькая, что ее было просто раздавить, не заметив.

Но вот гайджин - совсем другое дело.

Барону хотелось знать, отчего это варвар столь заинтересовался этой девчонкой? Если только он также не подозревает, что она является белокурой гейшей. Взволнованный, Тонда с силой сжал руками подлокотники. Он не должен позволить гайджину вмешиваться в его планы…

Прежде чем он смог как следует обдумать ситуацию, разлившийся в воздухе пряно-цветочный аромат проник сначала ему в ноздри, а затем и в мысли.

Она здесь.

Обернувшись, барон увидел девушку, стоящую в обрамлении дверной рамы. Прозрачная ткань кимоно не скрывала холмика шелковистых, соблазнительно вьющихся волос на ее лобке.

Барон пригляделся внимательнее.

Волосы на лобке были глубокого черного цвета, точно полночь, царящая в его душе.

Черные, а не светлые.

Неужели зрение подвело его, когда она танцевала на веранде?

И никакая она не белокурая гейша?

- Поэты говорят, что у всякой женщины есть два сердца, моя прекрасная майко, - произнес барон. - Сегодня ночью я выберу нижнее из двух твоих, чтобы пронзить его своим кинжалом.

Я напряглась, сердце мое забилось скорее. Я не ожидала услышать подобных слов.

Что он такое говорит? Согласно традиции он должен дождаться седьмой ночи, чтобы погрузить в меня свой нефритовый стержень. Что это еще за трюк?

Поклонившись, я произнесла:

- Помните, барон Тонда-сама, что, даже если живот ваш будет полон, точно яйцо, а пенис упруг, как тетива лука, вы можете умереть от любви и голода.

- Умереть такой приятной смертью станет истинным даром богов.

- Вы говорите сегодня не так, как обычно, барон Тонда-сама, - отозвалась я, инстинктивно чувствуя, что нужно опасаться этого мужчину. - И эта вторая ипостась пугает меня больше, чем первая.

Барон рассмеялся, отчего вдоль моего почти обнаженного позвоночника пробежала дрожь. Я ни на мгновение не забывала о своем прозрачном кимоно, когда опустилась рядом с ним на колени и поставила принесенный поднос с сакэ и едой. Я низко поклонилась, коснувшись лбом татами. Подняв голову, я встретилась с пристальным взглядом красивого самурая, еще более пронизывающим, чем если бы он раздвинул мне ноги и принялся лизать языком преддверие моего лунного грота.

Я опустила веки, представив, что он в самом деле целует меня там, посасывает кожу и лижет, точно изголодавшаяся пчела.

Подобные запретные удовольствия не принесут мне счастья. Я молилась лишь, чтобы он поскорее со всем покончил, хотя и опасалась, что пальцы его холодны, точно луна на рассвете.

Страсть моя воспламенялась надеждой. Надеждой, что я выдержу это испытание и Рид снова заключит меня в свои объятия, а я положу голову на его широкое плечо.

Я постаралась сдержать свой душевный порыв - стремление быть с другим мужчиной - и спрятать его глубже в сердце, сердце гейши. Каким бы хрупким оно ни являлось, оно всегда будет частью меня. Сейчас у меня не было иного выбора, кроме как продолжать разыгрывать этот фарс, призванный обмануть барона и удовлетворить его похоть.

Я налила в чашку сакэ, протянула ему и поклонилась, стараясь при этом не обращать внимания на пустоту у себя в желудке. Он ожидал, что я налью себе ликера и выпью вместе с ним, но при клиенте гейше запрещалось принимать пищу.

Затем я подала барону суп из перепелки в маленькой лакированной чаше, а также сырую рыбу на тарелке овари, украшенную кусочками редиса и свежего имбиря, с гарниром из дымящегося белого риса в золоченой лакированной коробке с красной каймой.

Капельки пота, стекающие по моей обнаженной спине, заставляли меня дрожать. Без сомнения, главным блюдом должно было стать мое собственное тело.

