Эйфория

– Ты восхитительна, – серьезно сказал Бенедикт.

Гарриет покраснела.

– А ты… когда ты?.. – смущенно спросила она после непродолжительного молчания.

– Когда ты захочешь, – с готовностью отозвался он, – это зависит только от тебя.

Она прерывисто вздохнула.

– Сейчас.

– Ты уверена? – в светлых глазах мелькнула улыбка, но чувствовалось, что он по-прежнему абсолютно серьезен.

– Да, – она надеялась, что это прозвучало достаточно твердо. – Только я… ты… – смутившись, она замолчала.

Бенедикт провел рукой по ее бедру. Внезапно он поднялся, и через мгновение навис над ней, опираясь на руки.

– Не волнуйся, – его голос бархатными волнами накрыл ее с ног до головы, – я не буду торопиться.

Гарриет закрыла глаза.

Снаружи что-то происходило. Она могла сказать это абсолютно точно. Какое-то движение, треск фольги – фольги? Скрип кровати.

Снова его руки на ее бедрах. Нежные, возбуждающие. Он раздвигает ее ноги и останавливается. Гарриет повисает на тонкой ниточке страха, застывает над бездной.

И в тот момент, когда она готова сорваться, он неожиданно перехватывает ее, и, вместо того, чтобы спикировать вниз, она резко взмывает вверх.

Гарриет распахивает глаза, и вспыхнувшая было боль затухает, осыпается, растворяется в льдистых сумерках его глаз.

Не исчезнув до конца, она, словно камертон, оставляет след, по которому медленно и уверенно прокладывает себе путь тягучее и острое удовольствие.

Гарриет раздвигает ноги шире и запрокидывает голову, и его плавные, неторопливые движения становятся резче, и она догадывается, что он близок к завершению, и улыбается этой мысли. С последним сильным толчком он кончает, и Гарриет прижимается щекой к простыне, и проводит рукой по его дрожащим плечам.

…

– Так больно было?

– А? Что? – голос Бенедикта выдергивает ее из сладкого полузабытья.

– Ты плачешь, – Бенедикт указал на ее щеку, и, проведя по ней рукой, Гарриет почувствовала, что пальцы стали влажными.

Она уставилась на свою ладонь.

– Действительно, – удивленно сказала она. – Но это не из-за… не из-за того, что ты… – Гарриет запнулась и, переведя взгляд на Бенедикта, задумчиво продолжила:

– Ты… ты меня удивил.

– Чем?

– Наверное, я ожидала немного другого, – сказала Гарриет, заворачиваясь в одеяло и поворачиваясь к нему.

– Чего именно?

Она помолчала.

– Ну, я думала, ты просто меня трахнешь.

– Я просто тебя трахнул, – улыбнулся Бенедикт.

Гарриет улыбнулась в ответ.

– Ну, значит, считай, что я разочарована. Но в очень хорошем смысле.

Бенедикт расхохотался.

***

Просмотрев папку с досье Гарриет Хант и приклеив к ней листок с надписью «В архив», Тони мельком взглянул на Бенедикта. Обычно он не спрашивал, но сейчас его разбирало любопытство.

– Как все прошло? Ты сотворил чудо? Я был прав?

Бенедикт обернулся к нему и, отхлебнув чаю из фарфоровой чашки, задумчиво смерил его взглядом.

– Отлично. Не знаю. Ты прав в большинстве случаев. Это меня и пугает.

Тони ухмыльнулся и торжественно понес сдавать папку на хранение Мэри.

_{Часть вторая}

Глава 1

Бенедикт. Фригийский лад

По первому образованию Тони Фак был финансистом. Это была удобная, уважаемая и не вызывавшая у него никаких чувств профессия, которую он вежливо отставил в сторону, едва закончил университет пятнадцать лет назад. С тех пор он перепробовал много чего, от торговли элитной одеждой до продюсирования порнофильмов, но ничто из этого его по-настоящему не увлекало. Встреча с Бенедиктом, с которым они были неразлучны все школьные годы до поступления в университет, стала случайностью, определившей его жизнь на несколько лет вперед. Когда Тони попал в «Эйфорию», она была не столько агентством, сколько дерзкой задумкой, мыслью, сложившейся в голове одного странного искателя приключений. Через год это был полноценный совместный бизнес, который приносил им обоим хорошие деньги и огромное удовольствие.

Сейчас, спустя много лет, Тони спрашивал себя, почему его не только не удивило решение Бенедикта помимо преподавания заняться эскортом, но и не возникло ни малейших сомнений в том, что он справится с этим. А, собственно, справится с чем?

Едва ли тогда они оба представляли себе, что им придется делать и чего они хотят. Бенедикт сказал Тони, что планирует заняться проституцией. Тони согласился. Прекрасное описание для начала нового дела. И кто же знал, что эта идея окажется такой особенной и непредсказуемой.

Все эти мысли крутились в голове Тони, пока он ранним утром четверга поднимался на лифте в офис, где вечером следующего дня у Бенедикта было назначено интервью с журналистом Time.

Тони был раздражен и недоволен. А еще, если быть честным, порядком удивлен.

Не то чтобы Бенедикт работал в обстановке строгой секретности или никогда не общался с представителями прессы. Ему довольно часто поступали предложения, иногда он соглашался, давая короткие и ироничные комментарии, которые чаще всего не шли ни в печать, ни в эфир. Просто потому, что их невозможно было вписать ни в какой контекст. И Бенедикт об этом знал. Тони не мог бы сказать, что он таким образом разыгрывал журналистов или подтрунивал над ними, – скорее, он просто действовал так же, как и всегда, – так, как ему хотелось в данный момент, без оглядки на мнение или ожидания окружающих.

Именно поэтому согласие Бенедикта дать большое интервью для глянцевого иллюстрированного журнала стало для Тони полнейшей неожиданностью.

Представитель издания связалась с ними неделю назад, написав на сайт, представившись и заявив, что их журнал крайне заинтересован в интервью с мистером Тэррингтоном и будет рад обсудить условия встречи. Тони, занимавшийся сортировкой почты, вначале решил, что это специфическая клиентка с фантазиями, и автоматически отправил запрос в корзину. Но через день пришло еще одно письмо, а потом – еще, и тогда стало ясно, что речь действительно идет об интервью. Тони показал письмо Бенедикту и приготовился посмеяться вместе с ним и написать журналистке вежливый отказ, но тот неожиданно согласился.

Тони по сей день терялся в догадках почему.

Он вышел из лифта и, пройдя по коридору, открыл дверь агентства своим ключом и, не глядя по сторонам, сразу прошел в кабинет Бенедикта.

Бросив на стул легкий летний плащ и захватив со стола папки с новыми делами, Тони устроился на диване и принялся листать свежие заявки. Спустя полчаса он отложил работу и направился в приемную, решив сделать перерыв. Пока он рылся в ящиках, в которых Мэри хранила свои запасы ценных колониальных товаров, в поисках подходящего сорта кофе, его мысли вновь вернулись к прежней теме. Тони включил кофемашину и, наблюдая, как маленькая фарфоровая чашка для эспрессо медленно наполняется темно-коричневой жидкостью, в очередной раз задумался о том, зачем все-таки Бенедикту это интервью.

Забавно, что у него нет вопросов по поводу того, зачем это интервью самому журналу, хмыкнул Тони. Нет, ну с этими-то все понятно: исчерпав список тем, в которых фигурировали бы политики или представители селебритиз из шоу-бизнеса, они решили попытать счастья в более пикантной – как они ее себе представляли – сфере. Но Бенедикт?