Город-крепость (ЛП)

— Но в твоей квартире мы все не поместимся.

— Мы идем не ко мне в квартиру, — говорит Дей. — Мы уходим из Хак-Нам. Возвращаемся домой.

Дом. Это слово звучит, словно песня. Что-то отличное от увядающих рисовых полей и ночей, раскрашенных кулаками. Что-то, ради чего стоить петь.

— Мей Юи, ты ему доверяешь? — спрашивает девушка из южного коридора.

Я смотрю на парня, который держит меня за руку. Его волосы растрепаны, в глазах пролегла вся дневная усталость. Он улыбается, чего я никогда не видела прежде. Так выглядит его дом: безопасный, цельный, полный тепла.

Ответ дается очень легко:

— Всей душой.

Пальцы Дея твердеют. На его лице расцветает улыбка, он смотрит на остальных девушек.

— Если кто-нибудь из вас захочет пойти с нами, следуйте за мной.

Первой делает шаг Вень Ки. Потом Нуо. Следом за ними идут остальные девушки... цветная волна и робкие шаги. В конце концов остается только одна. Она стоит в одиночестве на островке из света уличных фонарей.

— Мама-сан, — пальцы выскальзывают из ладони Дея, и я возвращаюсь к ней. — Вы тоже можете пойти.

— Там для меня места нет.

Здесь, на открытом воздухе, голос пожилой женщины звучит иначе. Злость исчезла из него. Он мягкий, почти потерянный.

— Вы же слышали, что сказал Дей. Мы все можем пойти, — говорю я.

Мама-сан качает головой. Её тугая и плотная шишка из волос распадается, свободно рассыпаясь по лицу. Она пальцами, словно граблями, стягивает пряди обратно.

— Там для меня места нет, — снова говорит она. — Это не наш мир. Такие, как мы, живут во мраке. Я остаюсь в Хак-Нам.

Я знаю этот взгляд, то, как опускаются её плечи, то, как распахиваются глаза. Она была заперта слишком долго. Она страшится этой открытой двери. Как моя мать.

Я протягиваю руку, хочу, чтобы она взяла её.

— Мама-сан...

— Иди, — перебивает меня она, уходя дальше от фонаря. — Вскоре ты сама это поймешь.

Дей и девочки ждут меня, мама-сан отдаляется еще больше. Дальше от моей вытянутой руки, подальше от света, в тени, которым, как она считает, принадлежит. И тьма наступает, поглощает её.

Я остаюсь одна. Стою под лампой в голубом отблеске света.

Дей опять оказывается рядом.

— Мей Юи, ты в порядке?

— Я не могу... — Пытаюсь проглотить свою беспомощность, продолжая вглядываться в темноту. — Я не хочу бросать её вот так.

— Это её выбор, — тихо говорит он, — и, благодаря тебе, она свободна его сделать.

Мой мальчик из-за окна прав. Как бы мне не хотелось схватить мама-сан за руку и тащить её в безопасное место, я не могу этого сделать. Выбор принадлежит лишь ей.

— Ты готова уйти отсюда? — спрашивает он.

Наши руки возвращаются друг к другу. Не могу сказать, это я цепляюсь за него или он держит меня. Думаю, и то и другое. Смотрю на девушек и сестру. На дорогу, которая лежит перед нами совершенно открытая... она готова увести нас отсюда.

Я выбираю не жить во мраке.

— Идем домой, — говорю я.

Дей

Здоровой рукой я поддерживаю Джин Линь, ведя её к старым Южным воротам. Как и прежде. Только на этот раз её крови на моей рубашке нет и мне не нужно торопиться. Передо мной время целого мира.

Мей Юи шагает с другой стороны у раненого плеча. Оно сжимается всякий раз, когда она его касается, но я не обращаю на это внимания. Некоторые вещи стоят боли.

Остальные девушки идут за ней — массовый исход распахнутых глаз и ярких платьев. Могу только представить лицо своего отца, когда постучусь в дверь дома номер пятьдесят пять в Тай Пинг Хил. Полагаю, он найдет что сказать, а я что ответить. Мы устроим перепалку, но в конце концов девушки останутся. Все двадцать.

Конечно, это не окончательное решение. Но прямо сейчас я думаю самое большее на двадцать четыре часа вперед: посещение доктора Квана, приличная доза обезболивающих, горячая еда и жесткий матрас.

А потом...

Не знаю, но у меня такое ощущение, что все разрешится само собой.