Наблюдая за тем, как барон пробует крошечные порции пищи, я не переставала размышлять о его сладострастных словах, столь взволновавших меня. Что он имел в виду, говоря, что пронзит меня своим кинжалом? Была ли то угроза, что он проникнет в меня своим пенисом нынче ночью? Или он угрожал моей жизни?

Или и то и другое?

Хотя в маленькой комнате было жарко и душно, так как ведущие на веранду ширмы были задвинуты, меня затопила волна холода. Я снова наполнила чашку сакэ и подала барону, настороженно наблюдая за тем, как он принимает ее у меня из рук, одновременно лаская мои пальцы своими пальцами. Была ли то игра?

Барон сладострастно улыбнулся мне, явно возбужденный тем, что я нахожусь так близко. Глаз его радовал вид моего обнаженного тела, особенно заострившиеся соски, проступающие через прозрачную ткань кимоно.

- Дотронься до своих грудей, - приказал он, потягивая теплую рисовую водку и облизывая губы. - Пощипли соски.

Я повиновалась и принялась ласкать свою розовато-белую плоть, затем потянула себя за коричневые соски. Я принуждала себя не испытывать возбуждения и наслаждения, растекающегося вниз по животу, но видела, что мои действия доставляют барону удовольствие.

- Ты согреваешь груди между ладонями с такой нежностью, и это радует меня, ведь теперь я знаю, что с такой же нежностью ты станешь ласкать и мой пенис.

- Вы льстите самому себе, барон Тонда-сама. Я раздвину ноги для вас и позволю погрузить пальцы в мой лунный грот, дотрагиваясь до точки наивысшего наслаждения, но я никогда не подарю вам своей любви.

Барона моя угроза ничуть не испугала, и он сам ринулся в контрнаступление.

- Ты не сможешь противиться толчкам моего члена внутри тебя, - сказал он. - Многие женщины лишались чувств от одного его вида.

Я не могла не улыбнуться и не отпустить резкое замечание:

- Не размер палочки имеет значение, барон Тонда-сама, а заключенная в ней магическая сила.

Ответ барона был столь быстрым и неожиданным, что я заморгала от удивления, когда он запустил чашкой через всю комнату и она ударилась о ширму и рассыпалась на множество крошечных осколков. Мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, выработанную в течение нескольких лет тренировок, чтобы сохранять хладнокровие и не вскрикнуть, когда я заметила, как закачалась ширма. Из-за нее раздался громкий шум, будто кто-то пытался подавить рвущийся наружу возглас.

Я закрыла глаза и прочла молитву. Взрыв гнева барона испугал Марико, хотя он верил, что это окасан скрывается за ширмой, ожидая, когда он ее позовет.

Я поднесла чашку с сакэ к своим трепещущим губам, отказываясь показать барону, как сильно я нервничаю.

Я должна четко следовать кодексу гейш и удовлетворить его как клиента, не позволив при этом собственным чувствам испортить исход вечера.

В действительности я хотела как можно быстрее покончить с ним. И его пенисом.

Обратив свое удивление в изящную улыбку, я открыла глаза.

- Как я вижу, барон также имеет склонность выражать свои чувства, бросаясь предметами. У нас в самом деле есть кое-что общее.

- Ты изумляешь меня, красавица. Ты наделена очарованием и острым умом, которые я и ожидал найти у гейши. - Тон его голоса из мягко-соблазнительного превратился в чувственный, чтобы у меня не оставалось сомнений, чего он от меня хочет. Неумно было вести подобный обмен репликами.

Да, я была гейшей, но жизнь моя оказалась совсем не похожей на прекрасную сказку, которую я так ждала. Теперь я понимала, что гейша была фантазийным созданием в мире снов, существующая исключительно для мужского наслаждения, в то время как я хотела и нуждалась в единственном мужчине, которого могла бы любить.

Я хотела Рида-сан.

- Благодарю вас, - молвила я голоском маленькой девочки, послушно исполняя свою роль. Это, казалось, также порадовало барона. Он склонился ближе ко мне, водя холодными пальцами вверх и вниз по моей шее, где были оставлены не закрашенными три полоски кожи. Его прикосновения заставляли меня дрожать.