Селена (СИ)

Короче - оставшиеся десять дней были испорчены. Нас окружали постоянно большое число людей. Если автобус шел на экскурсию - то он был полон, и все рядом сидящие говорили о нас, обо мне, о моих проблемах.

Я вернулась домой разбитая и еще более растерянная.

Друзья и знакомые, если и звонили мне, то говорили заготовленными текстовками. Или командные рекомендации сделать то, или это. Я перестала звонить всем. Постепенно и мне перестали звонить.

Я осталась одна.

Это была иллюзия.

Я старалась изменять маршруты, меняла магазины. Я ходила не туда, куда обычно, чтобы меня не встречали вдруг набежавшие очереди, или разговоры в кассах о том, куда и как я засовываю тампакс.

Но все это ничего не меняло. Я уже не могла рисовать. Я не могла думать и держать кисточку под таким нажимом и натиском агрессивного внимания.

Выжить... Выжить... Выжить...

Так прошло несколько месяцев. Я была блокирована неким пространством. Камеры, камеры, камеры. Везде были камеры. Я чувствовала это кожей.

Еще немного, - успокаивала я себя - потерпи, это не будет длиться вечно,

Это очень дорого стоит, да кто ты такая, чтобы пасти тебя самолетами и поездами. Я не знала ответов на эти вопросы. И уже не хотела знать. Я сломала себе голову - что им нужно от меня? Ни один ответ не казался мне вразумительным.

Все слишком долго тянется.

Когда же это кончится?

Я хотела только вырваться живой, я проклинала все, свое самолюбие, свои желания, да не надо мне ничего! Я больше ничего не хотела, лишь быть обычным человеком, за которым никто не следит, и никто не ходит. Быть как все...

Я все еще не знала, во что ввязалась. Вернее, что ввязало меня.

Кто эти люди, что они хотят? Не могут так проверять обычного художника.

Я не знала, что мне делать.

Дача не принесла успокоения. К тому же, кто-то залез туда и унес практически все, что смог унести - кроме стен и старых диванов. Телевизор, чайник, даже часы со стен исчезли.

Лето не вылечило мой кашель. Но я все еще улыбалась, все еще верила, что силы эти добрые, что они хотят мне добра и пасут меня для будущего.

- А может, обо мне просто забыли? А эти-то и ходят. Им что - лишь бы зарплата шла.

Наивная.

Летом я решила, что поеду с дочкой в Барселону. Кашель лечить.

Барселона - была постоянным нашим местом отдыха. Это было привычное место. Гостиница, новое окружение, люди, - я так хотела увидеть других людей, я тогда называла их настоящими.

Настоящих - значит других, не тех, кто ходит за мной.

Другая страна, другая обстановка, да, пусть камеры, но это будет не мой дом, не мои обычные условия, а что-то другое.

И может быть, и я увижу, наконец, кто руководит этими действиями, может я смогу вычислить того, кто ведет слежку.

Ведь ясно же, что наблюдение и операция ведется русскими, а центр - где-то еще. Одно я понимала точно и четко - это было большое дело, очень дорогостоящее, очень масштабное, и стояло за этим реально богатое и мощное формирование.

А русские. Ну что русские. С ними наверняка можно как-то договориться. Я же тоже может быть смогу потом помочь. Чем и как я не знала. Я знала только одно - я больше всего этого не выдержу. Я не могу больше дышать под постоянным наблюдением камер. Глотка свободы - все, что мне хотелось. Глотка бесконтрольных действий, и глотка свежих людей.

Улыбка все еще клеилась к моим губам. Как минимум я хотела понравиться.

На уме постоянно вертелось избитое - тайна рождает любовь.

Соображения о том, может ли понравиться женщина, которая полностью открыта - о которой известно все - как она ходит, как она бегает, как она моется, как подкладывает тампоны, как вытирает попу, в конце концов, и как... - этот вопрос реально занимал мои мысли.

Уровень сознания... Сейчас мне стыдно... Кому я хотела понравиться? Тому, кто вел операцию - кто непосредственно следил за мной, кто отдавал распоряжения по моему мучению и испытаниям.

- А может, обо мне забыли? - это вопрос вырвался у меня к концу лета.

Муж пожал плечами.

