Карнавал

повелевать.

- Да что рассказывать, - подчинился таксист, - не жизнь, а тоска зеленая.

- Правда, тоска, - согласилась Одноклеточная.

- Хоть бы случилось что, - продолжал таксист. - У людей жизнь интересная - все время то заговор, то переворот, то просто заварушка. А у нас болото, ничего такое.

- Ничего что?

- Это у меня приговорка такая.

- Тебе силу некуда девать?

Она протянула руку и пощупала бицепсы:

- А ты здоровый. И кулаки какие! Вижу, приходилось подраться?

- А то нет! - обрадовался таксист.

- Тогда гуляй по ночам. Что ж ты не гуляешь? Так и молодость пройдет.

- По ночам жена не пускает. А я бы пошел - знаю, интересно бывает. У меня друг ходит, так ему нос сломали. С тех пор успокоиться не может. Пока, говорит, троим носы не сломаю - не успокоюсь. Может, и вправду война начнется?

- Ты бы хотел?

- Хотел бы, но не здесь, а где-нибудь подальше.

- За семью боишься?

- Не, чтоб подальше сбежать. У меня сын, но и сына оставлю. Что это за мужик, если ни с кем не дерется?

- А ты пей.

- А я и пью, только не в удовольствие.

- Точно говоришь, - согласилась Одноклеточная, - без риска жизнь не в удовольствие. А ты чего едешь так медленно - боишься?

- Посты на дорогах, - сказал таксист.

- Боишься?

- Посты на дорогах, - повторил таксист с тупой угрюмостью человека, доходящего до элементарных истин своим умом.

- Поедешь быстро - они не догонят. Или боишься?

Таксист прибавил скорость. Одноклеточная наблюдала за его движениями. Раньше она никогда не водила машину. Теперь пришло время научиться.

Скорость поднялась до ста двадцати.

- Ну как, боюсь?

- Ты хорошо водишь, молодец, - сказала Одноклеточная, - Я тебе хорошо заплачу. У меня дача за городом, покатаемся и поедем туда. Или тебе только деньги нужны?

Таксист ухмыльнулся.

- На деньги мне плевать. От них счастья не бывает.

- Вижу, - сказала Одноклеточная, - что ты настоящий мужик. Таких я люблю. Таких сейчас мало осталось.

Таксист вдруг воодушевился и стал путано рассказывать о своей жене и матери. Эти, по его словам, большие стервы, высасывают из него деньги, а жизни не дают. Ну, жену-то он, положим, бьет, а мать не может. Она этим и пользуется.

- Бедный ты мой, - сказала Одноклеточная и обняла его за шею одной рукой, - ты терпишь, терпишь. Я бы так не выдержала.

- Где твоя дача? - спросил таксист.

- Не спеши, а то споткнешься. Дай, я сама сяду за руль, сама покажу.

- Не дам.

- Не бойся, я мимо дороги не проеду.

Таксист снизил скорость до шестидесяти. На дороге не было никого.

- Давай, садись мне на колени.

- Успеешь, дурак. Я сказала, пусти меня за руль.

Они поменялись местами.

- Ты не очень гони, - сказал таксист, - или тебе не впервой?

- Не впервой, - ответила Одноклеточная, - сейчас сам увидишь.

Она повторяло только что виденные движения. Вести машину было удивительно просто. Вначале каждое движение контролировалось сознанием, но потом проваливалось