Шорох

Осторожно, стараясь ни на что не наступить, Никодим пробрался ближе к столу, нагнулся и высмотрел непочатую бутылку водки. Безжалостно скрутив крышку, присосался губами прямо к горлышку и сделал три больших глотка. «Все, хватит, а то опять «уйду»… – остановил себя мужчина, зная по опыту, насколько зыбка грань между спасительной опохмелкой и новой пьянкой.

Закурив и выждав несколько минут, Никодим почувствовал себя гораздо лучше, отчего решил, что пора будить всех остальных. «Только как тут их добудишься?», – едва успел озабоченно подумать он, как неожиданно пришла помощь: из моечного отделения раздался сильный, более громкий, чем в первый раз, грохот.

– Что за ек-макарек? – подал недовольный голос бывший летчик и принял сидячее положение, положив подбородок на стол.

Банщица Зося, громко всхрапнув в последний раз, тоже проснулась и, колыхнув большим животом, перевернулась на бок, попробовав встать. С третьей попытки ей это удалось, и она, схватив со стола первый попавшийся стакан с недопитым соком, жадно осушила его. Ее маленькие, заплывшие жиром глаза, сейчас, после бессонной ночи и излишеств, превратились просто в щелочки. Возраста Зоей никто не знал: на вид ей можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти. Виной тому – обрюзгшие от постоянных излишеств и вредных пристрастий тело и лицо: редко когда она проносила мимо своего рта рюмочку. Но пуще алкогольной зависимости она была неизлечимо больна похотью. В этом был ее злой рок, так как по причинам, описанным выше, женщина была сексуально непривлекательна и довольствовалась очень редкими, разовыми свиданиями с крепко подвыпившими мужичками, которые сама же и устраивала. Понятно, что это проблему нисколько не решало, поэтому свои сексуальные фантазии она подпитывала и утоляла здесь же, в бане, внезапно, под видом какой-то служебной надобности, регулярно наведываясь то в мужскую раздевалку, а то и в моечное отделение, бесстыдно при этом разглядывая голых мужиков.

– Что там за шум, – повторно спросил Владимир, кивнув в сторону двери.

– Не знаю… Заходил туда, умывался, все в порядке было, – невнятно пробормотал Нелюдим.

– Слышь, молодой… иди, сходи, проверь… – привычно скомандовал сторожу бывший капитан военно-транспортной авиации, – а мы тут пока немного приберемся, да по рюмашке разольем.

Петя, когда-то, по его словам, работавший учителем физики в школе, застегнул мятую рубаху, и, не заправив ее в брюки, не удосужившись найти и надеть второй носок, послушно поковылял из раздевалки.

– Тьфу, чмо, – негромко, но отчетливо выругался ему в спину кочегар, когда за бывшим учителем закрылась дверь.

Почему Петя ушел из школы не знал никто. Сам он, устраиваясь сторожем в баню, лишь коротко пояснил: «Надоело». Ему, конечно же, никто не поверил: разве же по доброй воле кто-то поменяет работу учителя на непрестижный труд сторожа? Была какая-то темная история в прошлом физика, но какая – пока его коллегам узнать не удалось. Чем-то гаденьким осязаемо веяло от него, но чем – непонятно. Поэтому решили держаться с ним настороже и… присматриваться.

Петя, еще до конца не проснувшись, позевывая, прошел по коридорчику и толкнул дверь в моечное отделение. Вошел внутрь и остановился, осматриваясь. Все было как обычно. Затем молодой человек, не спеша, обошел все помещение и вернулся к дверям. «Странно… все в порядке. Откуда грохот? – заторможено недоумевал бывший учитель. – Если только… что-то в парилке грохнулось? А что там может упасть?». Не сильно надеясь на успех, мужчина все-таки решил проверить оставшуюся комнату. «Быстро заглянуть и обратно, к столу», – наметил он план.

Толстенная деревянная дверь в парилку для пущей надежности с обеих сторон была оббита оцинкованной, нержавеющей сталью, от чего стала еще более массивной. Не без труда потянув ее на себя за деревянную ручку, Петя, наконец, смог широко распахнуть дверь и… оцепенел на пороге. Ноги стали подкашиваться, и молодой человек попятился назад, но чьи-то руки с двух сторон сразу же подхватили его подмышки, легко оторвали от пола и, пронеся вперед по воздуху с метр, поставили перед… тем, перед… чем он и оцепенел от животного страха. Дверь за спиной плотно и беззвучно закрылась, надежно отрезав его от внешнего мира.