- Кто забыл?

- Ну, как кто? Те, кто отдал приказ следить за нами, кто посадил нас под колпак. Может команда была, а теперь о нас все забыли.

- Да ты столько не стоишь, сколько уже потрачено на все это денег, - как-то услышала я на улице, крикнутое прямо мне в глаза.

- Я столько не стою, сколько уже потрачено на все. Ради чего ведется вся компания?

- Может, о нас забыли?

Муж удивленно посмотрел на меня.

- Может, тебя уже приняли.

Пришел мой черед удивляться. Что значит приняли? А почему тогда все это не заканчивалось? Я хочу лечь в постель спокойно, закрыть глаза, выйти утром на улицу и не увидеть знакомых физиономий.

Действительно все длилось и длилось. Никто не жалел денег на сопровождение. Весь самолет в Барселону был забит службистами.

Но я улыбалась. Я красила губы. Да тогда я еще красила губы и ухаживала за собой.

Как все это смешно мне сейчас вспоминать.

Никто, ни один человек не способен любить так женщину, чтобы попереть против этой силы ради нее. А сила была огромная. Я этого не понимала тогда. Романтик. Единственный и последний. Но мне ничего особенного и не надо было. Просто какую-то информацию. Хотя бы о сроках - когда же будет конец.

Барселона встретила нас полным отелем русских. Русские были даже на нудистском пляже, скрытом в скалах.

Рядом с нами номер занимала худенькая женщина из Самары с дочкой - почти ровесницей моей. Девочки тут же подружились. Женщина прилипла ко мне как банный лист. Она ходила со мной повсюду. Она разговаривала и разговаривала. Она не замолкала, вытягивая из меня нервы. И, наконец, я услышала угрозы.

- Ты знаешь, что могут сделать? Ты такая наивная. Могут ведь запросто посадить твоего ребенка на иглу. Изнасиловать. Убить. И что ты будешь делать? С дочкой наркоманкой? Или инвалидом?

Я все поняла.

Нужно было четко следовать их советам, инструкциям, рекомендациям. Делать то, что скажут они.

Дочь была для меня всем. Все что я делала, все свои последние годы, да что говорить, все что я делала после рождения дочки - было для нее. Для себя я ничего не хотела. И мужа... Тоже могут избить, оставить калекой, могут и убить.

Я ревела все ночи. Куда бежать? Как скрыться? А как бежать с ребенком? Без денег? Куда, как спрятать семью, как обезопасить ребенка? Мужа? Я ничего сама по себе для себя не значила. Я... А может мне лучше умереть? И все кончится...

Угрозы были вполне определенные. Странно, я же ничего не пыталась предпринять. Или эти мои поездки - расценивались, как попытки исчезнуть, скрыться, как новые и новые расходы, на которые я развожу преследователей.

Тяжелые размышления приводили меня в постоянным слезам. Я плакала каждый вечер, и уже ничто не могло меня сдерживать. Лицо опухло от постоянных ночных слез. Я ничего не соображала.

На что и на кого я могла рассчитывать. Кто мог мне помочь? К кому обратиться. Я устала.

В последний день за нами не приехал автобус. Мы стояли с ребенком у подъезда гостиницы, скоро уже пора было вылетать из Барселоны, а автобуса не было и не было. Слава богу - у меня осталось несколько монеток. Я позвонила из автомата гиду. Слава богу - у меня был телефон нашего гида. Она очень удивилась, что автобус к нам не заехал, и сказала стоять у подъезда, там, где стоим. Час страха, сменился автомобилем, высланным за нами. Он довез нас в аэропорт.

Я прошла весь самолет вдоль и попрек. Я рыскала глазами по этому сборищу -сплошь знакомому друг с другом. Они это даже и не скрывали. Целый самолет был знаком между собой, как маленький отдельчик одного предприятия.

Я прошла паспортный контроль последней. Я хотела видеть - кто все это дело ведет. Кто и что это за сволочь, что мучает ни в чем не повинную семью, ничего не знающую и ни в чем не замешанную.

Ну, каюсь, я думала, что я самая умная, и хотела квартиру, машину, дачу, и прочее... Но кто не мечтает обо всех этих... глупостях... как я потом поняла...