Город-крепость (ЛП)

— Ты знаешь, откуда вообще возник Хак-Нам? Почему там царит беззаконие?

Из-за пуховой подушки тяжело трясти головой. Но я стараюсь изо всех сил.

— Это бывший форт. Потому у Старых Южных ворот стоят пушки. Около сотни лет назад приехали иностранцы и взяли город в аренду. Но так как Хак-Нам был фортом, он частью контракта не являлся. Правительство сменилось, были приняты другие законы, но про Хак-Нам просто забыли. Ни политикам, ни полиции он был не нужен и со временем превратился в то, что есть сейчас.

Его рассказ о правительстве и политиках звучал, словно на каком-то иностранном языке. Это было трудно понять. Стараюсь изо всех сил. И киваю.

— Контракт с иностранцами истекает после Нового года. Сформирован новый городской совет для решения финансовых вопросов. Они решили снести Хак-Нам. Они только что приняли постановление, которое позволяет им войти в Город-Крепость и очистить его. Сравнять с землей. Как только наступит новый год, они отправят туда отдел по обеспечению безопасности.

Я пытаюсь понять, что он говорит. Больше не будет Города-Крепости. Не будет Лонгвея. Никаких шансов найти Мей Юи.

— Но... что насчет Братства? Это же город Лонгвея... Он без боя не сдастся.

— Постановление пока держится в строжайшей тайне. Лишь несколько официальных лиц о нем знают, так что информация до Лонгвея не дойдет. Но если они арестуют Лонгвея и остальных членов Братства, у отдела по обеспечению безопасности должны быть доказательства. А сейчас они даже не знают, кого точно следует арестовать. Братство очень тщательно скрывает своих участников.

— А тебе откуда известно о постановлении? — интересуюсь я.

— Для отдела обеспечения безопасности не является тайной, что я прячусь в Хак-Нам. Они понимают, что после нового года я окажусь в весьма трудном положении. А еще им известно, что у меня в Городе-Крепости есть связи. Они связались со мной несколько недель назад и предложили сделку: полное помилование в обмен на малюсенькую улику.

— И какую именно?

— Лонгвей содержит свои записи по старинке. Имена. Номера банковских счетов. Сделки. Он все это записывает. У него есть учетная книга. Это самый ценный приз для отдела по обеспечению безопасности, отличная улика в деле против Братства. Нечто, что они смогут использовать против них. Лонгвей и его люди были арестованы несколько раз, когда выходили из Хак-Нам, но отдел по обеспечению безопасности никак не мог их задержать надолго. Их свидетели всегда отказывались от показаний, они просто были запуганы. Боялись того, что Лонгвей сделает с их семьями и с ними самими, если у суда окажется недостаточно доказательств для его задержания.

Страх. Да, им следовало бояться. Я могу думать лишь про шрам наркобарона, о том, как сияет дракон на рукаве, когда Лонгвей смеется.

— А почему они просто не отправят полицейского, чтобы он забрать книгу?

— Не могут. Не сейчас. У них нет никакой юридической силы в Хак-Нам. Если бы они отправили туда копа под прикрытием, чтобы забрать учетную книгу, она стала бы незаконным доказательством. Оно было бы совершенно бесполезно в суде. Они боятся, что, пока будут ждать разрушения города, Лонгвей уничтожит книгу.

Я единственная лазейка. Если смогу достать учетную книгу, она станет доказательством. У Братства не будет ни единого шанса выйти под залог. Я должен украсть учетную книгу и передать ее отделу по обеспечению безопасности до нового года.

Украсть учетную книгу наркобарона? Только лишь мысль об этом страхом стреляет в мой позвоночник. Не удивительно, что они предлагают Дею свободу. Невыполнимая работа.

— А если у тебя не получится?

— Лонгвей и его дружки спокойно уйдут. А я попаду за решетку. — Дей прикусывает губу. Его нога постукивает по полу точно так же, как в борделе Лонгвея. — Или того хуже.

— Так вот почему ты остаешься в борделе, когда я работаю? Ты хочешь найти способ добраться до учетной книги... — замолкаю я.

Он кивает.

— Прости, что не был до конца честен с тобой. Я подумал... Думал, что смогу это сделать один. Они под присягой заставили меня поклясться, что я никому не расскажу. Если кто-то узнает и до Лонгвея дойдет хотя бы слух о рейде, все пропало.

