Карнавал

фусаил, - если их трогать, то они все же могут ужалить. Но это сейчас, пока они не слились в рой.

Мужчина подозрительно осматривал их.

- Мне кажется, он что-то ищет? - спросила Одноклеточная.

- Он ищет метку и не может понять, - сказал Мафусаил, - не может понять, чужие мы или свои. Для него знак важнее человека. А мы сами по себе, на нас нет меток.

- А если бы мы были чужими?

- Он бы набросился, ужалил и погиб.

Мужчина продолжал стоять все в той же смешной позе. Рука с цепью устала и начала опускаться.

- Ты идешь, вот и иди, - сказал мужчина и снова приподнял руку, идешь, так иди.

Мафусаил остался стоять и мужчина ушел сам.

- А какой знак он мог искать на нас? - спросила Одноклеточная.

- Что-нибудь очень простое, но обязательно символ. Крест или звезду.

- Почему крест или звезду?

- Потому что это значки, которые легче всего изобразить. А значит, самая древняя символика. Она у нас в крови.

- Почему обязательно символ?

- Любой символ - это тотем, до неузнаваемости высохший в пустыне тысячелетий. Людям кажется, что от него веет мудростью, древностью и глубиной, но на самом деле он всего лишь вдохновляет на звериные поступки. Особенно толпу, но очень редко - Человека.

- Фрейд этого не понял, - сказала Одноклеточная.

- Фрейд?

- Да, он писал, что в современной жизни ещё остается очень много табу, но найти пример тотема почти невозможно.

- Я никогда не читал Фрейда - сказал Мафусаил, - но он действительно неправ. Любое знамя или значок - уже тотем.

Аллея заканчивалась у стадиона; за стадионом была невидимая Четырнадцатая Авеню, ведущая к центру. Все люди двигались в одном направлении.

- Они идут к стадиону? - спросила Одноклеточная.

- Да.

- Почему я раньше не замечала, что эта аллея идет чуть вниз?

- Просто человеческие реки всегда текут вниз. Аллея здесь не при чем.

- Ты прав, - сказала Одноклеточная, - всегда вниз. И чем стремительнее течение, тем круче спуск. Что бы ни говорили идеологи, историки или пророки. Посмотрим?

- Посмотрим.

Они подошли к стадиону и взобрались на решетчатую трибуну. Отсюда они могли видеть все. На поле собиралась толпа. Тишина усиливала значительность сцены.

- Смотри, - сказала Одноклеточная, - они ведут себя так, будто управляемы единым разумом. Никто не говорит, но все движутся согласованно. Ты помнишь Листа?

- Еще бы.

- Он говорил, что мы живем в протерозое, в то время, когда стали появляться первые многоклеточные. Что люди начинают объединяться в несколько сверхсуществ. Мне кажется, что он был прав. Вот на наших глазах вырастает многоклеточная пиявка.

- Точнее, две. Они будут сражаться за место в своей теплой луже. И каждая действительно движется как единый организм. Я согласен с Листом. Вся молодежная культура направлена на усреднение и объединение людей, на превращение их в толпу. Даже модой на темные очки мы обязаны не солнцу.

- А чему? - боязни собственного взгляда?

- Скорее, нежеланию быть собой