Шорох

Девушка явно заметила мелькнувшую улыбку и нарождающуюся симпатию к ней со стороны молодого человека. Он с интересом наблюдал, как стянутые злостью черты ее лица разглаживаются, смягчаются вместе с уходящей из нее агрессией. Теперь основной доминирующей эмоцией на лице незнакомки становилось… удивление. Да! Она была не просто удивлена, а шокирована! Это значило, что девушка была совсем не готова к такому поведению незнакомого парня. И это было для нее приятным открытием: она также, одними глазами, чуть шире, чем обычно, раскрыв их и слегка разжав губы, робко улыбнулась в ответ.

Мягкая, но очень сильная и теплая волна прокатилась по телу молодого человека, омыв сначала лицо, потом спустившись по напряженной шее, заполнив грудь и растворившись где-то в ногах. Это было чертовски приятно! Диме на мгновение показалось, что сейчас на его спине вырастут крылья, и он взлетит, одним махом преодолев разделяющее их пространство.

«Уф! Успокойся… ты же не пацан четырнадцатилетний», – Дмитрий жестко взял себя в руки. Ему это удалось, но ненадолго: девушка как сильнейший магнит притягивала все его внимание, и он снова принялся разглядывать ее, теперь казавшееся уже таким родным, лицо.

Где-то, какой-то частью рассудка он понимал, что внезапно охватившая его влюбленность к совершенно незнакомой девушке объясняется очень просто – физиологией. Просто пришло для него время, когда надо обзаводиться семьей, заводить детей, строить дом. «Женится тебе, парень, надо», – вспомнил Дмитрий расхожую фразу и неожиданно удивился: «А почему бы и нет?», – а потом принялся рассуждать дальше. «Мы с ней коллеги, значит, похожи по характеру, значит, нам легко будет понимать друг друга. А взаимопонимание – это семьдесят процентов успеха, – Дмитрий во всем любил точность (профессия обязывала), поэтому все измерял, – а остальное, любовь там и так далее, приложится».

Девушка, в свою очередь, тоже продолжала разглядывать понравившегося ей парня, чье волевое, грубоватое, открытое лицо вызывало доверие и ощущение надежности. Странная ситуация, но кто знает: может, для нее тоже время пришло? Дмитрий видел ее дружелюбный заинтересованный взгляд и гадал: как ее зовут? «Хоть бы Наталья», – попросил неизвестно у кого парень. Ему всегда нравилось это имя, и он хотел, чтобы его девушку звали именно так. «Мою девушку? – усмехнулся молодой человек, – однако ж…». Дав этой мысли оформиться и начать жить самостоятельной жизнью, Дмитрий снова взглянул на незнакомку. Но на этот раз уже по-новому: не как на чужого человека, а как на свою девушку. А что? Разве не мог двадцатичетырехлетний парень об этом помечтать? Гипотетически она могла быть его девушкой. Своим логическим умом он прекрасно это понимал. А где грань этого возможного? Когда наступает тот момент, когда она стирается, делая невозможное возможным?

Парень со смаком проговорил про себя: «Моя девушка… моя… Наталья. Моя Наталья!» и ощутил незнакомый для себя ранее прилив теплоты в груди. «Ну, а что? Ничего невозможного не бывает! Разузнаю через своих, кто она, откуда, найду, обязательно! – твердо решил Дмитрий. – Кто знает, может, этот моя судьба?».

Так молодые люди продолжали переглядываться на расстоянии, каждый думая о своем и строя планы на будущее. Дмитрий любовался девушкой, наблюдая, как она смешно сощурилась, когда ей в глаза попал прямой луч солнца. В этот момент неожиданно в поле зрения возник кто-то еще. «Откуда он взялся. Как я его не заметил?», – опешил от своей невнимательности Дмитрий и переключился на новый объект. Им оказался мужчина, одетый в военный камуфляжный костюм какие многие молодые люди предпочитают из-за практичности и подчеркивающей мужественность владельца крой. «Черные глаза, нос с горбинкой, щеки и подбородок курчавятся густой бородкой… – шептали губы Дмитрия, – что ему тут надо?».

