Не в сказке (СИ)

— Какой хитрый маркетинговый ход! — хихикнул Макс, и тут же прогундосил — Мистер Соколовски, скажиттеее, кто есть тфорец ффашеко костюююма? Оу, мой костюм создал мой любимый человек, на вашей талантливой туше, герр Швайгер, он красиво сидеть не будет! Я люблю тебя, ты просто ангел.

Мир в отместку укусил его за шею и скатился с него.

— Ладно, уговорил. Будешь дефилировать там в том черном квадратном ужасе, который купил на прошлой неделе.

— Не-е-е-е, я буду у тебя самым красивым! — Макс повернулся на бок и носом уткнулся в его шею, щекоча дыханием. — А квадратный ужас отправлю в театр, может, художник по костюмам чего с ним сделает.

— Зачем так издеваться над человеком? — Мир фыркнул, обнимая его и натягивая на них одеяло. — И вообще… Ты меня позоришь: у тебя любовник — дизайнер, а ты шляешься по магазинам и покупаешь всякий хлам, — он сдвинул брови, изображая негодование, но, не выдержав, сам рассмеялся.

— Ну, должен же я хоть изредка смотреться пугалом! А то так хорошо все — любимый человек, любимая работа, друзья, награды, признания… Пусть каплей дегтя в моей бочке меда будет этот квадратиш-практиш! А остальное пусть все будет хорошо, — Макс обнял его за талию под одеялом и заговорщически шепнул. — По секрету, чувак зарплату за это получает, — а потом громче: — Свет!

Центральная система распознала команду, и дом погрузился во тьму. Тихой тенью в комнату проскользнул Кис и с удобством устроился в кресле.

Мир тепло что-то мурлыкнул в шею Макса и, прижавшись к нему, спрятавшись в его руках, потерся щекой о его плечо.

— Спокойной ночи, родной… И постарайся выспаться. Потому что завтра утром я намерен заняться с тобой любовью, — он выдохнул в расслабленные губы, мягко коснулся их поцелуем и закрыл глаза.

Но утреннего секса не вышло: они проспали. Суета, скорый завтрак, быстрые сборы, за костюмом надо заехать, а время уходит…

Остановиться и передохнуть они смогли только, когда Макс прошел регистрацию. Посадка уже шла, а Мир все никак не мог отпустить его руки. И смотрел, смотрел в любимые глаза…

— Все будет хорошо, — шептал Макс, обнимая его посреди зала. — Все будет хорошо. У тебя репетиции, подготовка к показу, ты соскучиться не успеешь, как я вернусь. Это мне там дуреть от скуки придется.

— Хоть не ври мне, Соколовский, — тоскливо прошептал Мир. И было плевать, сколько людей смотрят сейчас на них. Они вместе так давно, что даже папарацци надоело выслеживать их. — Ты будешь крутиться там, как белка в колесе.

— Ведь я белочкаааааа, твоя белочкааааа, — тихонько подвывал Макс ему на ухо. — Привезу тебе пива и сосисок. Жутко вредных и чудовищно калорийных, чтоб твой режиссер меня распял потом, ибо ты ни в один костюм не влезешь и танцевать не сможешь и снова будешь только мой. Так что дождись меня, Бикбаев!

— Трепло, — бросил Мир, отстраняясь от него. Хотел, было, что-то еще сказать, но, услышав объявление об окончании посадки, только тихо застонал и просто прижался губами к его губам.

— Люблю тебя, — выдохнул Макс и растворился в толпе, будто и не было его.

— Люблю… — Мир замер с нелепо поднятыми руками, растерянно глядя ему вслед. Секунда, вторая… Он сморгнул, словно только что проснулся и медленно опустил руки. В серой мути глаз плеснуло тоской и отчаянием, а потом Мир развернулся и, низко опустив голову, побрел к выходу. Утро. День только начался… Первый день без НЕГО.

========== Часть 3 ==========

6.

Мир от него бегал. Тупо бегал. Никогда не оставался с ним в одной комнате, если в помещении не было как минимум кого-то третьего, изыскивал тысячу причин, чтобы смыться сразу, как только заканчивалась репетиция, он даже душ не принимал, нырял в машину и все, привет! И если первые пару дней Петр откровенно бесился, на четвертый день он уже попросту хохотал. При том — над самим собой. Такой себе несостоявшийся Казанова, которого за нос водит деревенская простушка, которую, казалось, так легко будет уложить в постель.

