Шорох

Я вслух поделился своими мыслями с бизнесменом. Он с пониманием выслушал меня и присоединился к моему занятию. Вдвоем мы обшарили лучами обе, развернутые к нам стороны валуна, но тоже ничего странного не заметили. Я повернулся к своему партнеру сказать, что надо заканчивать и уходить, но не рассчитал, что он окажется так близко от меня. Я неловко отшатнулся, оперся рукой… о воздух и, чтобы не перевалиться, не найдя опоры за борт, выпустил из рук фонарь, а затем, перегнувшись в поясе, наконец, оперся рукой о борт баркаса.

Мы оба рефлекторно кинулись вслед за упавшим предметом и, склонившись над темными водами, с удивлением замерли, наблюдая, как фонарь медленно опускается в толще воды. Устройство было дорогим, в надежном прорезиненном корпусе, с мощным запасом аккумуляторов, поэтому освещало траекторию своего погружения на дно бухты и в воде. Какой была глубина у берега в этом месте, я бы затруднился сказать. Известен эффект искажения расстояния в толще воды – здесь могло быть и три, и все десять метров. Но вот фонарь достиг дна и осветил ближайшее пространство перед собой. Мы не ожидали сегодня больше никаких сюрпризов, но, увидев, что он нам показал, мы оба от неожиданности, а я еще и от страха, отшатнулись. Там, на дне бухты, у самого подножья валуна… лицом вверх, с широко открытыми глазами лежала наша утопленница. Преломление света в многометровом слое воды делало свое дело, и оптический эффект приближал все, что находилось на дне. Казалось, что старуха лежит не глубже чем в метре от нас.

Сдерживая ужас и отвращение, я внимательно рассматривал землистое неподвижное, безжизненное лицо той, что совсем недавно пыталась убить меня, а сейчас сама лежит на дне моря, мертвая. Вдруг мне показалось… или не показалось? что в какой-то момент взгляд ее мертвых бесцветных глаз стал… осмысленным и… остановился на мне. Я физически ощущал его сверлящую тяжесть у себя на переносице! Я поежился. Ощутимая рябь пробежала по спине между лопатками, во рту пересохло, захотелось бежать отсюда без оглядки. Но тут ее тонкие губы, чуть шевельнувшись, раздвинулись… и над водой вокруг нас снова раздались уже знакомые мне высокие мелодичные звуки: «Плюти-плюти-плют. Плюю-ти-плю-ти-плют. П-лю-ти-плю-ти-п-лют». В то же мгновение утопленница вскинула правую руку вверх! Я заворожено смотрел, как словно телескопическая антенна ее рука быстро вытягивается, и скрюченными пальцами уже показавшись над поверхностью воды, хватает воздух, отчаянно стремясь дотянуться до моей шеи. Я не знаю, что случилось бы дальше, если бы не мой партнер. В его руке невесть откуда взялся небольшой черный пистолет, мгновенно выплюнувший пять или шесть пуль одну за другой в отвратительную цель. Рука утопленницы безвольно опустилась…

– Не знаю, русский, кто вы и что натворили, если даже в мире мертвых вас хотят убить… – после тягостной паузы, наконец, произнес ресторатор.

Мы сидели в каюте его катера в окружении роскоши: красное дерево ценных пород, тончайшая, искусно выделанная кожа не менее ценных пород животных, обильная позолота на всем чем можно, невесомость изысканного фарфора, и пили коньяк. Сегодня я родился как минимум два раза. И своими «рождениями» я был обязан сидевшему напротив меня, сосредоточено насупившемуся в раздумье китайскому бизнесмену.

Вывод, к которому он только что пришел, огорчил меня и подтвердил мои самые худшие опасения.

«Страшно оказаться на пути сверхъестественного. Чувствуешь себя абсолютно беспомощной жертвой. Знаешь, что твои дни, а может быть, минуты уже сочтены, и кто-то пришел за твоей жизнью, но когда этот кто-то протянет свою когтистую ледяную руку и заберет ее – не знаешь. И не знаешь – как. Но ожидаешь каждую секунду: днем, ночью, во сне, на работе, на отдыхе – везде! И в этом сводящем с ума ожидании ты уже не живешь, ты уже труп. Твоя душа уже мертва, осталось дело за немногим – за тленным телом… Тьфу, какая гадость, надо прекращать… не дождетесь, мрази!», – с трудом встряхнув с себя парализующую магию Страха, я одним большим глотком осушил бокал и полный решимости что-то делать, бороться, с вызовом обратился к хозяину катера:

– Ну и что? Не знаю! У нас говорят: против лома, нет приема… если нет другого лома.

