Эйфория

Он поднял глаза на Тони.

– Девственница, – Бенедикт задумчиво постучал пальцами по пластиковой поверхности папки. – Ты прав, Гриффиндор. Но… – он снова порылся в папке и нашел фотографию, с которой застенчиво улыбалась черноволосая девушка с большими глазами и очаровательными ямочками на щеках. – Зачем ей понадобился хастлер? Она прекрасно и сама справится. Ей стоит щелкнуть пальцами, и сбежится толпа постпубертатных красавчиков, которые будут счастливы переспать с ней.

Тони пожал плечами.

– Видимо, она не хочет постпубертатных красавчиков.

Он отпил из стакана.

– Похоже, для этого у нее слишком хороший вкус. И, судя по досье, – он указал на папку – не только в этом.

Бенедикт снова открыл папку и стал просматривать записи более подробно.

– Старательно учится, думает о будущем… Много времени проводит дома… Любит уединение… Это понятно… Много читает… Честертон, Шекспир, Толкиен… – его пальцы медленно листали тонкие страницы. – Планирует быть редактором… Не слишком общительна…

– Она мне нравится, – Тони говорил задумчиво и серьезно. – Я с ней переписывался. Ночью, когда она оставила заявку, ответил на пару вопросов в чате, – увидев вопросительный взгляд Бенедикта, пояснил он. – Она довольно умна, у нее прекрасное чувство юмора, и она очень грамотно пишет. И она была пьяна.

– Такая, как она, вряд ли написала бы трезвой, – кивнул Бенедикт, не отрываясь от папки.

– А еще в ней чувствуется какая-то хрупкость и растерянность. Хотя говорит – как бритвой режет, – закончил Тони.

– Все это, конечно, хорошо, – Бенедикт захлопнул папку, – но едва ли она понимает, что делает.

– Что ты имеешь в виду? – Тони сделал глоток из стакана.

– Девушке двадцать один год, она умна и красива, и она хочет, чтобы ее сексуальная жизнь началась вот таким образом, с незнакомым мужчиной – с хастлером, которому она заплатит за ночь? Скажи, что ты шутишь.

– Не вижу, что тут такого, – Тони пожал плечами и поднялся, чтобы налить себе еще. Вернувшись и повращав в руках стакан, он спросил: – Что тебя удивляет? Да, она красива, одинока и умна, с ровесниками и друзьями говорить не о чем, а кровь бурлит. Ей хочется узнать, что это такое. Причем, заметь, ведет она себя вполне разумно – несмотря на смущающую ситуацию и изрядное количество спиртного, которое – я уверен – проглотила в тот день, когда мы с ней переписывались.

– Тони, она заказала дефлорацию!

– Именно, – Тони щелкнул пальцами и слегка подался к нему, – если бы она не понимала, что творит, то завалилась бы в постель к первому попавшемуся однокурснику или любому смазливому парню, который улыбнулся бы ей. Но это… – Тони указал на папку – я впервые вижу такой рациональный подход, – в его голосе сквозило восхищение.

– Знать бы еще, что с этим делать, – задумчиво сказал Бенедикт. Он снова раскрыл папку и посмотрел на фото. – Что она тебе говорила?

Тони нахмурился.

– Ничего особенного. Спрашивала об агентстве, о том, какого типа услуги мы предоставляем, поинтересовалась, сможешь ли ты решить нестандартную проблему.

Бенедикт потер лицо руками.

– Каждый день трахаю девственниц перед обедом. – Он поднял голову и посмотрел на Тони. – Продолжай.

– Нечего продолжать, – тот пожал плечами. – Узнав от меня самые общие сведения о нашей работе и услышав, что ты способен абсолютно на все, она быстро назначила встречу и тут же вышла из чата.

– Не попрощалась?

– Не думаю, что я ей был вообще интересен. Она говорила так, как будто… – Тони задумался. – Как будто мебель по каталогу выбирает. Но очень, очень осторожно, – он улыбнулся. – Как будто в мебели может быть спрятана бомба.

– Она права, – Бенедикт тряхнул головой и откинулся на диван. – Я не возьмусь.

– Но почему?

– Потому что она отчаялась, потому что в такой ситуации надо сотворить чудо и потому что я не играю в чужие игры ва-банк, – отчеканил Бенедикт.

Тони расстроенно махнул рукой.