Вот только Мир — не деревенская простушка. Мир — игрок. Еще какой игрок. И забывать об этом не стоит ни на мгновение. И Страхов с утроенной энергией принялся за охмурение объекта собственных желаний.

Один раз ему даже удалось. Почти удалось довести Бикбаева до белого каления. Он просто ушел немного раньше, якобы торопясь на встречу. А потом вернулся. Аккурат к тому моменту, когда Мир, решив, что остался в одиночестве, принял наконец душ и вытирался полотенцем в небольшом предбанничке. В гордом одиночестве. Конечно, Петр рисковал получить по морде, но прекратить восхитительную будоражащую игру не мог. Это было выше его сил.

Тогда он вошел, и без предисловий притянул Мира к себе, впиваясь поцелуем в губы, жаля плечи, шею, грудь. И пусть тот упирался, пусть матерился сквозь зубы, пусть прокусил губу до крови. Оно того стоило. Бешенство в его глазах. Бешенство и страх. Потому что он боялся не сдержаться.

…Ящик перед труппой Петр выставил вечером. Под звуки МУ, похлопывание по плечам и поздравления по поводу того, что в Израиле его признали лучшим актером, он прихватил заранее припрятанную бутылку «Кристалла» и двинул в гримерку. Все верно. Мир, принявший на грудь, совершенно точно за руль не сядет. Макс за ним из Берлина не примчится. Вот ведь забавность…

Петр толкнул дверь и улыбнулся. То, что надо.

— Меня Светка попросила подбросить ее домой. Это по дороге как раз. Могу подвезти и тебя.

Мир обжег его нечитаемым взглядом и отвернулся, ощутимо напрягаясь.

— Спасибо. Я вызову такси, — почти черные глаза Петра, казалось, прожигали его насквозь. Мир поежился и поднял воротник повыше. В тот раз, когда Страх поймал его в душе… Мир до сих пор вздрагивал от воспоминаний. Он тогда чуть не сдался. Страсть Петра просто вышибала дух, и Миру только чудом удалось избавиться от него до того, как ему окончательно сорвало крышу. Его тело — его враг. Словно ему снова только восемнадцать. Разбуженные Петром страсть и желание бушевали в крови и не давали спокойно спать. Отсутствие Макса доводило до истерики. Да и память — еще один предатель — издевалась, подкидывая воспаленному воображению картинки из прошлого. Обнаженный Петр, Макс и он сам. То, как касался его Петр тогда…

— Таааксиии? — из-за спины Страхова вынырнула Света Борисенко, которая играла Сибиллу в этом мюзикле. — Неее, мальчики, ну что вы как дети малые! Ну тут же ехать — два раза упал и на месте. Вы, может и трижды заслуженные, но лично меня «жаба» задавит платить за такси, так что собрались и поехали!

Она просто клещом вцепилась в запястье Мира и, подхватив под руку Петра, потянула обоих к выходу.

— Обещаю не занимать много места, и вообще, вести себя прилично!

— Свееткааа… — растерянно протянул Мир. Попытался высвободиться, но Светланка только стиснула его еще сильнее. Так, что острые ноготки впились в кожу. Мир невольно охнул. — Ладно-ладно, отпусти только.

Света послушно ослабила захват, и Мир невольно фыркнул. Слабый пол…

Хотелось материться. И желательно в голос. Петр изображал из себя душу компании, но его беззаботному виду Мир не верил ни капли. Вот только выставлять себя на посмешище, изображая из себя наивную девственницу, попавшую в плен к разбойникам, не хотелось.

Светка, не по-детски приложившаяся к шампанскому после репетиции, трепалась, не переставая, а когда на стоянке углядела еще одну бутылку в руках Петра — обрадовалась халяве.

— Ой, Петечкааа… Это что, настоящее?.. Вау, «Кристалл»! Никогда в жизни не пробовала!!!

— Ну, раз не пробовала, тогда открывайте, — Страхов отключил сигнализацию. — Загружайтесь. Мир, ради всего святого, открой ты, иначе мадам прелестница зальет всю обивку.

Мир только вздохнул, принимая бутылку. Такое шампанское он еще не пробовал. Нет, деньги позволяли иногда баловать себя, вот только желания ни разу не возникало. Пожалуй, он позволит себе глоточек…

— Я ошибаюсь, или то шампанское, которое ты ставил труппе, несколько отличается от… этого? — он помахал в воздухе уже открытой бутылкой. — Денег не хватило? — ухмыльнулся и задумчиво погладил горлышко кончиком пальца. — Стаканы есть или будем по старой привычке — из горла?