К нам присоединяется еще один силуэт. Бесхвостый Кма перепрыгивает мусорные кучи и ступеньки. Когда тени заканчиваются, он трется у моих ног, мяукая громче любой другой кошки.

— Не переживай. — Я смотрю на Кма, пока наша странная процессия минует ржавые пушки. Он вскакивает на одну из древних реликвий, пронзая меня своими желтыми глазами. — Мы тебя не бросим.

Улицы Сенг Нгои оживлены, они наполнены разными процессиями и счастливыми подвыпившими людьми. Все сияет золотом и яркими лепестками мака. Повсюду фонари, сладкие пироги и дети, танцующие в новых туфлях и радующиеся тому, что их до сих пор не отправили спать. Мимо проходит старик, предлагает мне глотнуть из его бутылки с рисовым ликером. Качаю головой, но он все равно мне улыбается, демонстрируя отсутствие зубов.

— С наступившим годом Змеи! — он делает глоток и исчезает в гуще праздника.

Для Мей Юи это уже слишком. Я вижу это по ошеломлению на её лице. Она смотрит на вспышки света и разноцветие улиц, прикрывая руками глаза. Небо больше не черное, в нем куча цветных прожилок. Фейерверки громом и молниями расцветают над нами, осыпая улицы Сенг Нгои, будто волшебный дождь. Мы стоим и смотрим на них, даже Кма.

— Они прекрасны, — слышу я, как шепчет Мей Юи, несмотря на то, что каждый залп заставляет её подпрыгивать, будто испуганного кролика. — Здесь всё такое красивое. Город света.

— Через пару дней я отвезу тебя на море, — обещаю я.

На её лицо ложатся отблески празднества. Она улыбается и смотрит на меня. Видит меня. Мое сердце наполняется и горит... ярче, чем эта ночь.

— Очень этого хочу.

Опускаю глаза и понимаю, несмотря на весь шум и хаос, творящийся вокруг нас, Джин Линь спит. Она прислонилась ко мне каждой унцией своего невесомого тела, её перепачканное лицо беззастенчиво покоится на моей толстовке. Напоминает, насколько устал я сам. Насколько мы все устали.

Я смотрю на Кма и на своих двух девочек. Вижу пламя, расцвечивающее небо. Свежие цвета — отметка нового года. Новый день — день первый моей оставшейся жизни.

Нашей жизни.

Давайте начинать.

Эпилог. 180 дней спустя

Мей Юи

Первый раз, когда Дей отвел меня на море, я лишилась дара речи. Солнце расцвечивало на воде такие же фейерверки, какие озаряли небо много ночей назад. Море переливалось и блестело до самого горизонта. Так много воды разлилось во всех направлениях.

Волны тем утром были небольшие, они убаюкивали и успокаивали. Вода зеркалом раскинулась под небом, отражая бесконечность. Я почувствовала необычайный простор в груди. Ветер, ожесточенный зимой и солью, облизал куртку, которую выделила мне мать Дея, но я не дрогнула. Стояла на краю мира и хотела большего.

Поэтому я возвращалась, снова и снова, а море всегда встречало меня как в тот, первый раз. Нежным шепотом и пением волн. С каждым приливом рассказывая о возможностях.

После Нового года наш мир изменился. Дею потребовался весь дар убеждения и армия такси, чтобы довезти нас до Тай Пинь Хилла. Он подошел к особняку, выпятив вперед здоровое плечо, словно приготовившись к битве. Люди, открывшие ему дверь (мистер и миссис Сан), только крепко его обняли.

Потом была кутерьма — визиты доктора, телефонные звонки и миссис Сан с Эмио, вламывающиеся во входную дверь с огромным количеством пакетов, масса которых превышала собственный вес женщин. Одежда разных размеров для всех девочек.

Но на этом мать Дея не остановилась. Она сидела с нами в саду камней и слушала наши истории. Когда мы рассказали ей все, о чем она спрашивала: о нашем доме, о наших родителях, — сказали, что не можем вернуться, она все поняла. А потом она взялась за дело.

Так родился благотворительный проект, основанный корпорацией Сан, финансируемый ею же и возглавляемый миссис Сан. Для всех детей Города-Крепости была основана школа-интернат с классами и учителями. Двери запирались только изнутри.

Но даже это не остановило некоторых девушек от ухода. Я думала, что той последней ночью в Хак-Нам (когда я стояла под уличным фонарем и смотрела, как исчезает мама-сан) наш выбор был сделан.