Я должна быть в ярости. Дей подверг меня еще худшей опасности, чем я понимала. Попасться с наркотой — ничто по сравнению с этим. Но гнев и ярость не появляется. Знаю, если бы я была на месте Дея, сделала бы тоже самое. Ну, в некотором смысле. Я заставила бы его сидеть, если бы могла спасти сестру.

— Сколько осталось до нового года? — Должно быть, немного, воздух уже достаточно холодный. В это время Дальний город одевается в красное, а небо горит огнем. На улицах пляшут бумажные драконы. Счастливые дети (не бродяги) бегают в новых туфлях и размахивают красными конвертами с наличностью. Бросают на землю петарды, чтобы отпугнуть Ниана — того, кто крадет детей.

— Девять дней, — он выплевывает слова, словно горящие угли.

— Это линии, что нарисованы у тебя на стене... — понимаю я. — Но ты... сейчас же ты не в Городе-Крепости.

— Да, я не там.

И эти четыре слова говорят мне о том, насколько он рисковал, когда вез меня сюда. Он рисковал своей свободой. Его жизнь в обмен на мою. Эта мысль странно согревает. Всю свою жизнь защитницей была я, именно я спасала людей. И всегда одна.

— Не думаю, что отдел по обеспечению безопасности арестует меня сейчас, — объясняет Дей, глядя на меня. — Им слишком нужна учетная книга.

— Но это все же было слишком рискованно.

Дей пожимает плечами. Движение выглядит забавным из-за его рубашки. Жесткой. Неудобной.

— Я... я не мог позволить тебе умереть.

— Нет, мог. — Перевожу взгляд на пакет с кровью. Он кажется пустым, сверху появилась пена. В меня вливается жизнь. — Большинство просто оставило бы меня в переулке. Но ты нет. Ты меня спас.

Выражение его лица такое, как будто я только что пырнула его ножом.

— Спасибо, — добавляю я.

Некоторое время он смакует мое слово. Пробует его на вкус. Чем дальше, тем менее ранимым кажется его лицо.

— Пожалуйста, — наконец отвечает он, прежде чем сменить тему. — Твоя очередь. Я ответил на твои вопросы. Как насчет моих?

Внезапно я чувствую себя уставшей, отяжелевшей. Как будто весь рассказ Дея тяжким грузом лег мне на грудь. Давит. Всем весом.

— Не такая уж и длинная история, — начинаю я. А потом начинаю говорить. Рассказываю ему обо всем. Про рисовую ферму и про то, какие тяжелые у отца кулаки. Про сестру и ту ночь, когда приехали Жнецы. Переживаю каждое мгновение: запрыгиваю на велосипед и мчусь за грузовиком. Отрезаю волосы, превращаюсь в мальчишку. Ищу, ищу, всегда ищу свою сестру. Зубами и ногтями.

Мой рассказ длиннее, чем я думала. Даже Дей к его окончанию выглядит уставшим.

— Ты думаешь, твоя сестра в борделе Лонгвея?

— В других местах ее нет, — объясняю я. — А как думаешь, что будет с девочками? После нового года?

— От многого зависит. Если я доберусь до учетной книги и отдел безопасности арестует Братство, они станут свободными.

— А если нет?

— Отдел на некоторое время задержит Лонгвея, но он найдет способ освободиться, как бывало и раньше. А без имен, которые написаны в книге, отдел не сможет найти других его членов. Найдутся люди, которые... перераспределят активы Братства. Выведут девушек и организуют бордели в другом месте. — Дей бледнеет. Как будто кровь, стекающая в мои вены, берется из его собственных. — Твоя сестра. Как ее зовут?

— Мей Юи. — Впервые за несколько лет я произношу ее имя вслух. — Ее зовут Мей Юи.

Его рука ползет по кровати и находит мою. Пальцы касаются пальцев. Он аккуратен, не касается ни трубок, ни иглы. В том, как он сжимает руку, чувствуется сила. У него теплая кожа. Человеческая.

— Нам не обязательно справляться в одиночку, Джин Линь. Я помогу тебе найти сестру. Если она там, мы ее найдем.

Вот, наверное, что значит иметь брата. Я думала об этом много раз, хотела, чтобы он у меня был. Когда моя спина болела, согнувшись над многими рядами риса. Когда отец бормотал что-то нечленораздельное, а костяшки его пальцев врезались в меня. Когда Жнецы приехали и не нашлось никого сильного, кто смог бы их остановить.