Карнавал

- возможно, ломающихся палок, возможно - костей. Не было ни криков, ни стонов.

- Многие погибнут? - спросила Одноклеточная.

- Скорее всего, никто. Но многие будут искалечены. Подобное происходит каждую ночь, во всех районах города, во всех городах, по всей планете. Но происходит в разных формах, и не всегда так открыто, как здесь. Люди наивно полагают, что самый страшный век истории уже почти закончился. То же самое они думали в конце любого века.

- Люди наивно полагают, что самый страшный век истории уже почти закончился, - медленно повторила Одноклеточная, - а что же дальше?

- Ничего нового, всего лишь войны.

- А как же политики, а как же мудрые правители государств?

- Всех мудрых правителей за последние три тысячи лет можно сосчитать на пальцах. Знаешь, почему историю можно изучать, начиная с раннего детства?

- Почему?

- Потому что дети хорошо понимают причины исторических событий и причины поступков исторических лиц - действительные причины, а не затуманенные домыслами историков. Это именно те причины, которые побуждают детей драться в песочнице. Тебе ещё интересно смотреть?

- Нет.

- Тогда пойдем. Я немного провожу тебя, а потом мы расстанемся.

- Навсегда?

- Навсегда.

- Но почему?

- Потому что мы никогда не поймем друг друга. На земле был всего один человек, понимавший меня. Она погибла. Очень давно.

- Я понимаю это, - сказала Одноклеточная, - у меня тоже была только одна подруга за всю жизнь. И она тоже погибла. С тех пор меня уже никто не понимал. Я знаю, что понимание - большее, что может дать один человек другому. Правда, есть люди, у которых нечего понимать, и есть такие, которых понять слишком сложно. И те, и другие несчастны; и те, и другие не знают, что они несчастны. Я часто думала, умирает ли человек навсегда, или часть его души остается жить в ком-то.

- Или в чем-то. В конце концов, для этого мы и проживаем свои жизни чтобы не умереть навсегда. Конечно, остается. Но только часть.

- Я хочу подарить тебе это, - Одноклеточная сняла с шеи цепочку, пусть часть меня останется с тобой.

Они спустились с трибуны и шли в сторону Четырнадцатой Авеню. Шум на стадионе усиливался, но стадион остался позади. Пахло ночным городом; ночной город, в котором нет людей, имеет совсем особенный запах. Вокруг не было никого - ночь уже отдала всю свою темноту.

Мафусаил взял цепочку в руку.

- Это дорогая вещь, - сказал он.

- Ты можешь определить это в темноте?

- Да, потому что я знаю эту цепочку и её историю. Спасибо за подарок.

Они немного прошли молча. Воздух становился холоднее и подвижнее порывы ветра закручивались вокруг самих себя, приподнимали в воздух беспризорные бумажки и прошлогодние листья.

- Что ты знаешь о Листе? - спросила Одноклеточная. - Слышал что-нибудь?

- Могу рассказать о нем все. В данный момент он сидит в тюрьме. Он подписал документ, который будет стоить ему десяти-двенадцати лет свободы. После выхода из тюрьмы он уже никогда не будет работать