В парилке было жарко, хоть парься. «Почему?», – пронеслась в голове человека нелепая из-за своей неуместности мысль. Вдохнув глубоко нагретый воздух, чтобы не потерять сознание, Петя поморщился: ощущался сильный запах сероводорода, как будто целое стадо крупнорогатого скота только что испражнилось тут. И источник этого смрада находился рядом, в каких-нибудь полутора-двух метрах от едва держащегося на слабых ногах и готового в любой момент провалиться в бессознание, молодого человека.

Существо, из-за громады своего четырехметрового роста, едва умещалось на нижней полке. Голова, с лицом красноватого оттенка, венчалась небольшими рогами, упиравшимися в обшитый осиной потолок. Низкий лоб, круглые, красные глаза, вытянутое рыло как у кабана, большой черный провал безгубого рта с множеством острых коричневых зубов – таким предстал перепуганному до смерти человеку лик неизвестного зверя. Туловище существа было похоже на тело огромного кузнечика. По бокам туловища виднелось два больших крыла, сзади – длинный, увенчанный кисточкой хвост. Ноги заканчивались крупными, как у кабана, раздвоенными копытами, на пальцах рук виднелись загнутые внутрь желтые когти. Все существо, за исключением его лица, было покрыто черной густой шерстью.

Петя инстинктивно отпрянул назад и повернулся, намереваясь бежать отсюда, куда глаза глядят, но натолкнулся на пару небольших, меньше метра ростом существ, отдаленно напоминавших орангутангов. Они тоже имели хвосты, рога и копыта. «Черти!», – безошибочно определил бывший учитель и от этого открытия рухнул навзничь.

– П-р-и-в-е-д-и-т-е е-г-о в ч-у-в-с-т-в-о! – утробно прорычало существо.

– Слушаюсь, господин барон-демон, – отчеканил один из двух чертей и плеснул из ковшика ледяной водой в лицо бывшего школьного физика.

Петю быстро привели в сознание и снова поставили на ноги перед демоном.

– Л-ю-б-и-ш-ь д-е-т-и-ш-е-к? – медленно, с трудом выговаривая человеческие слова, произнесло чудовище.

– Я, не… да, то есть… не совсем… – начал лепетать Петя, не понимая, в чем подвох, и поэтому не зная, как отвечать.

– Д-а… л-ю-б-и-ш-ь… о-с-о-б-е-н-н-о д-е-в-о-ч-е-к… да… – не то спросил, не то констатировал демон. – Я з-н-а-ю. О-н-и – н-е-ж-н-ы-е и в-к-у-с-н-о п-а-х-н-у-т…

Петя слушал… и вспоминал. Перед его глазами пронеслась та история, из-за которой его без лишнего шума выгнали из школы. Родители девочки боялись огласки, а пуще того – травмировать ребенка, поэтому никто в милицию сообщать не стал, но с того дня за ним прочно приклеилось несмываемое клеймо: «Педофил». И каждый раз, когда пересекал в поисках работы порог очередной школы, его репутация уже обгоняла его самого, перекрывая всякую возможность трудоустроиться по профессии. Так он оказался сторожем бани.

– Т-в-о-й п-о-р-о-к – в г-о-л-о-в-е. Н-а-м т-а-к-и-е н-у-ж-н-ы, – натужно проревело чудовище и чуть шевельнуло крыльями. Между ними на его спине, сложенная пополам, покоилась длинная костистая пика, которая теперь освободилась и, распрямившись, сбоку ударила по шее безвольно наблюдавшего за этим человека.

Раздался глухой хруст разрываемых шейных позвонков, рвущихся мышц, лопающихся артерий, и голова бывшего школьного учителя с мягким шлепком упала лицом на деревянные доски пола. Безголовый теперь труп по-прежнему крепко держали за руки два черта. Из его разорванного горла, выталкиваемая последними толчками останавливающего сердца, прямо на копыта демона хлестала кровь.

– О-т-д-а-й-т-е т-е-л-о… – прохрипело чудовище, и два черта мгновенно распахнули дверь парилки, выбросив в моечный зал обезглавленный труп. Тут же к нему метнулись десятки теней разного размера и с шумом, всхлипываниями и рычанием принялись рвать его на клочья.