– Да, слыхал. У русских много мудрых изречений, но и мы, китайцы… не шиты… э, э, – запнулся в затруднении, подыскивая подзабытые русские слова, ресторатор.

– Не лыком шиты! – я с готовностью помог вспомнить полюбившуюся, видимо, ему пословицу.

– Да, верно. Я думаю так же, как и вы. И сейчас мы направляемся к очень опасному господину. Если кто и может нам сейчас помочь, то только он. Другой вопрос – захочет ли?

– И кто этот господин?

– Старейшие и сильнейшие маги, колдуны, заклинатели этой части света выбрали его быть своим предводителем и представителем в делах сил Света и Тьмы, – и после короткой паузы, убедившись, что я слушаю его самым серьезным, без тени иронии образом, закончил, – они нарекли его Океанским Медиумом. Это высший титул в их иерархии.

Да, информация была очень серьезной. «Океанский Медиум… океанский… медиум, о…м, неужели?!».

– Я видел яхту в бухте, абсолютно черную с аббревиатурой «ОМ» на корме… – удивленно начал я, но мой собеседник не дал мне закончить.

– Да, это его корабль. Мало кому из ныне живущих довелось там побывать – медиум ведет затворнический образ жизни. И при обычных обстоятельствах я никогда бы не стремился попасть на черную яхту и никому бы не советовал. Такие встречи очень опасны: никогда нельзя предсказать, чем они закончатся. Но ваш случай особый. Он угрожает не только вам, но и безопасности всей гавани и города, а значит, это уже и наша проблема.

Так, переговариваясь, мы подошли к намеченной цели: катер бизнесмена остановился на почтительном удалении от черной яхты. Извинившись и сославшись на необходимость телефонного звонка медиуму, ресторатор встал и покинул каюту, направившись в рубку. Я видел, что там установлена самая разная электронная аппаратура и предположил, что бизнесмен побеспокоился о том, чтобы его переговоры с катера никем не прослушивались.

– Нас готовы принять. Попросили немного подождать, – коротко пояснил вернувшийся ресторатор.

Чьи-то руки развязали сзади плотную темную повязку, и она упала на колени. Эти же руки незаметно, из-за спины тотчас же убрали ее. Именно так, с завязанными глазами, нас приняли на борт яхты. Я осмотрелся и обнаружил, что нахожусь в небольшой квадратной комнате на оббитом чем-то мягким, наподобие ковролина, полу. Сзади меня у стены лежало несколько больших подушек, украшенных традиционным китайским орнаментом. Сами стены и потолок были задрапированы бордовой ворсистой тканью и украшены панно с изображениями каких-то сцен, преимущественно батальных. Героями этих эпизодов были изображены люди, звери, в основном змеи и драконы, и совсем непонятные существа. Откуда-то сверху, из искусно спрятанных светильников, лился мягкий, приглушенный красный свет. Прямо в центре комнаты передо мной стояла высокая, почти до самого потолка фусума – традиционная китайская перегородка. Вощенная бумага, которой был оклеен деревянный каркас ширмы, несла на себе изображения вспененных морских волн, плавно сливающихся с ночным звездным небом.

Кроме меня в комнате находился и ресторатор, устроившийся справа в позе лотоса, с прикрытыми глазами. Я никогда так не сидел, поэтому взяв одну из подушек, подложил ее под колени и опустил ягодицы на икры ног.

Едва я устроился и сосредоточился на происходящем, как за фусумой качнулась легкая тень, и мягкой, скользящей походкой на середину комнаты вышел невысокого роста, сухой как стебель старец. Он тут же принял позу лотоса и только после этого коротко поздоровался с нами на китайском: «Нихао!».

Одет медиум был в длинный темно-синий халат, наглухо застегнутый под горло на пуговицы. Ноги в темно-бордового цвета брюках прятались в черных мягких туфлях. Лицо было лишено всякой растительности за исключением недлинной седой клиновидной бородки. Наголо обритую голову венчала низкая квадратная шапочка такого же цвета, что и халат, украшенная по нижнему краю узкой полосой позолоты традиционного орнамента.