Белокурая гейша

Симойё кивнула Юки, которая взяла чайник с сакэ и налила напиток в красную лакированную чашечку, а затем с поклоном подала ее барону. После чего она выловила из сиропа скользкий грецкий орех и, потупившись и спустив кимоно с одного плеча, обнажая полукружие груди, показала барону, что ему следует взять орех из ее пальцев.

Ухмыляясь, он убрал меч обратно в ножны, взял орех и, расколов зубами, высосал содержимое и облизал губы. Все это он проделал, не сводя глаз с ее обнаженной плоти.

- Вы полны загадок, Симойё-сан, - произнес барон, одним глотком осушая напиток. - Мои руки и глаза заняты тем, чтобы получить наслаждение, вместо того чтобы искать злоумышленника.

- Воин, у которого заняты обе руки, теряет и одиннадцатый палец, - с поклоном ответила женщина. - С тем я и оставлю вас, чтобы вы могли наилучшим образом воспользоваться этим пальцем.

Тихо, будто складывающая крылья бабочка, Симойё снова отвесила поклон и удалилась из чайной комнаты. Барон смеялся и смеялся, явно получая удовольствие от происходящего, а Юки тем временем вынула веер из-за пояса и принялась танцевать, тихонько напевая. Она раскрыла веер, чтобы продемонстрировать барону изображенную на нем прекрасную гейшу в красном кимоно, затем полузакрыла его, показывая ту же самую гейшу без кимоно: тело ее было розоватым, груди полными и округлыми, с твердыми коричневыми сосками, а ноги широко разведены в стороны, готовясь приветствовать эрегированный член любовника. Юки проделывала это снова и снова, всякий раз распахивая полы своего кимоно чуть больше, обнажая участки кожи: сначала бледные ноги, затем бедра.

Марико захихикала, так как ничего не могла с собой поделать. Глупое девчоночье хихиканье. Кто ее услышит? Уж точно не барон. Он был слишком увлечен происходящим и не обращал внимания ни на что, кроме обнаженной плоти молодой гейши и черного шелковистого холмика ее волос на лобке.

Марико видела, что барон отчаянно старается перебороть себя и наслаждаться происходящим, сдерживая дикий взрыв эмоций, растущих внутри его и грозящих захватить над ним контроль. Юки всецело отдалась танцу, ягодицы ее тряслись, бедра раскачивались, плечи извивались, стряхивая кимоно, все ниже и ниже, пока оно наконец не соскользнуло полностью, обнажив груди.

Ждать дольше барон был не в состоянии: дыхание его сделалось тяжелым, лицо покрылось потом, брови стали влажными. С помпезностью, с которой он, как представлялось Марико, вынимал меч из ножен, чтобы поразить врага, он вытащил сейчас свой огромный, похожий на гриб пенис с идеальной формы головкой. Увидев его, Юки едва не лишилась чувств. Прикрыв рот веером, она ахнула.

И Марико тоже. Даже рисунки в постельной книге никогда не показывали мужской половой орган таким возбужденным, таким твердым, таким толстым.

Девушка приникла к смотровому отверстию, прижимая руку к груди, будто бы это могло помочь сдержать неистовое биение сердца. Она видела, насколько поглощен барон созерцанием искушающего холмика черных волос между ног Юки, едва прикрывающих ее лоно. Он пожирал глазами ее влагалище, розоватое и увлажнившееся, и в глубине его горла клокотал низкий звук, точно открывшееся ему зрелище разжигало в нем пламя, грозившее вырваться на свободу, если он не овладеет молодой гейшей. Овладеет прямо сейчас.

Барон рванулся вперед и, одной рукой обхватив Юки за талию, другой вонзил свой пенис в ее лоно. Марико он напоминал кота, чей скудный обед состоял только из сушеной рыбы, с такой жадностью стремился он вкусить удовольствия, которые сулило тело молодой женщины. Свою страсть он изливал со стоном и рычанием, потрясающим деревянный чайный дом и заставляющим богов сдержать дождь и гром, чтобы лишь его голос безраздельно господствовал в ночной тиши.