– Говорю тебе, она все продумала, до мелочей. Ты бы видел, как она пишет в чате. Все эти запятые, точки-тире… Такая педантичность. Да я уверен, она это записала очередным пунктом в списке дел на неделю.

– Тем хуже. Значит, она еще меньше понимает, с чем ей предстоит иметь дело, чем мы думаем.

– Как же ты любишь все усложнять! – Тони рассердился. – Почему просто не помочь милой девушке? Будет лучше, если ее оприходует какой-нибудь желторотый обалдуй?

– Что мне в тебе нравится, так это то, что ты истинный филантроп, – саркастически заметил Бенедикт. Он некоторое время сидел в задумчивости, а потом спросил:

– Что в райдере?

Он снова порылся в папке и достал абсолютно чистый бланк анкеты.

– Тони, сколько раз я тебя просил напоминать им, чтобы они заполняли райдер?..

Тони смотрел на него, улыбаясь.

– Она не заполнила анкету? – прищурившись, протянул Бенедикт.

Тони удовлетворенно кивнул.

– И ты думаешь, она сделала это нарочно?

Тони зажмурился, как довольный кот.

– Педант, говоришь?.. С этого надо было начинать, – глаза Бенедикта загорелись. – Я хочу видеть ее. И мне надо подумать. – Он взглянул на разбросанные по столу бумаги. – Забирай те, с которыми мы разобрались, остальные просмотрим потом. Партнер, ты гений.

Тони расплылся в счастливой улыбке и начал складывать папки в аккуратную стопку.

***

Гарриет проснулась с жуткой головной болью. Глаза не открывались, все тело ломило. Она пошевелилась и попыталась нащупать на тумбочке телефон. Есть. Нашла. Плюс один, миссия пройдена. Гарриет все же открыла глаза: 10 часов. Лучше, чем могло бы быть. Вспомнить, что было вчера. Вечер у Мэтью. Неуклюжая попытка секса, много выпивки. Минус один, миссия провалена. Черт. Она медленно, стараясь лишний раз не шевелиться, поднялась и села на кровати. Плюс один, миссия пройдена.

Доброе утро, Гарриет.

Медленно балансируя на тонкой проволоке между головной болью и раздражением, Гарриет встала и отправилась на кухню.

Плюс один, миссия пройдена.

Черт, что ж так прицепилось-то?

Она поморщилась. Мэтью. Весь вечер он хвастался ей, какой он крутой геймер, фанатеет еще со времен игровых приставок. Гарриет сжала руками виски. Они играли до трех ночи. Ну, как играли… Мэтью играл, она смотрела.

Гарриет, ты навсегда останешься девственницей.

Это диагноз.

Она достала из шкафа турку, злобно шваркнула ее на стол и потянулась за кофе. Когда она поставила турку на огонь, из комнаты раздался звонок ее мобильника.

Гарриет снова чертыхнулась и, метнувшись в комнату и схватив аппарат, вернулась обратно в кухню и, только убедившись, что с ее будущим напитком все в порядке, нажала на кнопку приема. Она терпеть не могла, когда кофе перекипал.

– Мисс Хант? – мужской голос в трубке мог бы служить эталоном для уроков английского произношения. «Ставлю сто фунтов, он аудиокурсы озвучивает», – успела подумать Гарриет.

– Да, это я, – она взялась за ручку турки и первый раз сняла кофе с огня.

– Это по поводу вашей заявки, оставленной в агентстве «Эйфория», – проговорил голос. – Меня зовут Тони Фак, и я помощник мистера Тэррингтона. Могу ли я узнать у вас возможное время встречи для предварительного собеседования?

Гарриет нахмурилась. Что за черт?.. Какое еще агентство? Какая встреча? Какой Фак? Как кого-то могут звать Фак? Это какой-то розыгрыш?

Она вернула кофе на огонь и, глядя, как на его поверхности медленно вспыхивают и гаснут коричневые пузырьки, проговорила в трубку:

– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, но шутка неудачная, – и уже хотела сбросить звонок, но голос на другом конце заговорил быстрее и с большим напором:

– Мисс Хант, речь идет о заявке, которую вы оставили в агентстве эскорт-услуг «Эйфория» пятого сентября этого года.

Гарриет замерла.

Эскорт-услуг.

Она машинально сняла второй раз поднявшийся кофе с огня и на мгновение застыла с туркой в руках.