Город-крепость (ЛП)

Но этот выбор не из тех, что делают одномоментно. Он возникает всякий раз, когда я просыпаюсь вся в поту от ночных кошмаров, где мне мерещится игла и крики Синь, а Джин Линь приходится брать меня за руку и говорить, что я в безопасности. Он возникает совершенно беспричинно, даже когда небо голубое, а Дей смеется над одной из шуток Джин Линь. Он возникает всякий раз, когда я вижу чью-то седую голову и думаю, что это посол Осаму, который вовсе не пропал, как сказали в новостях, а дождался нужного времени, чтобы прийти за мной.

Консультанты, нанятые миссис Сан, чтобы разговаривать с нами, говорят, что это нормально. Этот симптом называется ПТСР. И в большую часть времени я им верю. Но иногда... иногда я слышу голос мама-сан, который шепчет о том, что это не наш мир. Такие, как мы, принадлежат тени.

И иногда... иногда я думаю, что, возможно, она права. А что, если я не заслужила широту моря, или электрический гул в глазах Дея, который отблесками отзывается в моем сердце, или все то, что дает мне миссис Сан.

Остальные девушки тоже это чувствуют — войну возможностей. Инь Юй стала первой, кто ушел. В наше четвертое утро в доме Санов мы обнаружили её циновку пустой. Всю одежду, что купила ей миссис Сан, она оставила сложенной аккуратной стопочкой. Потом пустых циновок стало больше, и в конце концов опустели и несколько кроватей в общежитии, где спали девушки из других коридоров борделя. Всегда, всегда в конечном итоге, они возвращались в Хак-Нам, к озаренным алыми фонарями дверным проемам и старым дорогам. Обратно во тьму.

Консультанты говорят, что и это тоже нормально. Каждые две недели они вместе с миссис Сан ходят в Город-Крепость, озвучивают свое приглашение, подкрепляя его чашкой холодного крепкого напитка и своими улыбками. Они еще ни разу не вернулись с одной из ушедших девушек, но всегда приносят новости: новые рейды отдела по обеспечению безопасности, волна выселений. Медленно, но верно, правительство опустошает город, готовя его к анатомированию. Я больше не возвращалась в Хак-Нам, но вижу его всякий раз, когда мистер Сан разворачивает газету. Он ничуть не изменился: кирпичи на кирпичах, решетки на решетках. Отверстия, зияющие как глазницы в черепе.

Сложно представить, что подобное место может стать парком — все зеленое, много солнца и растений. Что здесь цветут ярко-красные гибискусы и пурпурные бугенвиллеи.

Но так будет. Когда-нибудь.

И Дей. Он остался в доме отца и занимается с репетиторами, чтобы наверстать упущенные годы. В его руках целый неизведанный мир — университеты и путешествия. Он очень любит об этом разглагольствовать. А еще он любит использовать местоимение "мы".

Наш мир меняется, но кое-что остается неизменным. Постоянным, как прилив.

Каждое воскресенье мы берем машину и едем на юг Сенг-Нгои, подальше от дымных городских труб и многолюдных набережных. Едем туда, где берег покрыт камнями и ракушками. Джин Линь сворачивается на покрывале со своей вездесущей стопкой книг, перелистывая страницу за страницей и читая вслух, облекая косые чернила в слова. Я порой завидую тому, насколько быстро она все схватывает. Мы учимся в одном классе (вместе с Нуо, Вень Ки и несколькими мальчишками-беспризорниками). Но это ненадолго. Джин Линь уже прикончила три книги, которые дал ей учитель, но по-прежнему голодна до знаний. Мне кажется, это все потому, что ей разрешили приводить в школу Кма. Этот кот, словно часть её гардероба. Она даже иногда берет его с собой на берег, где он терпеливо сидит на покрывале, гоняясь за мелкими крабами, когда те высовываются из своих норок.

За одним, ощетинившись, он сейчас наблюдает. Если бы у него был хвост, он бы сейчас дергался.

— Эй, Мей Юи! — Лицо Джин Линь расплывается в широкой улыбке, когда она выглядывает из-за книги. Одной из стопки книг, что лежат в прежней комнате Хиро. Дей притащил ей целую кучу. — А ты знаешь, что в океане под водой есть целые горы?

Прикрываю глаза и поворачиваюсь обратно к воде. Пытаюсь представить высокие горы под ней. Помню, как мы веселились, когда Синь сказала нам то же самое. Каким невозможным нам казалось то, что такая высота способна оказаться в подобной глубине.