Незнакомка, Дмитрий отчетливо это видел, была рада новоприбывшему и не рада одновременно. Когда она повернула к мужчине лицо, то оно озарилось радостью, мгновенно сменившейся беспокойством: девушка пыталась что-то объяснить незнакомцу. Он, и это тоже было Дмитрию понятно, не понял ее, расположился рядом и по привычке… по привычке приобнял девушку за талию! Молодой человек видел, как поросшая густыми черными волосами кисть руки незнакомца в камуфляже по-хозяйски легла на спину… его, да, он уже свыкся с этой мыслью, на спину и талию его Натальи!

Тягучая и черная как деготь волна какого-то нового, никогда прежде ранее не испытываемого им чувства, поднялась в груди и накрыла с головой, заставив вспыхнуть щеки и забиться в ушах громким стуком пульса. Это была… ревность! «Она такая же, как и все! – билась чугунными ударами мысль в голове, – чем он лучше меня?! Зачем ты позволяешь ему лапать себя?! Вам всем только бабло и нужно». Дмитрию показалось, что рухнул красивый, чистый, наполненный радостью и любовью мир. Его мир.

«Размечтался… «моя Наталья»…Идиот! Да она сука из «белых колготок [6]». Надо было ее давно уже валить…», – костеря себя на чем свет стоит и, пытаясь выровнять дыхание, молодой человек плотнее прижал резиновый окуляр прицела снайперской винтовки к глазнице и поймал лежащую между двух крупных камней фигурку девушки в дальномерную шкалу. «Сирень, я четырнадцатый. Наблюдаю: два снайпера чехов [7], ниже меня по склону двести метров в направлении на тринадцать часов. Ориентир – два крупных камня. Одного зачеркну. Второй – за вами. Как понял?», – стараясь не двигаться, негромкой скороговоркой в радиостанцию, закрепленную слева на груди, Дмитрий передал сообщение старшему командованию.

Затем, убедившись, что его поняли, подвел основной треугольник прицельной сетки к складке над переносицей, ставшей снова чужой незнакомки. Она не просто перестала быть симпатичной, милой девушкой со светлой челкой, «его Натальей», она стала смертельно опасным врагом, а врагов Дмитрий за месяцы первой чеченской научился безжалостно уничтожать. «Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре», – задерживая дыхание, медленно про себя считал молодой человек и, наконец, плавно, словно погладил, нажал спусковой крючок.

Он видел, как за мгновение до этого, незнакомка, в точно такой же прицел внимательно следившая за ним, заметив что-то неладное в его поведении, напряглась, словно окаменела. Потом… догадалась о том, что произойдет в следующую секунду и выкрикнула в его адрес проклятье, или это была мольба о прощении, а может быть, она что-то указала напарнику – неизвестно, но в тот же миг на ее лбу появилась маленькая, издалека казавшаяся черной точка – аккуратная, с ровными краями, дырочка от его пули. Девушка, так и не успев закончить, с открытым ртом отвалилась набок, глухо стукнувшись виском о камни.

«Ну, вот и все, – прошептали губы Дмитрия и послали воздушный поцелуй несостоявшейся невесте. – Теперь уходим». Надо было быстро менять позицию – оставался еще один вражеский снайпер. Дмитрий пригнул голову и стал, вжимаясь всем телом в каменистый грунт, отползать назад. Двадцать, сантиметров, полметра, еще чуть-чуть и большая спасительная воронка. Молодой человек уже радостно почувствовал, что пальцы ног потеряли опору, опускаясь в спасительную глубину, как ощутил сильный толчок в ключицу и безжизненно ткнулся лбом в землю – пуля второго снайпера настигла его.

Командир мотострелкового батальона федеральных сил, напряженно следивший за дуэлью снайперов, увидев развязку, в сердцах швырнул бинокль на землю. «Жаль, если парня потеряем, хороший офицер… Второго, сука, не упустить бы! – и гаркнул в рацию: – Смирнов, по заданной цели, два залпа! Огонь!».

Прошло меньше минуты и шесть восьмидесятидвухмиллиметровых снарядов минометной батареи с громким, жутким воем упали на небольшой клочок земли, в аккурат вокруг двух крупных камней. Когда осела пыль, трупа девушки уже не было: разорванный взрывами в клочья, он смешался останками с серыми камнями, корнями вырванного из земли кустарника, пожухлой травой и еще каким-то мусором.