Марико никогда не доводилось становиться свидетелем столь страстного занятия любовью. Она была охвачена любопытством, удивлением и страхом. Барон двигался толчками внутри Юки, изменяя позиции: то ноги ее оказывались у него на плечах, то он брал ее сзади, возбуждая таким образом и ее, и себя. Наконец, потеряв контроль, он стал наращивать темп, толкая все сильнее и сильнее. Кожа Юки, казалось, сочилась чистым экстатическим восторгом, затем в глубине ее сердца цветка родился и вырвался наружу дикий жадный крик, от которого наблюдающая за происходящим Марико содрогнулась. Обнаженная плоть двух тел казалась прозрачной, как мягкий воск, плавящийся на свече, когда они сливались воедино, растворяясь друг в друге, и толстый пенис барона с каждым толчком раздувался все больше.

- Глубже, глубже внутрь меня! - вскричала Юки, не в силах сдерживать эмоции.

- Я дам тебе, что ты хочешь и в чем нуждаешься! - прорычал барон в ответ срывающимся голосом, который оказывал сильнейшее воздействие на наблюдающую за ними и подслушивающую Марико.

Затем с привыкшей всегда подчиняться долгу майко произошла странная вещь. Не осознавая, что творит, не отдавая себе отчета в своих действиях и не испытывая чувства стыда, она скользнула рукой к основанию своего живота, распахнув складки кимоно. Отодвинув шелковую преграду, она отыскала теплое местечко у себя между ног и ничуть не удивилась, обнаружив, как сильно оно увлажнилось, сочась сладковатым любовным соком.

Пальцы ее проникли внутрь и поймали ритм собственного тела, раскачивающегося вперед и назад, сначала медленно, а затем все быстрее, быстрее, быстрее. Марико закрыла глаза, и звуки соударяющихся тел барона и гейши и их смешивающихся соков заполнили воздух, исполняя неповторимую музыку для ее ушей. Девушка чувствовала, что с ней вот-вот должно случиться что-то восхитительное и уникальное, что-то, настолько переполненное наслаждением, что она не могла терпеть больше ни минуты…

Прежде чем Марико достигла пика блаженства, барон громко вскрикнул и застонал. Для него все кончилось. Его быстрое дыхание замедлялось, успокаиваясь. Марико прислушалась. Любовники не сказали друг другу ни единого ласкового и нежного слова. Ничего.

Насухо вытершись полотенцами, что было необходимым завершением страсти, они погрузились в сон без сновидений, сопутствующий акту любви. Марико убрала пальцы из влагалища и запахнула полы кимоно. Она чувствовала неудовлетворение, была расстроена и рассержена. Она жаждала, чтобы с ней произошло нечто чувственное, отчаянно нуждаясь в этом.

Сейчас не время искать собственного наслаждения. Я должна исчезнуть прежде, чем они проснутся.

Она сдвинула ширму в сторону, и в ноздри ей тут же ударил характерный запах семени, смешанный с секретом влагалища женщины. Марико закашлялась, но ни барон, ни Юки даже не пошевелились. Их изнуренные тела плавали в иной реальности, и сознание их дремало, точно боги наложили на них заклинание.

И на меня тоже, - подумала девушка, на цыпочках обходя спящих любовников. Изнутри ее снедала боль, распространяющаяся от живота к сокровенной глубине ее сердца цветка. Она осталась неудовлетворенной, так как, наблюдая за тем, как любовники утолили свою страсть, сама она ощутила, что чего-то не хватает. Чего-то. Но чего?

Любви? Неужели белокурая гайджин оказалась права?

Неужели она не заблуждалась?

Глава 10

Забившись в уголок на холодном кожаном сиденье коляски рикши, чьи два колеса грохотали по лужам, Марико внимательно смотрела по сторонам. Она слышала тяжелое дыхание Хисы, сильное, но размеренное, когда он бежал в жаркой душной ночи; его мускулистое тело было облачено лишь в набедренную повязку и соломенные сандалии.

Девушка сочла его блестящее в капельках дождя тело очень притягательным. Как оказалось, юношей восхищалась не она одна. Сияющий женский лик луны озарял своим светом его обнаженную спину и ягодицы, будто посылая ему небесное благословение, и Марико поняла, почему Кэтлин так сильно желала этого юношу-рикшу.

Она вздохнула, отметив про себя, что его набедренная повязка показывает гораздо больше, чем скрывает. Его развитые, сильные мускулы напрягались, когда он тянул большую черную коляску, а крепкие, худые ягодицы мелькали с обеих сторон повязки, двигаясь взад и вперед, вверх и вниз, когда он бежал. Девушка задумалась, не находится ли его член в возбужденном состоянии.