Оглядываюсь на сестру, и меня поражает то, насколько она похожа на мою подругу, — когда она устроилась на покрывале с книгой в руках, а на лицо падает свет. Она даже пытается заплетать волосы в косу, как это делала Синь. Она просит меня заплетать её каждое утро, я выполняю пожелание. Но они еще слишком коротки. Однако мне удается разделить их на три пряди, и я создаю из них единое целое. Нечто сильное, как и она сама.

Некоторые шрамы остаются с тобой навсегда. Например, круглый медальон блестящей кожи на плече Дея. Или изгибающийся рубец на боку младшей сестры. Если вы посмотрите на меня сейчас, вы ничего не увидите — ни синяков, ни порезов, ни шишек. Все потертости и мозоли, которые я заработала, убегая от охранника Лонгвея, давно исчезли. Мои шрамы вы не увидите, но они все равно есть. Синь — её смерть — всего лишь верхушка. Чем больше я разговариваю с консультантами, тем больше их становится. Раны, количество которых появляется быстрее, чем они исцеляются.

Но они проходят. Шаг за шагом. День за днем. Выбор за выбором. Я разрываю решетку и кирпичи.

Я обновляюсь.

— Это написано прямо здесь! — Джин Линь тычет пальцем в блестящую страницу. Именно в этот момент Кма прыгает, зарываясь носом в песок. Судя по всему, он ничего не поймал. Он растолстел и обленился, сейчас ему не нужно охотиться на крыс размером с него самого. — Видишь?

— Может, вместо того чтобы читать про океан, ты испробуешь его на себе?

Я всего лишь её дразню, но моя младшая сестра вскакивает и несется вниз к воде.

— Куда это Джин?

Я оглядываюсь и вижу, как босой Дей идет по песку. Его джинсы завернуты почти до колен, а белый V-образный вырез футболки сияет на полуденном солнце. Так ярко, что мне приходится закрыть глаза.

— Прогуляться.

— Я принес нам обед.

Он ковыряет пальцами песок, оседая на покрывало рядом со мной. Его коричневый пакет лежит на коленях, и я улавливаю знакомый запах фаршированных булочек.

Кма не единственный, кто набрал вес.

— Позвать её обратно? — Я смотрю в направлении сестры. Отлив сегодня случился рано, он оставил за собой ковер из ракушек. Джин Линь шагает промеж них как балерина, наклоняясь и поднимая некоторые. Когда она наконец добирается до воды, то начинает выбрасывать их обратно, наблюдая за тем, как они исчезают в синеве. Никогда не видела, чтобы сестра вела себя как ребенок. Даже когда им была.

— Не надо. Пусть. Ей хорошо, — качает головой Дей и улыбается мне. — К тому же я пока не голоден.

Его улыбка похожа на море. Не уверена, что она мне когда-нибудь надоест. Я закрываю глаза и впитываю летнее тепло все кожей, всем лицом. Промозглая сырость воспоминаний о Синь медленно испаряется, вместе с другими вещами. Возникают горы, скрытые где-то в глубине.

Дей обнимает меня за плечи, и я прислоняюсь к нему. Открываю глаза и смотрю вперед. Туда, где моя сестра стоит на ковре из ракушек, бросая одну за одной в море.

— Забавно, — рядом со мной бормочет Дей.

— Что?

— Ничего... Просто такое ощущение, что я уже здесь бывал. — Уголки его губ изгибаются. — Дежавю.

Слово иностранное, но не похоже на английский, который я учу.

— Это плохо?

— Нет, — говорит он и переводит взгляд на меня. — Не плохо. Замечательно. Это просто замечательно.

Наши губы так близко, всего на расстоянии вздоха.

Мой мальчик из-за окна всегда очень аккуратен и нежен. Он всегда ждет, пока я сделаю выбор, пока протяну руку, пока впущу его. Я наклоняюсь ближе, и мягкость его губ касается моих. У меня в груди появляется вспышка, полная жизни, жизни, жизни. Пальцы Дея порхают по моим щекам, щекоча и дразня, словно феникс в полете. Мы вместе, в этом пространстве без решеток и стекла. Там, где мы и хотим быть.

Это никогда не кончается. Я вижу отражение в его карих глазах: моя сестра и море. Высота и глубина. Горизонты и возможности. Полеты в огне. Я все это вижу и чувствую необъятный призыв, возникающий в глубине моей груди.